Лев Лещенко - Апология памяти

Случилось так, что в 1990 году, будучи на гастролях в Уренгое, я познакомился с Рэмом Ивановичем Вяхиревым. После концерта меня пригласили в комнату, где кроме него находился еще и начальник НГДУ «Уренгойгазпром» Рим Султанович Сулейменов. Рэм Вяхирев был тогда в ранге замминистра нефтяной и газовой промышленности. Ну, как водится, приняли по рюмке водочки, завязался разговор. И тут вдруг Рэм Иванович, узнав о том, что меня в последнее время одолевают многочисленные проблемы, делает неожиданное заявление: «У такого человека, как Лещенко, не должно быть в этой жизни вообще никаких проблем! А если есть, то решение их я беру на себя». Я, естественно, был всем этим очень тронут и по просьбе гостеприимных хозяев поведал им о том, что как раз сейчас идет организация моего собственного театра «Музыкальное агентство». Театр этот, с одной стороны, как бы уже и существует, но, с другой стороны, как бы еще и нет — по той простой причине, что нам не хватает средств на его полное и окончательное становление. Выслушав это, Вяхирев выразительно смотрит на Сулейменова: «Ну что, Рим Султанович, надеюсь, задача понятна? Надо нашему нефтегазу стать спонсором театра Льва Лещенко». Я, разумеется, от таких слов почувствовал себя на седьмом небе. К этому, как выяснилось позже, были все основания, Рэм Иванович оказался человеком слова. Вернувшись в Москву, мы уже имели возможность арендовать для себя офис в здании Росконцерта на Берсеневской набережной, которое к тому времени сдавалось внаем всем желающим, сняли там две комнаты, куда посадили секретарей и помощников. «Мы» — это я и режиссер Евгений Лейн, с которым мы, собственно, и организовали Театр эстрадных представлений «Музыкальное агентство».

Предыстория же всего этого была такова: директором по организации моих концертов вплоть до 1988 года был молодой способный парень Женя Розенгауз. Но когда на советской эстраде начался настоящий бум, вызванный появлением небезызвестных групп и солистов типа «Ласкового мая», Жени Белоусова и Кати Семеновой, которые начали «косить» совершенно баснословные «бабки», между мной и Розенгаузом пробежала, как говорится, черная кошка. В результате чего он и стал работать директором Кати Семеновой. Со мной, однако, остался второй директор — Слава Мамонтов, в прошлом танцовщик Ансамбля народного танца СССР под руководством Игоря Моисеева. С ним мы плечом к плечу и бились с одолевающими нас невзгодами до тех самых пор, пока не возник Женя Лейн с идеей создания театра «под имя» Льва Лещенко.

Здесь следует пояснить, что «Музыкальное агентство» — в большей степени название, чем определение сущности нашего предприятия. По сути, это конечно же эстрадный театр, дающий возможности и для моей нормальной творческой работы, и для тех, кто меня окружает, — музыкантов, исполнителей самых разных жанров. Первостепенной моей задачей является их «промоушен», что означает «раскрутка», продвижение — словом, устройство их судьбы. Помимо этого, мы занимаемся организацией концертов, фестивалей, презентаций и так далее. Я в принципе могу сам на гастроли не ездить и в концертах не участвовать. Но что я должен делать непременно, так это создавать для своего коллектива прочную экономико-юридическую базу. С другой стороны, определение «театр» в данном случае звучит также достаточно условно. «Музыкальное агентство» вовсе не является неким зданием с привычным всем зрительным залом, где находится сцена с кулисами, хотя наше штатное расписание представляет практически все театральные профессии, начиная с режиссерской группы и заканчивая бухгалтерией. Так что, когда нам необходимо подготовить; какой-то сценический номер, мы либо арендуем репетиционный зал в Концертном зале «Россия», либо ухитряемся репетировать прямо за сценой… Что же касается моих обязанностей, то они достаточно разнообразны, при том, что за мной остается общее руководство. Как глава фирмы, я в ней все определяю сам, с партнерством у меня получается явно хуже. Так было, скажем, с тем же Евгением Лейном, с которым у нас уже в 1991 году начались разногласия в смысле того, кто же из нас все-таки в нашем театре главней — он, как главный режиссер, или я, как художественный руководитель. В результате мы без особенного кровопролития пришли к соглашению, что нам придется расстаться.

После ухода Лейна я опять остался все с тем же Славой Мамонтовым, прекрасным администратором и хорошим, славным парнем. Зрителям нашего поколения он был известен как артист благодаря своему знаменитому эстрадному номеру «Нанайка» — это когда на сцене как бы боролись друг с другом два нанайца в экзотической национальной одежде, а в итоге выяснялось, что все это проделывает один и тот же человек, что приводило публику в неописуемый восторг. Так вот, Слава здорово помогал мне практически во всех моих творческих начинаниях. А в 1992 году у меня в офисе вновь появился Евгений Розенгауз. Пришел он с предложением помочь мне в организации моего пятидесятилетнего юбилея. Я согласился. И они на пару со Славой Мамонтовым, надо отдать им должное, справились с этим блестяще. Мой юбилей стал как великолепной рекламной акцией, так и весьма успешной акцией коммерческой. На последовавший затем роскошный банкет в том же Концертном зале «Россия» пришла масса моих друзей и коллег, благодаря чему все это грандиозное мероприятие получило очень эффектное завершение. В результате я, решив забыть о былых разногласиях, предложил Евгению Розенгаузу стать коммерческим директором-распорядителем моего театра, на что он дал согласие. Слава, соответственно, остался при этом как бы на вторых ролях. Я был одновременно и директором театра, и его худруком, в этом качестве пребываю и по сей день.

Тогда же, после моего юбилея, у нас началась необычайно активная жизнь. Мы очень много ездили по стране, выступая сами или создавая все новые и новые концертные программы с другими артистами. К слову, незадолго до этого произошел еще один весьма удачный поворот в моей жизни. В 1991 году я познакомился с руководством нефтяной компании «Лукойл». Тогда это была еще совсем маленькая, только-только зарождающаяся фирма, имевшая всего два-три кабинета в доме на Люсиновской улице. Но возглавляли ее такие энергичные, симпатичные и деятельные молодые люди, что сразу же становилось ясно — их ожидает большое будущее. И теперь мне конечно же очень лестно сознавать, что мой прогноз оказался верным. Первым, с кем я там познакомился, был Ралиф Сафин, ныне известный еще и тем, что является отцом восходящей звезды эстрады юной Алсу. С Ралифом, с которым мы вскоре стали очень хорошими друзьями, мы, помню, провели вместе немало времени… Через него я познакомился с Вагитом Алекперовым, также со временем ставшим моим другом. В этом случае, кстати, очень интересно проследить, в какие сложные узоры сплетаются порой человеческие судьбы. Дело в том, что задолго до знакомства с Вагитом я хорошо знал его сестру Нелю, которая была руководителем группы журналистов радиостанции «Маяк» и вообще всю свою жизнь проработала на радио. Неля — одна из тех, кто видел мои самые первые шаги в радиоэфире. Я же, познакомившись с Вагитом, не знал, что они с Нелей — брат и сестра. Следует отметить и еще одну своеобразную ситуацию, ознаменовавшую общность наших с Вагитом интересов. Когда мы в одной из поездок оказались вместе в самолете, он вдруг начал расспрашивать меня о Большом симфоническом оркестре Центрального телевидения и радиовещания под управлением Владимира Федосеева. Я сказал, что это коллектив профессионалов высшей пробы, а лучшего дирижера, чем Федосеев, в стране не сыскать вообще. Вагит, заметив некоторое мое недоумение, вызванное этим вопросом, объяснил, что к нему поступило предложение спонсировать этот коллектив и он теперь просит у меня не столько совета, сколько рекомендации. Я попытался убедить его в том, что, если он возьмет на себя опеку над федосеевским оркестром именно сейчас, в тот момент, когда все в нашей стране разваливается буквально на глазах, история отечественной культуры воздаст ему за это сторицей. Надеюсь, что моя горячая «апологетика» сыграла свою роль и как-то повлияла на решение Вагита. А позже я узнал, что с точно такой же просьбой к нему обращалась и Неля. В результате чего она в конце концов стала директором оркестра Федосеева, а «Лукойл» и по сей день является главным спонсором этого блистательного коллектива, то есть оплачивает ему дорогу, проживание за границей и так далее. Так что по части «меценатской жилки» Вагит Алекперов оказался просто-таки уникальным человеком! И где-то уже в 1992 году компания «Лукойл» поручила нашему театру проведение Дня нефтяника. Мы, надо сказать, не ударили в грязь лицом, праздник вышел на славу. С тех пор «Лукойл» иногда поддерживает нас в трудную минуту. Мы все — я, Вагит, Володя Винокур — гордимся нашей давней дружбой, о чем Вагит на различного рода мероприятиях высказывается примерно так: «Нам, нефтяникам, очень приятно сознавать, что с нами всегда рядом такие замечательные артисты, как Лева и Володя. Мы любим за то, что они единственные люди, которые не просят у нас нефть!..»