Эугениуш Червиньский - Юность, опаленная войной

На следующий день после полудня началось и у нас оживление. Обозные следят за погрузкой вещей. Каждый хочет взять с собой как можно больше - и то, к чему привык, и то, что может когда-нибудь понадобиться. Однако неумолимые контролеры придирчиво, со знанием дела определяют, что нужно взять с собой, а что следует выбросить. Ненужное, с их точки зрения, барахло они неумолимо сваливают в придорожный ров, а о .том, чтобы погрузить его тайком, не может быть и речи.

Вечером выступаем. Полки, находящиеся в огневом соприкосновении с отступающим противником, преследуют его, не давая возможности организовать оборону на новом рубеже.

На следующий день мы уже в Чаплинеке, раскинувшемся на берегу озера, которое в это время еще покрыто льдом. Изредка вспыхивает сильная перестрелка - это наши подразделения подавляют оставшиеся огневые точки фашистов. К сожалению, мы еще не принимаем участия в боях. Покидаем Чаплинек и движемся в направлении на Полчин-Здруй. Впереди - прилегающий к дороге лес, откуда доносится пулеметная и автоматная трескотня. Вдруг из леса ударяет очередь, а просвистевшие над головой пули вынуждают нас покинуть шоссе. Старший сержант Ян Полец и сержант Альфред Малиновский быстро устанавливают противотанковое ружье. Янек с минуту целится и нажимает на спусковой крючок. Грянул выстрел. Альфред вставляет новый патрон. Бойцы пехотных подразделений развертываются в цепь. Автоматные очереди трещат беспрерывно, пока мы достигаем опушки леса. Из-под развесистой ели встают двое немцев и покорно поднимают вверх руки. Наши подбегают к ним, быстро разоружают, а гитлеровцы лишь обреченно твердят:

- Гитлер капут!

Наше движение продолжается. По пути мы встречаем несколько подвод с гражданским населением. Увидев нас, они останавливаются. Все женщины без исключения одеты в брюки или черные юбки. В руках они держат белые флажки и понуро смотрят в землю. Мужчины предусмотрительно поднимают вверх руки. Только дети с порозовевшими от мороза щеками с любопытством разглядывают неизвестную им форму.

- Видите, как старо выглядят их бабы...- нарушает тишину известный сердцеед капрал Шляхта.

- А ты бы хотел, чтобы они к встрече с тобой накрасились? - обрывает его Заёнц.

Вскоре на горизонте возникает очередная деревня. Еще немного усилий - и мы вступаем на булыжную мостовую. Вокруг ни души. Распахнутые двери домов скрипят от ветра и хлопают о косяки. Останавливаемся на ночлег.

Я развожу огонь в печи, а сержант Владислав Пентковский задумчиво играет на гармошке. Едим консервированное мясо, пьем кофе. Становится теплее. Вдруг с улицы доносятся громкий смех и возгласы женщин. Часовой во дворе разговаривает с девушками, на левом рукаве у которых виднеются бело-красные повязки.

- Наконец-то мы свободны! - радуются они и, перебивая друг друга, рассказывают о своей тяжелой жизни на принудительных работах у немецких бауеров.

- За то, что вы освободили нас, каждый заслужил поцелуй.- И одна из девушек, блондинка, по очереди целует разведчиков.

- Милости просим, заходите к нам в гости,- галантно приглашает капрал Шляхта.

- Идемте, девчата! У них, слышу, гармошка, вот и потанцуем в честь такого праздника,- охотно соглашается блондинка.

Гармонист раздвигает мехи трофейного аккордеона, а разведчики, опережая друг друга, приглашают девушек на танец. Кружатся в ритме вальса пары, а те, кто не танцует, скандируют:

- Мало, мало...

Гармонист не успевает передохнуть, как его снова просят сыграть что-нибудь. И все же усталость берет свое.

Утром выступаем в северном направлении. Стрельба все еще где-то далеко. Идем, как всегда, впереди главных сил нашего куцего полка. Нас приветствуют только что освобожденные соотечественники. Сколько радости светится в их глазах, когда они видят нас! Все чаще попадаются подводы с немецкими беженцами. Мужчины небриты, грязны и панически всего боятся, женщины тоже не блещут особой опрятностью. Наконец-то и им довелось познать невзгоды и лишения скитаний.

Балтика приближается с каждым часом. Мы снова продвигаемся в авангарде нашей колонны. Если впереди ничего подозрительного не видно, садимся на велосипеды и резво крутим педали.

Перед нами, рядом с дорогой, поросший кустами пригорок. С оружием наготове направляемся к этому пригорку и прочесываем кусты.

- Осторожно, ребята,- шепотом предостерегает бывалый ефрейтор, лодзянин Францишек Лукасевич, и показывает на проходящий невдалеке овраг. Преодолеваем его и видим впереди нас в полутора километрах идущую по дороге в нашем направлении группу людей. Кто они - различить пока невозможно. Лошади, опустив головы, тащат нагруженные доверху обозные подводы. Снимаем оружие с предохранителей и ждем, пока подойдут подразделения нашего полка.

- Наверняка немцы. У всех на голове каски,- делюсь я своими наблюдениями.

- Ты прав,- поддакивает подхорунжий Дуда.

- Надо предупредить наших,- оборачивается Лукасевич, ища глазами связного.

- Видимо, вырвались из окружения. Силы, правда, неравные, но попытаемся застигнуть их врасплох,- коротко оценивает подхорунжий наши возможности.

- Я уже их пересчитал. Ровно двадцать три человека. Арифметика простая: трое па каждого разведчика. Немцы уже в нескольких шагах от пригорка.

- Хенде хох! - кричит подхорунжий.

- Хенде хох!- вторим ему мы.

Ошарашенные, немцы послушно поднимают руки вверх, не проявляя даже малейшего желания оказать сопротивление.

- Всем солдатам бросить оружие! - с ужасным акцентом приказывает по-немецки Лукасевич.

Гитлеровцы поспешно выполняют его распоряжение. Мы выскакиваем из кустов. Выставив вперед автомат, подхожу к толстому немцу и, ткнув его в живот, знаками объясняю, чтобы он расстегнул пряжку ремня с надписью: "Gott mit uns"{10}. У пояса висит кобура с пистолетом.

- Слушаюсь! - щелкает каблуками немец и быстро снимает ремень.

Я поспешно расстегиваю кобуру - и в руках у меня великолепный вальтер.

Подходят основные силы нашего взвода. С ними идут несколько связистов. Передаем им пленных, а сами садимся на велосипеды и едем дальше.

8 марта вступаем в деревню Росченчино, неподалеку от Колобжега, откуда доносится непрерывный артиллерийский гул. Должно быть, там сейчас идут тяжелые бои... Однако нам до города еще довольно далеко. Полевые кухни совсем забыли про нас, и мы, полагаясь лишь на свою находчивость, вшестером отправляемся на поиски продовольствия, даже не доложив хорунжему. Входим во двор какого-то богатого хозяина. Дом - кирпичный, из окоп видны расположенные поблизости поля с островками тающего снега и лужами воды. Интуиция не подвела - кладовка действительно забита продуктами. Проворно опустошаем банки, а во дворе пискливо тявкает дворняжка.