Эугениуш Червиньский - Юность, опаленная войной

Червиньский Эугениуш

Юность, опаленная войной

Червиньский Эугениуш

Юность, опаленная войной

{1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания после текста книги.

Аннотация издательства: В книге повествуется о партизанском движении в оккупированной немцами Польше, о боевых действиях Войска Польского, с которым автор прошел большой боевой путь. Значительное место в повести занимает тема польско-советского братства по оружию, родившегося в годы второй мировой войны.

Андрей Мятишкин: Автор книги в 15 лет ушел в партизаны, в 16 в Войско Польское. Участвовал в боях Варшавского восстания.

Содержание

Родной город

Война

Опять война

Траур

Филателия и обучение стрельбе

Охота за оружием

В партизанском отряде

Засада

Через фронт на Припяти

В госпитале

Из-за гор и рек...

Пригорелая каша

Последние приготовления

Рота, на родину, вперед - марш!

На Пилице

На помощь столице

Школа подофицеров

В обороне

В освобожденной Варшаве

На запад

В городе на берегу Брды

Все время вперед

Бой на Гвде

Временно в обороне

Колобжегская победа

На Одре

Последние аккорды

Примечания

Родной город

Родился я на Волыни, в провинциальном городке Влодзимеже. Хотя в годы второй мировой войны он и не сыграл такой роли, как Сталинград или, скажем, Дюнкерк, в памяти моей он останется навсегда. Здесь я пошел в школу, здесь узнал горечь оккупации и здесь же вступил на путь, который привел меня в ряды Войска Польского.

Городок этот, как и многие, подобные ему, был в досентябрьской Польше обыкновенной заштатной дырой. Промышленных предприятий здесь не строили, а потому для жителей было невыносимо трудно обеспечить себя работой. По средам и пятницам, когда магистрат официально разрешал нищенство, много молодых, здоровых, но безработных людей отправлялись "за хлебом". Все развлечения молодежи городка состояли из посещений кино, а летом еще и стадиона, на котором честь Влодзимежа защищала команда любителей. По воскресеньям на стадионе проводились также конные состязания войсковых частей местного гарнизона. А гарнизон у нас был большой.

На улице Артиллерийской за стройными тополями располагались казармы 27-го артиллерийского полка, а в северной части города размещался 23-й пехотный полк имени полковника Лиса-Кули. Но звездой программы многочисленных военных парадов считалась так называемая ШПРА - Школа подхорунжих резерва артиллерии.

Сколько радости нам, ребятам, доставляли эти парады! Мы бегали за город, на луг, где полки готовились к маршу, приводя в порядок оружие, снаряжение и лошадей. С восторгом смотрели мы на бравых солдат, следуя буквально по пятам за оркестром.

В 1935 году мама купила мне школьный мундир и раза два проводила до школы. Это была школа номер 1, считавшаяся лучшей в городе. Держали нас там поистине в ежовых рукавицах: Особенно запомнились мне в этом отношении учитель Эугениуш Хайновский и преподаватель закона божьего ксендз Рышард Каминьский.

Они применяли такие методы воспитания, что мы панически боялись нашей школы. Мы прогуливали уроки по любому поводу, а затем получали розги и дома, и в классе.

Положение радикально изменилось, когда нашим воспитателем стал пан Янковский. Этого учителя я до сих пор вспоминаю с большой теплотой. Он был активистом харцерского движения и добивался того, чтобы все его ученики вступили в Союз польских харцеров. А средства на нужды движения он добавлял, вероятно, из собственного кармана. Одному из учеников он на свои деньги приобрел харцерский мундир. Во время экскурсий за город, которые мы совершали очень часто, он покупал нам у крестьян хлеб, молоко, мед. Экскурсии заканчивались обычно у костра, где Янковский интересно пересказывал нам прочитанные книги или рассказывал фронтовые истории. Мы слушали его затаив дыхание и думали о том, что, когда вырастем, непременно станем примерными солдатами.

Янковский хорошо понимал, что может доставить нам наибольшую радость. Он установил контакт со спортивным обществом "Стрелок" и организацией "Военная подготовка", которые за футбольным полем строили тир. Для производства земляных работ там требовалось много рабочих рук. С той поры каждую свободную минуту мы проводили с тачкой и лопатой. На ладонях у нас появились мозоли, но зато ворота тира были открыты в рекордно короткие сроки. И теперь мы могли бесплатно стрелять.

Позднее из грошовых взносов, средств от сбора и продажи макулатуру и бутылок мы создали фонд для покупки харцерской яхты. Дома у харцеров уже не осталось ни пустых бутылок, ни старых газет, а злотых на парусник все еще не хватало. Поэтому "наш опекун" продал свой велосипед с запасным колесом фирмы Завадского. Остальные деньги дружина заработала на сборе клубники у колонистов в деревне Калинувка.

И вот в один из майских дней 1938 года на речной пристани Каркушевского появилась новая яхта. Как радовались те, кому выпала честь принять участие .в первом рейсе, и сколько слез пролили те, кто не смог попасть на яхту, потому что она была не столь велика, чтобы забрать на борт всех сразу... Вожатый Янковский сумел, однако, разрешить и этот вопрос: в первый рейс отправились только те, кто умел плавать.

А в ближайшее воскресенье разделенная на группы дружина под опытным руководством подхорунжего Марцеля начала учиться плавать.

Приближались Дни моря. Праздновали их и у нас. Программа торжеств предусматривала парад различных плавучих средств. За лучшее маскарадное оформление команда получала приз в виде спортивного инвентаря. Мы не знали, кто из нас поплывет, какие будут костюмы, однако твердо верили, что Янковский сумеет решить и эту проблему.

В назначенное время дружина в полном составе стояла в строю.

- Харцеры, поплывут те из вас, кто за десять минут сумеет превратиться в негра. Сбор окончен. Жду негритянскую команду...

Приказ отдан, а мы торчим на месте как столбы, не зная, что сделать, чтобы стать неграми.

- Ну, что же вы не двигаетесь? А для чего сажа?

Теперь мы уже не ждем ни секунды. Вместе с Водичкой и Юреком Мушиньским мы влетаем в ближайший дом и просим у хозяйки сажи. Ничего не понимая, она смотрит на нас и спрашивает:

- Вы что, трубочисты?

Рассказываем, какое мы получили задание. Она разводит руками и разрешает очистить кухонную печь. Мажемся, фыркая от смеха.

С одеждой под мышкой возвращаемся на пристань. Здесь застаем уже часть харцеров. Некоторые вообще не сумели вымазаться: не нашли такой снисходительной хозяйки, как наша, и сейчас тихонько посмеиваются, глядя на нас. Вожатый Янковский тоже улыбается. Выбирает наиболее черных и вручает им коробочки с кремом для обуви - одну на двоих, чтобы они закончили гримировку.