Евгений Фокин - Хроника рядового разведчика.

Спустя несколько минут до нас докатились глухие раскаты взрывов. Где-то недалеко, вероятно в районе станции, штурмовики сбросили свой бомбовой груз. Их возвращения мы не видели.

...Противник имел не только численный перевес, но и в выборе средств поражения. По нас бьют, а с нашей стороны хотя бы одна пушечка тявкнула, вздохнул хотя бы один миномет. На все действия противника мы отвечали только огнем автоматов. Но и этот запас катастрофически таял. Хотя мы были и не новобранцами, но и в наши души закрадывался страх...

К двенадцати часам пришлось оставить и третий дом. Кольцо затягивалось все туже. В этой ситуации как воздух нужна была связь. Первым на ее восстановление вызвался телефонист. К сожалению, ему не удалось даже отползти от штаба, как он был обнаружен и убит. Тогда выполнить эту нелегкую задачу вызвался начальник штаба. Командир отряда был против, Мясников настаивал, а время шло. Наконец командир дает добро. Но и капитана постигла участь телефониста... Это произошло около тринадцати часов.

Тогда восстановить связь вызвался местный житель, проводник отряда комсомолец Иван Гудзь. После того как он подробно изложил Шурупову свой план передвижения до реки (за рекой находился вспомогательный пункт связи), командир проинструктировал Ивана и благословил в путь. Гудзь добрался до места назначения и передал просьбу командира.

А пока как бы ни была тяжела обстановка, но подразделения отряда продолжали держаться и не допускали противника к плотине. Узнав об обстановке в районе плотины и о больших потерях, командование армии поняло, что нужна срочная помощь. Но и другие соединения обескровлены в предыдущих боях, и быстро сломить сопротивление противника им не по силам. И тут как гром среди ясного неба заговорила артиллерия 19-го гвардейского воздушно-десантного полка. На поверхность извлечена рация, и Шурупов лично корректирует огонь по скоплению пехоты противника южнее домов № 76 и 78, около штабного дома, а потом и по всему району обороны.

Огонь артиллерии вселяет надежду, уверенность в то, что о нас помнят. Это удесятеряет силы обороняющихся. Ближе к вечеру разведчики Култаева и саперы Лантуха совершили отчаянный бросок и вскоре после короткой и яростной схватки захватили кирпичное здание конторы в Зимовском саду. Теперь подразделения отряда вплотную подошли к плотине и по правому берегу. В этом бою особенно отличился старшина Горбунов, которому удалось уничтожить расчет вражеского пулемета, особенно мешавшего своим огнем продвижению наших подразделений в сторону КРЭС.

А разведчики Дышинского по-прежнему имитируют атаки, делая короткие броски в сторону шлюзов и снова возвращаясь на исходные позиции. Немцы, по-видимому, окончательно убедились, что взорвать плотину с помощью подрывной машинки им не удастся. Теперь они, с одной стороны, пытаются уничтожить подразделения отряда, находящиеся на правом берегу, а с другой — не считаясь с потерями, лишь бы взорвать саму плотину, идут напролом, беспрерывно обстреливая район, прилегающий к плотине и поселку Стахановскому.

...Еще с утра Зайцев с друзьями заметили троих немцев, которые скрытно подбирались к плотине, волоча за собой ящики с толом. Их дружно обстреляли, и они уткнулись в снег и больше не поднялись. Еще вчера противник не подпускал нас к шлюзам, теперь — мы его. К вечеру во взвод разведки пришел приказ о переброске нас на правый берег. Посчитали оставшихся в живых. Оказалось, что и перебираться-то некому. Канаев, ранее бывший связным при Шурупове, теперь стал нашим взводным. Он собрал одиннадцать человек. Это все, что осталось от боеспособного взвода за два дня боев... Остальные погибли или ранены.

Перед сумерками, когда последний кровянистый отблеск зари утонул в реке, а впереди бледно-желтыми пятнами поднимались ракеты, наша группа без потерь перебралась через Саксагань и примкнула к группе Нефедова, где взвод Култаева занимал оборону в крайнем от плотины домике, в здании Водобура.

Положение отряда оставалось по-прежнему критическим. К тому же было много тяжелораненых. Будь в отряде квалифицированный врач или опытный фельдшер, возможно, они могли бы оказать более существенную помощь, чем только наши повязки. Но таких людей не было. То ли при формировании в спешке забыли, то ли посчитали их присутствие излишеством. Раненые стонали, просили пить, звали на помощь. Раненые были в каждом доме. Перед нашим приходом командование отряда обратилось к ним с просьбой — кто может держать оружие, стать в строй. Это относилось и к бойцам с серьезными ранениями. И они откликнулись. В окровавленных бинтах, суровые и молчаливые, выползали из укрытий и занимали указанные им места — у окон, дверей. Кто мог — стрелял, кто не мог — снаряжал автоматные диски, ввертывал запалы в гранаты. Самообладание, их желание выполнить поставленную задачу рождало неслыханную стойкость, на грани человеческих сил. И они жили, боролись.

Лица раненых озабочены, неподвижны. В такой ситуации хуже всего тяжелораненым, находящимся без движения, которые чувствуют полную беспомощность. По себе знаю — в таком положении почему-то особенно хочется жить, до предела обостряется чувство жизни и охватывает отчаяние от своей беспомощности, что не можешь действовать вместе с товарищами.

Картина, которую мы увидели, была удручающей: масса раненых и трупы — наши и немцы — где порознь, где вместе, как тяжелые снопы на жнивье, навеки застывшие в судорожных объятиях смертельного поединка. Легкораненые не покидали боевых позиций и вели бой наравне со всеми. Теперь каждый автомат ценился на вес золота.

Пробравшись в крайний от плотины дом, мы подавленно смотрели на истерзанное, теперь грязно-серое поле боя. На нем валялись трупы немцев. Их много чернело на снегу. Некоторые ползали, просили о помощи. Но до них ли было!

Дом полон раненых. Еще недавно они были полны сил и дрались с врагом. А теперь между ними снует наш санинструктор Девяткин.

Здесь мы узнали следующее. Убедившись в том, что электрозаряды обезврежены, враг пытался произвести взрыв шлюзов плотины огневым способом, что и предвидело наше командование. Не добившись успеха, противник пошел на крайний шаг — к плотине на полной скорости прорвалась грузовая автомашина. Из нее выскочили семь саперов, каждый из которых нес по ящику тола с вмонтированными в них бикфордовыми шнурами. Но в канаве около плотины находилась посланная заранее предусмотрительным лейтенантом Голубчиком группа Н. Лантуха. Немцы, не успев пробежать и двадцати шагов, были перебиты. Время шло. Сизые сумерки старались торопливо прикрыть поселок и реку. Но не тут-то было. В небе по-прежнему рвались ракеты, и стали более отчетливо видны ослепительные спицы пулеметных очередей.