Петр Чайковский - Ада Григорьевна Айнбиндер
Также в ноябре 1875 года Чайковский получил еще один заказ, на этот раз от петербургского издателя музыкального журнала «Нувеллист» Николая Матвеевича Бернарда. Нужно было сочинить 12 пьес для фортепиано, на предложенные издателем названия, то есть сюжеты музыкальных картинок, которые характеризовали бы каждый месяц года. По сложности пьесы должны были быть доступны для исполнения читателями журнала – музыкантами-любителями. Ответил Чайковский положительно:
«Получил Ваше письмо. Очень благодарен Вам за любезную готовность платить мне столь высокий гонорарий. Постараюсь не ударить лицом в грязь и угодить Вам. Я пришлю Вам в скором времени 1-ю пиэсу, а может быть, и разом две или три. Если ничто не помешает, то дело пойдет скоро: – я очень расположен теперь заняться фортепьянными пиэсками.
Ваш П. Чайковский.
Все Ваши заглавия я сохраняю»[377].
В декабрьском номере журнала «Нувеллист» за 1875 год было напечатано объявление для подписчиков:
«Наш знаменитый композитор П. И. Чайковский обещал редакции ”Нувеллиста” свое сотрудничество и намерен в будущем году поместить целую серию своих фортепианных композиций, написанных собственно для нашего журнала, характер которых будет вполне соответствовать как названию пьес, так и впечатлению того месяца, в котором каждая из них появится в журнале».
Все пьесы были сочинены с декабря 1875-го по май 1876 года, выходили в каждом выпуске ежемесячно. В девятом номере журнала, в котором, соответственно, была опубликована пьеса «Сентябрь», появилось объявление, что подписчики в конце года получат в качестве премии отдельное издание всех двенадцати пьес. Обещание было выполнено: Бернард в конце 1876 года опубликовал весь цикл Чайковского, уже под названием «Времена года».
К концу 1875 года произошли значительные изменения у Модеста Ильича. Он был приглашен стать воспитателем глухонемого мальчика Коли Конради – сына Германа Карловича Конради, агронома и управляющего имением Карловка великой княгини Екатерины Михайловны. Обучение мальчика должно было проходить по системе известного педагога Жака Гугентоблера – с целью изучения метода звукового обучения глухонемых Модест Ильич должен был поехать на год в частную школу Гугентоблера в Лион. Так случилось, что время поездки совпало с их планами с Петром Ильичом о совместном путешествии за границу в зимние праздники. Планы отменять не стали, братья посетили Париж, Берлин, Женеву, где находилась их сестра Александра Ильинична вместе с семьей, и Париж, после чего должны были разъехаться: Модест – в Лион, Петр – в Петербург, чтобы затем вернуться в Москву.
Будучи в Париже, композитор пережил сильнейшее художественное потрясение. Он посетил театр «Опера-Комик», где 8/20 января 1876 года впервые услышал оперу Жоржа Бизе «Кармен». Об этом сочинении Чайковский впервые услышал от Владимира Шиловского, который годом ранее присутствовал на премьере. Он, «в числе меньшинства (опера первоначально имела успех ниже среднего), оценил необычайные красоты этого произведения»[378]. Шиловский тогда прислал Чайковскому клавир оперы, и Чайковский имел возможность познакомиться с музыкой «Кармен».
«Никогда до этого произведение современной музыки не пленяло так нашего композитора. Он был в совершенном упоении от смелых и оригинальных красот как текста, так и музыки. С этой поры уже можно было предсказать, что темой для своей следующей оперы Петр Ильич не возьмет ни истории царей, ни богов, ни картонных бояр и боярышней, а нечто столь же жизненное и близкое нам, как грустная история любви Дон-Хозе. Смерть Бизе, случившаяся через три месяца, день в день после первого представления “Кармен”, еще усилила болезненно-страстное увлечение как самой оперой, так и талантом безвременно погибшего мастера»[379], – писал Модест Ильич.
И вот по счастливой случайности, как раз когда братья Чайковские оказались в Париже, оперу «Кармен» возобновили в «Опера-Комик». Петр Ильич был невероятно взволнован. Сильное впечатление произвела на композитора Селистин Галли-Марье – первая исполнительница партии Кармен. «Как певица, она не выдавалась из ряда, потому что голосовые средства ее были далеко не первоклассные, но зато как актриса – это было одно из самых очаровательных дарований. В ее исполнении Кармен, сохраняя всю жизненность этого типа, в то же время была окутана какими-то не поддающимися описанию чарами жгучей, необузданной страстности и мистического фатализма. В сцене гадания она сообщала характеру Кармен глубину настроения, потрясающе действовавшую на зрителей»[380].
На память Чайковский приобрел в Париже фотографии певицы в роли Кармен[381], а также портрет Бизе, на котором в память об этом вечере написал:
«Бизе. Париж 20/8 янв[аря] 1876 г.»[382].
В Париже Чайковский начал еще одно сочинение – Третий струнный квартет памяти скрипача Фердинанда Лауба – коллеги Петра Ильича по консерватории, участника квартета РМО, в составе которого был первым исполнителем Первого и Второго квартетов Чайковского.
Разъезды, сочинение пьес «Времен года» для журнала «Нувеллист», квартета, одновременно преподавание не оставляли Чайковскому достаточно времени для продолжения работы над «Лебединым озером». В ночь с 10 на 11 февраля 1876 года он писал брату Модесту: «Хочу после квартета отдыхать, т. е. буду доканчивать балет, а нового ничего писать не стану»[383].
Вскоре Третий квартет был завершен и 2 марта уже исполнен. Инструментовка «Лебединого озера» продвигалась сложно, 17 марта Чайковский писал брату Анатолию:
«Я погрузился по горло в инструментовку балета, которую должен окончить непременно к Фоминой неделе. Так как мне остается отработать еще 2Ѕ действия, то я решил Страстную и седьмую (Пасхальную. – А. А.) посвятить окончанию этой бесконечно скучной канители. А для того, чтобы заняться хорошенько, мне необходимо на две недели отсюда уехать, иначе ничего не сделаешь. Я знаю целую массу людей, которые рассчитывают на то, что я буду в то время не занят в Консерватории, и хотят меня немножко эксплуатировать, в том числе, напр[имер], Лишин, который объявил мне, что на Страстной неделе он нарочно приедет в Москву, чтоб поближе со мной познакомиться, а также познакомить меня с его творениями. Одна барыня из Динабурга пишет мне, что нарочно посетит Москву в то же время, дабы испросить у меня несколько советов насчет ее занятий теорией музыки и т. д. и т. д. Чтоб избегнуть всего этого и беспрепятственно докончить свою работу, я решил уехать на 2 недели (Страстную и Святую) в деревню к Конст[антину] Шиловскому»[384].
Инструментовку «Лебединого озера» надо было как можно скорее заканчивать – в Большом театре уже начались репетиции: «У нас совсем весна. Представь, что сегодня на главных улицах даже пыль есть. В конце этой недели я уезжаю на всю Страстную и всю Святую к Косте Шиловскому в деревню. Хочу уйти от всей суеты, сопряженной с праздниками в Москве, и заняться хорошенько балетом, который непременно нужно окончить и притом как можно скорее. Вчера в зале театральной школы происходила первая репетиция некоторых нумеров из 1-го действия этого балета. Если
