Прямое действие. Мемуары городской партизанки - Энн Хэнсен
Закончив свой последний круг в тот день, я отправился на прогулку, чтобы освежиться перед возвращением домой. Наш дом на Салливан-стрит был ветхим, обшитым вагонкой, скрытым от маленькой жилой улицы деревьями и разросшимся кустарником. Прямо за домом находился торговый центр Lougheed, в котором, что весьма кстати, находился большой магазин Woolco, где Брент был свидетелем привлекательного пикапа Brink. Почти каждый день кому-то из нас приходилось ходить в торговый центр, чтобы позвонить по телефону или купить продукты, время доставки которых совпадало с временем доставки daily Brink сразу после полудня.
Когда я вернулся в дом, Брент собрал сигнальную лампу, новые свечи зажигания и инструменты, чтобы помочь мне установить время и заменить свечи зажигания на нашем грузовике. Мне не нужна была его помощь, но я догадался, что ему больше нечем заняться. Мне никогда не нравилась его помощь, потому что я обнаружила, что Брент, как и большинство мужчин, имел тенденцию брать верх и указывать мне, как все делать, прежде чем я успевала сама все обдумать. До того, как я связалась с женской группой Hat Creek, я никогда не могла до конца понять, почему я всегда чувствовала раздражение, когда парень помогал мне выполнять традиционные мужские обязанности. Благодаря нашим беседам в этой группе я осознал динамику, которая слишком часто влияет на отношения мужчин и женщин, когда они работают вместе. Мне казалось, что мужское эго часто нарушалось, когда женщина брала контроль на себя или знала больше о задачах, которые традиционно были мужской сферой. Большинство мужчин, казалось, были напуганы возможностью того, что женщина может быть лучше в автомеханике, столярном деле, сантехнике или любой другой работе подобного рода, и они чувствовали себя обязанными предложить свои предложения или взять инструменты, чтобы показать ей, как это должно быть сделано. Я не думаю, что у мужчин вообще есть плохие намерения, когда они делают это; это просто следствие пола. По моему мнению, Брент ничем не отличался от других.
Смирившись с необходимостью работать с ним, я решил, что не позволю ему взять верх ни морально, ни физически. С решительным видом я собрала инструменты, которые он разложил на кухонном столе, и пошла к грузовику, а Брент последовал за мной. Я открыл капот и начал наносить флуоресцентную маркировку на лопасти вентилятора, в то время как Брент нашел розетку, чтобы подключить газораспределительный пистолет.
Заключение
Как это всегда бывает во время любой воинствующей политической кампании, после взрывов последовала соответствующая кампания полицейских репрессий. Эта кампания преследовала целый ряд целей. Полиция смогла использовать безумный страх, который нагнетали средства массовой информации по поводу так называемой террористической угрозы, чтобы оправдать рейды и аресты общественных политических активистов, не опасаясь безнаказанности. Кампания использовалась для сбора разведданных о радикальном сообществе, но также была частью хорошо спланированной программы борьбы с повстанцами с явной целью криминализации и подавления той части левых, которая была вовлечена в какие-либо прямые действия. В условиях современной глобальной экономики эта стратегия ничем не отличается от кампаний в других частях мира.
Сразу же после взрывов в Red Hot Video некоторых женщин из феминистского сообщества полиция вызвала на допрос и пригрозила арестом, если они не будут сотрудничать. Им показали списки женских организаций и попросили указать женщин, которые, по их мнению, были причастны к взрывам. К счастью, ни одна из женщин не стала сотрудничать, и полиция не выполнила свои угрозы. Однако после наших арестов некоторых из этих женщин задержали и снова пригрозили обвинениями, если они не дадут информацию. Хотя женщины никогда не сотрудничали, запугивание оказало сильное влияние на их жизнь.
В Ванкувере после наших арестов была создана группа поддержки «Освободите пятерых», чтобы помочь нам с нашей юридической защитой. Полиция выделяла людей из этой группы – людей, которые, как они подозревали, были более уязвимыми и, возможно, менее информированными о своих правах, – и пыталась заставить их дать показания. И снова попытки найти информаторов провалились, но полиция продолжала следить и фотографировать наших близких сторонников. Слежка была настолько интенсивной, что включала наблюдение за нашими близкими друзьями в их домах, на рабочих местах и в местах встреч, слежку за их транспортными средствами, а также прослушивание их телефонов. Двое полицейских посетили босса активистки и сказали ей, что ее сотрудница подозревается в «террористической» деятельности. Другую женщину подобрали на улице и шантажировали угрозой уголовного преследования, если она не донесет на подругу, которую они подозревали в участии в «Прямом действии».
16 февраля 1983 года, после собрания сторонников, полиция провела обыск в домах четырех женщин, присутствовавших на собрании. В одном доме полиция сказала двум женщинам: «Мы знаем, что вы лесбиянки», подразумевая, что это была преступная деятельность. В другом доме полиция выбила дверь. Из этих домов полиция забрала дневники, плакаты, письма, заметки, адресные книги, фотографии, пишущие машинки, легальные винтовки, бронежилеты, кларнет, серьги, замки, ботинки, кроссовки, ремни для боеприпасов и бумагу с логотипом. Предметы, конфискованные в ходе этих рейдов, поражают своей законностью.
После наших арестов полиция также попыталась заручиться поддержкой Ванкуверского кредитного союза Community Congress for Economic Change (CCEC), чтобы проверить банковские счета Дуга Стюарта и Брента Тейлора. CCEC отказалась подчиниться, поскольку у полиции не было санкционированного ордера на обыск.
В Торонто кампания репрессий мало чем отличалась. 13 июня 1983 года полиция провела обыск в доме на Кембридж-авеню, где была сосредоточена большая часть вспомогательной работы в Торонто. Политическими преступлениями, перечисленными в ордере на обыск, были подстрекательство к клевете, саботаж с целью подрыва национальной безопасности, организация абортов и поджог оружейных
