Прямое действие. Мемуары городской партизанки - Энн Хэнсен
Два раздела этого предупреждения, которые не соответствовали действительности – две детонирующие системы и мина-ловушка – были включены только для того, чтобы быть уверенными, что никто не попытается подделать бомбу.
11:20 вечера Мои ноги были как желе, когда я быстро побежала к машине Брента. Как только я запрыгнул внутрь, я сказал ему, что я совершенно уверен, что охранники не видели, как я парковал фургон. «Я очень надеюсь, что телефонный звонок Джули пройдет нормально, иначе это может обернуться катастрофой!»
В течение пяти минут Брент ехал быстро, но в пределах допустимой скорости, к тому месту, где мы оставили нашу вторую машину для побега. Чем дальше мы удалялись от завода, тем лучше мы себя чувствовали, но я не мог подавить панику, поднимавшуюся во мне. «Все пошло не так, как мы планировали», – подумали мы, отъезжая на второй машине. Вскоре я увидел Джули, расхаживающую взад-вперед по автобусной остановке, где мы договорились встретиться, недалеко от ее телефонной будки. Мы остановились, и она скользнула на заднее сиденье и начала быстро говорить тихим, но испуганным голосом.
Мы бросили вторую машину для побега и пересели в наш грузовик. Примерно через сорок пять минут мы остановились на боковой улочке рядом с нашей квартирой. Тем не менее я чувствовала панику, и мой желудок неудержимо скрутило. Каменное молчание Брента и Джули убедило меня, что они разделяют мои чувства. Как только мы вошли в квартиру, я пошел в гостиную и включил телевизор, чтобы отвлечься от этой бомбежки. Если бы только был какой-то способ узнать, что произошло. Я бездумно переключал каналы в поисках отвлекающего маневра, как вдруг экран потемнел, и трезвый голос прогремел из динамика, объявляя, что программа прерывается важным выпуском новостей. Я никогда раньше не видел, чтобы нормальное вещание прерывалось подобным образом.
Диктор новостей объявил, что на заводе в Литтоне произошел взрыв. На следующем снимке была изображена вереница машин скорой помощи, прибывших на завод, их аварийные огни включились, посылая ярко-красный свет, вспыхивающий на том, что казалось пейзажем вартома. На экране появился репортер, стоящий перед огромным кратером, из которого валил дым. За кратером стоял остов здания с огромной зияющей дырой, вырванной из него бомбой. Толстые стальные опорные тросы свисали с огромных бетонных плит, которые были жестоко разорваны. Но хуже всего – и особенно с нашей точки зрения – было зрелище носилок с телами, накрытыми белыми простынями, которые несли к ожидающим каретам скорой помощи.
Репортер разговаривал с мужчиной, по лицу которого текла кровь из раны на голове. Он рассказывал ей, что ему только что сказали очистить здание, потому что снаружи была бомба, когда ужасный взрыв разнес здание на части и бросил его на землю. Яркие аварийные огни освещали катастрофическую сцену аварийных бригад, репортеров и раненых гражданских лиц, толпящихся вокруг руин завода Литтон позади них. Фургона нигде не было видно – только воронка и груды обломков вокруг него. Если бы я не знал ничего лучше, я бы предположил, что маловероятный сценарий внезапного бомбового удара по Канаде уже реализуется.
В своей голове я слышал, как я кричу. Оставалось сделать только одно – сдохнуть. Я не мог жить с этим. В этом я был уверен. Сколько людей погибло? Мы были массовыми убийцами. Как я должен покончить с собой? У нас был флакон валиума, который мы захватили с собой на случай какой-нибудь чрезвычайной ситуации, и это было все. Хватило ли этого на всех нас? Я сидел, застыв, как приклеенный к месту, не отрывая глаз от экрана.
Джули плакала, а Брент уставился в телевизор, не веря своим ушам. Как могли наши планы пойти так ужасно наперекосяк? «Нам придется бежать в Штаты», – заключил Брент приглушенным голосом.
«Нет», – заверил я его. «Я собираюсь покончить с собой. Я не могу смириться с этим».
«Эти люди. Мы не хотели никого убивать, и я, конечно, не смог бы сейчас предстать перед судом и чувствовать себя политически правым по поводу этого действия» – Джули ничего не сказала, но выражение ее лица говорило о многом.
Она уставилась на экран так, словно смотрела на собственную смерть – серые и белые изображения отражались от ее бледного лица.
Специальный выпуск новостей, казалось, продолжался вечно. Хотя не имело смысла, что кто-то мог знать, что мы это сделали, или знать, где мы живем, я продолжал ожидать, что дверь рухнет, и в комнату ворвется команда спецназа и скосит нас под дождем пулеметного огня. Достойный конец ужасному поступку. О чем мы только думали?
«Должно быть, он сработал рано», – сказал Брент тем же приглушенным голосом.
Как это могло случиться? Мы тестировали его сотни раз, и ни разу он не выходил из строя. Несколько минут мы сидели в тишине, обдумывая эту возможность. Охранники, должно быть, не очистили здание или не перекрыли дорогу.
Целый час продолжалась прямая телевизионная трансляция взрыва в Литтоне. Все это время репортеры, по-видимому, не могли точно сказать, сколько было жертв или раненых. Они будут держать аудиторию в курсе дальнейших событий. Я не помню, как спал в ту ночь. Мы сидели до тех пор, пока небо не посветлело, и обсуждали различные возможности. Должны ли мы покончить с собой или нам следует бежать в Штаты?
* * *
В дни, последовавшие за взрывом, мы ходили по квартире в оцепенении, ища выход из кошмара, от которого мы не могли проснуться. Независимо от того, с какой стороны мы смотрели, мы не могли оправдать или избежать ужасной реальности, в которой мы сильно
