Татьяна Лиознова - Валентин Свининников
Конечно, она и в том знаковом фильме показала разницу между народом и «элитой» вражеской страны. Помните, как отдал свою жизнь простой немецкий солдат, спасая ребёнка нашей разведчицы? А пастор Шлаг? Прав Сталин: «Гитлеры приходят и уходят, а народ немецкий остаётся»…
И в отношениях с Америкой Татьяна Михайловна чётко разделяла политиков и их хозяев от обычных нормальных людей. Каким острым по замыслу политическому – и тонким по исполнению мог бы получиться фильм по одному из последних сценариев Татьяны Лиозновой – «Джамбо»! Она верила себе, своему художественному видению мира. Конечно, в политическом содержании сценария ощущается влияние соавторов – Александра Шлепянова, а во втором варианте ещё и третьего соавтора – Андрея Громыко. Всё-таки речь о дипломате высочайшего уровня – представителе Советского Союза в ООН, о его контактах в США на самых разных уровнях. Но как тонко видела Татьяна Михайловна, что просвечивает сквозь строгую дипломатическую форму живая душа советского человека! Какие краски находит режиссёр в кратких сценах общения Ольховикова на одном из полуофициальных приёмах с детьми! Вот Сашка, сын дипломата, просит купить ему мороженого. Узнав, что оно бесплатное, бери, но знай меру, он потом признается отцу, что съел шесть, нет, семь порций.
Невольно вспоминаю чудовищную строку из хорошо известной детской песенки: «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте и бесплатно покажет кино… и, наверно, оставит мне в подарок пятьсот (!) эскимо». Ничего себе шуточки, предвещавшие и в нашей стране грядущий впоследствии разгул потребительских запросов. Но… улыбкой смягчает Татьяна Михайловна ситуацию, показывая, как замёрзший и внутри, и снаружи – в прохладном бассейне Сашка гордо «пересидел на спор» американского сверстника! Дочь американского сенатора Джун удивилась не только этому, но и стремлению юного «представителя дипломатической семьи» рисовать в любую минуту. Его рисунок – простенький «портрет козы», подаренный им Джун, сопровождал её до последних минут в японском госпитале, где она погибает после нечаянного попадания яхты в зону очередного испытания американцами смертельного атомного оружия в Тихом океане. Так и слышится тончайшая печальная и задумчивая мелодия…
Тогда и её мама, вечно во всём согласная с мужем-сенатором, осознав, что любимая дочь покидает её навсегда, смогла, наконец, высказать ему, прилетевшему в Японию и заглянувшему к умирающей дочери, как всегда, на краткий миг, всё, что накипело в душе. Она отказывается дальше поддерживать его вечную ложь, его безумный страх за своё «положение».
А основа его богатства – зависимость от торговца оружием, главы одной из богатейших корпораций Ван-Кирха, несколько ранее ярко и чётко показана в сценарии. Он-то в сердцах заявляет наглому и уверенному в себе дельцу: не забывайте, что говорите с сенатором США. И слышит в ответ: это вы забываете, кто сделал вас сенатором. А речь шла ни много ни мало о поддержке в Сенате заведомой провокации с полётом пассажирского корейского авиалайнера к восточным границам Советского Союза, чтобы выявить средства ПВО в этом регионе. И не только. Неминуемый скандал принёс бы (и принёс!) новые миллионы в военный бюджет и громадные барыши торговцам оружием. То, что неминуемо должны погибнуть в этом полёте ничего не подозревающие мирные люди, показано в сценарии предельно ясно и тонко. Сенатор заранее предупреждён о возможном скандале – и всё же вынужден употребить всё своё влияние для согласия в верхах США на такую провокацию.
Очень интересно отражено в сценарии состояние американского общества того времени (да и много ли оно изменилось в наши дни?). Вот наивные ответы американского мальчишки на вопрос Джун, с кем воевала Америка в 1944 году. Её двоюродный брат отвечает: «Кажется, с русскими. С кем же ещё». Это Джун, думая, что высказанное недавно в прессе сомнение – пустые враки, проверяет своих юных родственников, знают ли они о прошлом. И что же?
«– Конечно, враки! – убеждён мальчишка.
– Ну, скажи, когда убили Кеннеди?
– Кого, кого?
– Президента Кеннеди.
– Их двое, что ли, было? Не знаю.
Подошли ещё трое мальчиков.
– Ты, наверное, плохо учишься?
– Почему? Вот спроси у ребят. Нормально учусь.
– Как же вы ничего не знаете, балбесы! – рассердилась Джун.
– Мы знаем, что хотим есть… – и чуть не сбили с ног официанта, подоспевшего с напитками и закусками».
Тогда, а пожалуй, и теперь, сказали бы – пропаганда. Но… дожили мы и в родной стране, что выпускницы школы спутали холокост с хлорофосом, что в школьных учебниках Сталинградской битве и сражению на Курской дуге уделены было буквально несколько строк…
А ведь фильм мог быть и не менее увлекательным детективом. Чего стоит спасение русского учёного – нобелевского лауреата, которого люди Ван-Кирха похитили и укрыли в потаённом месте. Организовал его побег отнюдь не дипломат высокого ранга, хотя и вынужденно принял в этом участие; иначе как бы он продолжал жить, зная, что мог спасти человека – и не сделал бы этого. Крайне интересен образ Эдика, ростовского умельца, некогда соблазнившегося жизнью в США и теперь тщетно обивавшего пороги учреждений, добиваясь возвращения на родину. Его-то и втянул в опасное предприятие один из старых друзей Ольховикова моряк, которому сумел дозвониться русский учёный. И вот – погоня: с переменой автомобиля, с катастрофой, которую сознательно устроил Эдик, погибая, лишь бы спасти учёного от неминуемого захвата. Единственное, о чём просил он, если не удастся вернуться на родину, – передать некой Вале, “что он всегда… Да, она знает, что…” И одна из заключительных сцен – реакция простой ростовской девушки, узнавшей о такой гибели любимого…
Как всегда, Татьяна Лиознова тщательно готовилась, изучала историю вопроса о сбитом корейском «боинге». В её библиотеке увидел я небольшую брошюру японца Акио Такахаси «Преступление президента» с подзаголовком-приговором: «Провокация с южнокорейским самолётом совершена по приказу Рейгана». Это не просто версия, а убедительный подбор документов и откликов мировой прессы (если и «пропаганда», то не наша). Каким злободневным мог бы стать этот фильм и в наши дни! На
