Николай II. Бремя самодержца. Документы, письма, дневники, фотографии Государственного архива Российской Федерации - Коллектив авторов
Часто приводят пример Николая I, который усмирил очень серьезное возмущение, въехав со своим сыном на руках в середину толпы, и быстро заставил бунтовщиков встать на колени 100. Предполагают, что и теперь, как тогда, личность царя все еще имеет огромную власть над простым народом и что последний все еще склоняется перед священной особой царя. Слово, сказанное в такой обстановке при таком «entourage»[486], внушило бы массам благоговение, успокоило бы их и прозвучало бы далеко через их головы в самых отдаленных концах государства, неся с собой поражение агитаторов. Последние, как говорят, имеют влияние на массы потому, что правитель не сказал еще этого слова, а они продолжают играть на воображении народа, твердя: «Это его желание, он думает так, но вы не можете его услышать благодаря толпе чиновников, которые, как стеной, окружают его и держат вдали от народа». Обманутые массы слушаются этих людей и верят им до того момента, когда становится уже поздно, и кровь должна пролиться.
Предпринималось много реформ, обсуждалось много новых законов, но замечательно, что народ обычно говорит: «Это исходит от Витте, это влияние Муравьева, это мысль Победоносцева». Царя же не называют никогда, потому что его мысли неизвестны! Хотя Комитет министров или Сенат выпускают манифесты от имени царя, однако эти учреждения чересчур неопределенны и таинственны для постороннего зрителя и не могут вызвать ни воодушевления, ни интереса к своим действиям. При самодержавном режиме, как говорят, сам правитель должен давать пароль и программу действий определенным, не вызывающим сомнений официальным путем. Кажется, теперь все ожидают чего-то в этом роде в форме личного волеизъявления самого царя. Пока этого не будет, всем будет казаться, что объявленные реформы и статьи законов – все это только дело министров, творимое для видимости, чтобы пустить пыль в глаза народу.
Все будут продолжать с беспокойством ощущать недостаток твердой руки, которая, будучи направляема сильным умом, стремящимся к ясно сознаваемым результатам, вела бы государственный корабль к определенно намеченной цели. Такое положение вещей создает чувство беспокойства, которое, в свою очередь, вызывает недовольство, порождающее критику и обвинения «à tort et à travers»[487] в широком масштабе даже со стороны самых добродушных и благонамеренных людей, движимых честнейшими и искреннейшими побуждениями. В результате недовольный наблюдатель, – даже, может быть, и подданный, – все более и более склонен сваливать на плечи царя ответственность за все, чем он недоволен. В обычное время это не беда и в конституционных государствах не так опасно, так как министры короля должны заделывать все бреши и защищать его особу. Но в России, где министры не могут оградить священной особы правителя, потому что всем известно, что они являются только орудиями в его руках, подобные волнения, вносящие тревогу и беспокойство в русские умы и побуждающие последние ставить в вину правителю все, что случается неприятного, являются очень серьезной опасностью для главы государства и его династии, потому что ведут к их непопулярности. Далее, говорят, что «интеллигенция» и часть общества уже недовольны, следовательно, если царь станет «непопулярным» среди масс, то агитаторы смогут легко поднять такую бурю, что еще большой вопрос, удастся ли и династии устоять против нее.
В одном только, кажется, в Европе все согласны, а именно, что царь лично всецело ответствен за войну. Начало ее, неожиданность внезапного нападения, очевидная неподготовленность, – все это, как говорят, его вина. Говорят, что тысячи семейств, потерявших своих мужчин из-за войны или лишенных их присутствия на долгие месяцы, несут кровь их и свои жалобы к ступеням царского трона.
Дневник великого князя Константина Константиновича
9 февраля. Москва
Ко времени прибытия Павла[488] пошел вниз. Все вместе ходили ко гробу. Я горько плакал, видя Павла у гроба брата. Потом помолились у мощей. Павел рассказывал, что был накануне в Царском. Государь и обе императрицы неутешны, что не могут отдать последнего долга покойному: покинуть Царское им слишком опасно.
Все великие князья уведомлены письменно, что не только им нельзя ехать в Москву, но запрещено бывать на панихидах в Казанском или Исаакиевском соборе. Об этом, т.е. об опасности для всех нас, Трепов[489] докладывал Государю, после чего и было отдано это распоряжение. Тем не менее Алексей[490] во что бы то ни стало хотел ехать в Москву. Государь просил Павла убедить Алексея не ехать в Москву; он не может или, вернее, не хочет, запретить ему этого, ему, который гораздо старше и годился бы Государю в отцы. Государь говорил про имеющиеся у него неопровержимые доказательства, что Алексея травят, как зверя, и собираются убить. Павлу удалось убедить Алексея не ехать. Алексей рыдал, как ребенок, говоря: «Какой позор!»
Дневник Николая II
16 мая. Царское Село
Сегодня стали приходить самые противоречивые вести и сведения о бое нашей эскадры с японским флотом – все насчет наших потерь и полное умолчание о их повреждениях. Такое неведение ужасно гнетет!
17 мая
Тяжелые и противоречивые известия продолжали приходить относительно неудачного боя в Цусимском проливе.
19 мая
Теперь окончательно подтвердились ужасные известия о гибели почти всей эскадры в двухдневном бою. Сам Рожественский раненый взят в плен!!101
15 июня
Получил ошеломляющее известие из Одессы о том, что команда пришедшего туда броненосца «Князь Потемкин-Таврический» взбунтовалась, перебила офицеров и овладела судном, угрожая беспорядками в городе. Просто не верится!102
20 июня
Черт знает что происходит в Черноморском флоте. Три дня тому назад команда «Георгия Победоносца» присоединилась к «Потемкину», но скоро опомнилась, просила командира и офицеров вернуться и, раскаявшись, выдала 67 зачинщиков. «Потемкин» очутился сегодня пред Констанцей в Румынии. На «Пруте» были тоже беспорядки, прекращенные по приходе транспорта в Севастополь. Лишь бы удалось удержать в повиновении остальные команды эскадры! За то надо будет крепко наказать начальников и жестоко мятежников.
Дневник великого князя Константина Константиновича
20 июня. Осташово[491]
Что это творится в России? Какой-то развал, распадение; точно одежда, затрещавшая, порвавшаяся по всем швам и расползающаяся!
22 июня
Ужасны, невероятны известия из Одессы. Это полная революция. Небывалый, позорный
