Робин Брюс Локкарт - Сидней Рейли: шпион-легенда XX века

Когда уже все было решено, Рейли внезапно разговорился. Он начал расспрашивать и о «Тресте», и о жизни в России, и об отношении Советов к религии.

Выслушав все, Рейли сделал вывод о неизбежности еврейских погромов после победы контрреволюции. По его мнению, у будущего правительства России не было другого выбора. В любом случае оно должно работать под флагами монархизма и жесткой диктатуры до полного восстановления старого строя, а великий князь Николай Николаевич будет символизировать государственную власть.

Якушев, претендовавший на главенство в «Тресте», объявил, что его организация очень рассчитывает на помощь со стороны Запада, особенно в части, касающейся денежных средств, необходимых для продолжения разжигания недовольства и подкупа должностных лиц. На это Рейли ответил, что имеет множество планов и обязательно посвятит в их подробности лидеров «Треста» на политическом совещании в Москве.

Перед тем как облачиться в скромное пальто Радкевича, Сидней в последний раз посмотрелся в зеркало:

– Какой великолепный костюм, не правда ли?

Через Бунакова Рейли отправил письмо своей жене:

«Я ухожу этой ночью, чтобы вернуться во вторник утром. Риска никакого. Если же случится так, что я все-таки буду арестован в России, знай, что это досадная случайность. Мои новые друзья имеют такую власть, что в любом случае помогут обрести мне свободу».

Попрощавшись с братьями Бунаковыми и Марией Захарченко, остававшимися в Финляндии, Рейли ушел…

До границы Рейли провожали Радкевич и Русенштерм. В 10 часов вечера 25 сентября они добрались до станции Куоккала и продолжили путь к заветной линии под покровом ночи. Новые галоши Рейли поскрипывали на ходу. Остановившись, он вытер их о клочки придорожной травы и двинулся дальше.

Дойдя до реки, они заметили, как на берегу появилась чья-то тень. Это был Тойво Вяха, один из самых опытных агентов ГПУ, игравший роль «продавшегося» пограничника. В предельно точных инструкциях, полученных Тойво, говорилось, что он должен посадить Рейли на повозку, отвезти его на станцию в Парголове, что в семнадцати километрах от границы, и посадить на поезд. Если бы Рейли попытался изменить такой ход событий, Тойво разрешили применить оружие. Преодолев реку, Рейли остановился и заговорил по-английски с сопровождающими охранниками, пока потерявший терпение Вяха не заметил, что место для дискуссий выбрано не самое удачное.

Они совершенно измучились по дороге к повозке, ожидавшей в лесу, но поездка в ней оказалась еще более утомительной: слишком сильна была тряска. В конце концов Рейли спрыгнул на землю, предпочтя идти по грязной дороге все семнадцать километров до Парголова. Там Вяха и посадил его на ленинградский поезд. В Парголове Рейли «приняли» Щукин (тоже агент ГПУ), вручивший Рейли паспорт на имя Штейнберга, и Якушев.

Всю дорогу в Ленинград Рейли и Якушев разговаривали о Савинкове. Слухи о его убийстве, ходившие в эмигрантских кругах, противоречили здравой логике. Такой человек, как Савинков, не мог существовать без плетения заговоров. Рейли, справедливо считая Савинкова замечательным конспиратором, знал, насколько медленно он сходится с другими людьми. Настолько же медленно он преодолевал всякие трудности, любя комфорт, женщин и азартные игры. Слишком уж неразборчив был Савинков в выборе методов для получения средств к «красивой» жизни. К концу игры, по сути, Савинков стал очень одинок: его помощники не были ни умны, ни патриотичны, таким образом, даже о собственном настоящем боевом штабе не могло быть и речи. Все кусочки этой мозаики, сложившись в единое целое, и привели Савинкова к краху.

– Если бы у него была такая организация, как «Трест», – говорил Рейли, – он был бы непобедим.

Обладая непревзойденным обаянием, Савинков покорил Черчилля, Пилсудского, французов…

Утром 26 сентября Сидней Рейли был уже в Ленинграде, где весь день скрывался на квартире у Щукина. Там его познакомили с депутатом Моссовета Старовым, выходцем из рабочей среды, который предъявил Рейли «особые условия», выдвигавшиеся «Тресту» рабочими. Кроме этого, Рейли представили Мукалова, одного из полномочных представителей Врангеля. Вечером того же дня Рейли, Якушев и Мукалов, сев в международный спальный вагон, отправились в Москву.

Старов, уехавший раньше, встретил их на московской платформе в компании Дорожинского и Чадкорского – все трое представляли «делегацию от объединения монархистов», хотя в реальности работали на ГПУ.

27 сентября было воскресным днем. Политическое совещание «Треста», на котором присутствовал даже начальник штаба Николай Николаевич Потапов, состоялось на даче в Малаховке.

Генерал-лейтенант Потапов произвел на Рейли незабываемое впечатление. Среди присутствовавших выделялся и командир одной из частей Красной армии Александр Лановой. После завтрака собрание направилось в лес и расселось прямо на траве в тени деревьев. Якушев сразу же поднял вопрос о финансовой помощи Запада.

– Сейчас нет такого правительства, которое бы согласилось дать деньги, – ответил Рейли. – Пожар мировой революции сегодня горит в каждом доме. Даже Черчилль, как и я, верящий в скорое свержение советской власти, не придерживается позиции выделения денежных фондов. Дело в том, что его постигло страшное разочарование, и этому есть сразу несколько причин. Нам же нужно потушить пламя в собственном доме. Все больше рабочих склоняются к левым взглядам из-за влияния Москвы. Но деньги должны быть найдены в самой России. Мой план нахождения финансов еще слишком сырой, и, возможно, вы его не примете.

Россия обладает сокровищами громадной стоимости. Я подразумеваю полотна старых мастеров, гравюры, ювелирные изделия и тому подобное. Изъять все это из музеев не составит большого труда. Подумайте, что вырученная сумма будет составлять много тысяч фунтов. За границей за эти сокровища выплатят громадные деньги. Конечно, стоит подумать, как именно выкрадывать ценности из публичных мест, но ведь существуют и запасники, где все эти изумительные работы находятся уже в упакованном виде. Я сам, безо всяких посредников смогу организовать их продажу. Идя таким путем, мы можем набрать весьма солидную сумму.

– И вся репутация нашей организации полетит к чертям, – вскинулся Потапов. – Что мы, музейные воры, что ли?

– Ради денег можно пожертвовать и репутацией. Тем более, я полагаю, мы не собираемся это афишировать.

Затем Рейли вынул исписанный лист бумаги и огласил список ценностей, подлежавших, по его мнению, первоочередному «изъятию». В списке значились:

1) полотна немецких и французских мастеров, работы Рембрандта;