Картинные девушки. Музы и художники: от Веласкеса до Анатолия Зверева - Анна Александровна Матвеева
На деле всё обстояло иначе: руку себе прострелил сам Мунк, но это произошло позже, и причиной стала другая женщина. Что касается романа между Эдвардом и Дагни, то есть лишь одно доказательство – «Мадонна», в которой все узнали фрёкен Юль. Сама Дагни вспоминала, что однажды Эдвард пригласил её, как она полагала, на свидание, налил шампанского, а после предложил позировать обнажённой, на что она с лёгкостью согласилась. Но после окончания сеанса Мунк, словно врач, сказал: «Теперь можете одеваться». Тем всё и завершилось. Думается, что продолжительных близких отношений у Дагни и Эдварда всё же не было, во всяком случае, ему удалось сохранить с ней дружбу и после расставания, они переписывались, Дагни даже помогала Мунку с делами – он обладал особым даром привлекать друзей к работе во благо своего искусства. И после смерти Дагни он вспоминал о ней с нежной печалью. Другие романы Мунка заканчивались далеко не так благополучно.
Тем не менее мотив ревности впервые прозвучал в творчестве Мунка после общения с Пшибышевским и Юль. В работе «Ревность» (1895, собрание Расмуса Мейера, Берген) легко узнается треугольное лицо Стаха, ставшее со временем одним из символов живописи Мунка, а в раскованной парочке, беседующей на заднем плане перед библейской яблоней, Эдвард изобразил себя и Дагни. «Тревога» (или «Страх») также представляет эту странную троицу, навеки нераздельную в искусстве, но распавшуюся в реальности. Станислав в конце концов женился на Дагни, она взяла его «шипящую» фамилию и родила ему двоих детей – сына Зенона и дочь Иву. (О Зеноне многие шептались, что это, дескать, сын Мунка.) Вскоре сожительница Пшибышевского и мать его троих детей[87] Марта Фердер покончит с собой, отравившись угарным газом, и в её смерти будут обвинять Станислава[88].
Выстрел. И ещё один. И ещё
Дагни в берлинском кружке называли Аспазией – в честь знаменитой греческой гетеры. Она не только играла на фортепиано, но и прекрасно танцевала, писала рассказы, драмы, стихи, делала переводы с польского на норвежский и даже стала инициатором создания литературно-художественного журнала «Пан», просуществовавшего, впрочем, недолго. После берлинских страстей Пшибышевские скрывались в провинции, путешествовали по Испании, жили в Париже, затем перебрались в Польшу. Восемь лет, с 1893-го по 1901 год, просуществовал этот брак – брак «мадонны» и «дьявола». В Польше Станислав стал увлекаться другими приятными дамами, именно тогда он познакомился со своей следующей женой – а на тот момент чужой супругой Ядвигой Каспрович.
В последний раз Мунк и Дагни виделись весной 1898 года в Париже. Через два года норвежская красавица бросит своего польского мужа и отправится в Тифлис с молодым богатым любовником Владиславом Эмерыком (иногда фамилия пишется как Эмерих). С собой в путешествие Дагни взяла сына Зенона.
Накануне её отъезда из Варшавы, 23 апреля 1901 года, некий молодой человек устроил приём, в финале которого покончил с собой, приняв яд. Совершил он это, страдая от неразделённой любви к Дагни и предвидя разлуку с ней. Молодого человека было, конечно, жаль, но жизнь продолжалась. Пока что.
Мадам Пшибышевская, Зенон и Владислав прибыли в Тифлис и поселились в «Гранд-отеле». Кавказ любовники выбрали не случайно – во-первых, это направление было тогда в моде, во-вторых, здесь трудно было наткнуться на берлинских или варшавских знакомых, в-третьих, семье Эмерыка принадлежали марганцевые месторождения, расположенные вблизи Тифлиса. Что доподлинно произошло в гостиничной комнате, снятой для Дагни 5 июня 1901 года, неизвестно. Считается, что Владислав отчаянно ревновал «мадонну» и, не сдержавшись, пустил ей в голову пулю. После этого ревнивец застрелился, успев нацарапать записку Пшибышевскому, перед которым преклонялся: «Дорогой Стах! Что я могу тебе сказать! Я совершил то, что должен был совершить ты!»
Жуткая подробность, о которой упоминают не все биографы, состоит в том, что Эмерык убил Дагни на глазах её сына. По уверению Юлиуса Мейер-Грефе, первого биографа Мунка, Владислав просто не мог перенести смеха Дагни и застрелил её от собственного бессилия.
Кошмарное двойное убийство по сей день помнят в Тбилиси. На стене бывшего Гранд-отеля висит мемориальная доска, где на грузинском и английском сообщается о трагической гибели норвежской писательницы (!) Дагни Юль, произошедшей более ста лет назад. Дагни похоронили через три дня после смерти, в день её 34-летия, на Кукийском кладбище. Зенон со временем оправился после пережитой трагедии, он воспитывался в Швеции, стал дипломатом, дожил до 93 лет. Он даже снимался в документальном фильме Ингеранны Крон-Нюдель «Умершая Мадонна: Дагни Юль-Пшибышевская» (2005) и выпустил книгу мемуаров «И я был в Аркадии».
Мунк в этот период находится у себя в Осгардстране, переживая собственную трагедию. Изматывающий роман с Матильдой (Туллой) Ларсен, дочерью богатого виноторговца, приведёт к непредсказуемой развязке. Осенью 1902 года в ответ на попытку самоубийства Туллы (многие считали, что оно было жестокой инсценировкой, призванной напугать Мунка) художник выстрелит себе в левую руку из револьвера – и лишится крайней фаланги пальца. Тулла после этого происшествия наконец-то исчезнет из жизни Эдварда, хотя до этого преследовала его несколько лет[89]. Она выйдет замуж, уедет в Париж, потом разведётся с первым мужем и вступит в другой брак. Но о Мунке Тулла так и не забыла – после ее смерти в 1942 году художник получит от нее в наследство дорогое вино со старого склада ее отца. Мунк к тому времени уже завершит свои многолетние и мучительные взаимоотношения с алкоголем, который вместе с нервным кризисом привёл художника в психиатрическую больницу доктора Якобсона в Копенгагене. В 1908-м он пробыл там без малого год и так описывал свою жизнь: «Сигареты без никотина, напитки без алкоголя, женщины – без пола». Самые важные работы Мунка, как ни крути, были написаны до 1908 года. В том числе пленительный портрет английской скрипачки Евы Мудоччи[90], с которой у него был роман после Туллы, – «Дама с брошью» (1903, Музей Мунка) и автопортрет с Евой, названный «Саломея» (1903, частная коллекция). Туллу художник изобразил в знаменитой работе «Танец жизни» (1899–1900, Осло), причём дважды: в образе улыбающейся девушки в белом платье и в образе печальной дамы в чёрном, что тоскливо наблюдает за мужчиной, танцующим с другой. Появляется Тулла и в жуткой картине «Убийца» (1906, Музей Мунка), перекликающейся с не менее жуткой «Смертью Марата» (1907, Королевский музей изящных искусств, Брюссель), созданной в самый разгар кризиса, когда художник чуть ли не ежедневно напивался, ввязывался в драки, задирал знакомых, но ни на миг не прекращал работу.
Когда Мунк исцелился от алкогольной зависимости и перестал обвинять во всём, что с ним происходило, исключительно Туллу, жизнь его потекла в относительно спокойном и порой приятном русле. Он становился всё
