Мария Склодовская-Кюри - Дмитрий Прокопец
Первым навстречу дамам шагнул министр обороны. Он пожал руку сначала Марии, потом Ирен.
— Мадам Кюри! Мадемуазель Кюри! Как лестно, мадам, что вы почтили нас своим присутствием…
Судя по глазам министра, ему это было вовсе не лестно. Однако Марии сейчас не хотелось анализировать каждое слово и каждый жест власти предержащей. У нее было дело, и она просто обязана была это дело разрешить.
— Прошу! — Господин министр указал в угол, где столик времен Наполеона был накрыт для чаепития.
Дамы сели. Мария несколько раз прокашлялась. Менее всего она хотела показывать свою немочь, но сдержаться, увы, было не в ее власти. Девушка с тревогой смотрела в лицо матери. Похоже, ни обстановка этого кабинета, ни сам его хозяин не произвели на нее никакого впечатления. Это был и бой Ирен. А ее соратник, к сожалению, особым здоровьем не отличался.
На стеганый диванчик напротив дам грузно опустился министр обороны, рядом с ним устроился господин Липпман. Он попытался сесть так, чтобы одновременно видеть лица гостий и следить за выражением лица хозяина кабинета.
— Ваши подвиги подняли престиж Франции, а ваши заслуги в науке выдвинули страну на первое место…
Но Мария, улыбаясь, перебила его:
— Мы пришли просить о финансировании.
— Да… Профессор Липпман передал мне ваше предложение. Боюсь, ваш запрос мы не сможем удовлетворить.
Мария молча кивнула. Она ждала чего-то подобного и, конечно, подготовилась. Сухо щелкнули застежки сумочки, и на столик перед министром легли две квадратные деревянные коробочки. Мария раскрыла их, и министр увидел нобелевские медали, лежащие на синем бархате.
— Считайте это частичной оплатой, сударь…
Профессор Липпман прикрыл ладонью глаза. Сила этой женщины всегда его поражала. Вот и нынешний ее шаг был шагом сильного мужчины, а не слабой и больной дамы, пришедшей просить о помощи.
— Расплавьте это и пустите на военные нужды…
— Это ваши нобелевские медали, мадам? — больше для проформы осведомился министр обороны.
— Да, мсье. И они из чистого золота. Это неплохое начало, верно?
— Мадам Кюри, эти медали — гордость Франции. И я не…
— Эти медали появились благодаря боли… И могут причинять ее. Уж лучше пусть приносят пользу — к примеру, лечат боль других.
— Я не думаю…
Но Мария снова перебила министра:
— Мальчишкам отпиливают ноги из-за банального вывиха лодыжки. Мои аппараты, установленные в нужных местах, могут спасать не просто руки или ноги, они могут спасать жизни! А излучение радона можно использовать для прижигания ран. Это быстро и эффективно может остановить кровь…
— Но радон… — попытался вставить слово господин Липпман.
Однако Мария не хотела слышать никаких возражений.
— Наше предложение, кроме прочего, вернет вам больше солдат на поля сражений.
— Но мадам, радон — это газ! — снова вмешался в беседу Липпман.
— Я отлично это знаю, — сказала Мария, наклонив голову.
— Мы будем использовать лампы, — пояснила Ирен. Ее решительность была под стать решительности матери. И, похоже, упрямство тоже. — Радоновые лампы.
— Министр обороны высказал свое мнение, мадам, — произнес профессор Липпман.
— Что ж… — Мария опять не смогла сдержать кашля. — Тогда позвольте выразить свое мнение. Я обращусь в прессу. И предложу им свои нобелевские медали, предъявлю тот же ультиматум…
— В прессу? — переспросил Липпман.
— Я отлично знаю, — продолжала Мария, — на что пресса способна. И полагаю, что знаю, как использовать ее себе на пользу…
Министр и профессор молчали.
— Так вы дадите мне лучевые аппараты и скорые? — сухо осведомилась Мария.
Мужчины переглянулись: невысокая и не очень здоровая женщина переиграла их в первом же сражении.
Через не очень продолжительное время вереница скорых с установленными в них рентгеновскими аппаратами уже направлялась к месту сражений. Одну из первых машин вела сама Мария.
Возможно, все было совсем не так, как нам сейчас представляется. Известно, что в финансировании такого грандиозного проекта приняло участие множество организаций, что первый радиологический автомобиль был создан на средства Союза женщин Франции. И что господа военные далеко не сразу поверили, что может быть польза от «какого-то там рентгена».
Каждый автомобиль был оснащен рентгеновским аппаратом, складным столом для раненого, экраном, плотными занавесками, ампулами с радоном, фотопластинками, импровизированной фотографической лабораторией и генератором, который во время обследования раненого подключали к мотору машины. Благодаря Марии было собрано более двадцати подобных установок, они получили прозвище «маленькие кюри». Днем и ночью, по бездорожью, в дождь и холод она спешила на помощь к хирургам и раненым. Бывали дни, когда Мария сама садилась за руль. Дополнительно к мобильным мадам Кюри сумела оборудовать более двухсот стационарных кабинетов.
Вскоре в Париж возвращается Ирен — ей пришлось сделать немалый круг, но теперь она с матерью и становится для нее настоящей помощницей. Сама Мария называла ее ассистенткой и другом, а спустя некоторое время почувствовала сердцем и убедилась на практике, что дочь смогла заменить ей Пьера. Когда Ирен исполнилось семнадцать лет, мать взяла ее с собой на линию фронта — и уже через несколько месяцев девушка сама отправилась в бельгийский город Хугштад, и ее передвижной «рентгеновский автомобиль» работал под оружейными и пушечными обстрелами.
К началу ноября 1914 года в боях погибло 310 тысяч французов и ранено было еще 300 тысяч. Ирен встречает свое восемнадцатилетие на передовой — она учит медсестер обращаться с рентгеновским аппаратом. А уже на следующий день ее встречает другой полевой госпиталь — близ Амьена. В 1916 году она возвращается в Париж — теперь Ирен ведет курсы рентгенологии, у нее учатся 150 медицинских сестер. И тогда же, в 1916 году, девушка поступает в Сорбонну. Оканчивает она университет, сдав на отлично экзамены по математике, физике и химии.
Франция переживает невероятно тяжелые дни. Женщины готовы работать в санитарной службе — санитарками, медицинскими сестрами… Мария Кюри, конечно, в санитарки идти не собирается. Она, начав с передвижных рентгеновских установок, параллельно занимается и установками стационарными: со свойственной ей систематичностью она составляет список всех рентгеновских аппаратов, которые находятся в университетских лабораториях или на складах. Затем, с согласия властей, передает это оборудование парижским госпиталям. Из числа научных и технических работников она комплектует обслуживающий персонал рентген-кабинетов.
Но фронт движется — и движется на юг, в сторону Парижа. 1 сентября 1914 года президент Франции Раймонд Пуанкаре приказывает эвакуировать правительство в Бордо. Мария Кюри понимает, что нужно увезти драгоценный запас радия (целый грамм, синтезированный в результате колоссального труда и использовавшийся в опытах), которым располагает Франция, в безопасное место, чтобы в случае поражения он не достался врагу.
Поезд до спасительного Бордо шел долгих десять часов — он был вынужден многократно останавливаться на железнодорожных переездах и пропускать потоки машин
