Американская история любви. Рискнуть всем ради возможности быть вместе - Илион Ву
Будучи рабыней-горничной, Эллен этих призывов не слышала. Для нее все двери просвещения оставались закрытыми. Закон запрещал учиться грамоте, однако они с Уильямом тайком изучили алфавит – хотя и не в достаточной мере, чтобы читать[40]. Это стало одной из причин бегства Эллен: она хотела учиться, хотела уметь писать свое имя и читать вывески – без этих навыков она оказывалась в еще большей опасности. Как бы то ни было, слова проповедника-президента прозвучали. И переодетая мужчиной молодая женщина, которой запрещали учиться, ухватилась за них.
* * *
К шести утра в окнах отелях Мейкона загорался свет – люди просыпались, чтобы успеть на утренний поезд в Атланту. Где бы Эллен ни блуждала, настало время перейти мост и направиться к поезду. Улицы города были грязными – все отбросы отправлялись прямо туда, как было принято в те времена. Вывески магазинов привлекали взгляд; особенно одна, с большой меховой шапкой[41]. Но были и более необычные, запоминавшиеся надолго, пусть даже в этот час закрытые.
Гости Вашингтон-холла и других мест, проходившие близ угла Малберри и Второй улицы, запоминали чернокожего, который вылавливал из бочки с водой книгу. Когда его спрашивали, что он делает, тот отвечал, что ловит рыбу для хозяина, и направлял покупателей в ювелирный магазин. Вывеска рекламировала услуги Уильяма Джонстона, «уроженца Джорджии, гения-самоучки». Те, кто видел его, запоминали имя, и это было на руку Эллен – в путешествии она намеревалась назваться Уильямом Джонстоном (или Джонсоном)[42].
Молодой мистер Джонсон неприметного статуса и в неприметной одежде направлялся к вокзалу. Эллен была знакома эта дорога: в качестве горничной она сопровождала хозяйку, неся сумки и пакеты или присматривая за детьми. Костюм был явно велик миниатюрной Эллен – жилет прикрывал бедра[43]. Когда она впервые примерила костюм, Уильям расстроился, однако Эллен отлично знала, что просторное пальто прекрасно скроет жилет. Главное, брюки сидели хорошо (иначе и быть не могло, ведь Эллен сшила их сама).
Новым ощущением для нее стала свобода от корсета – и мужские трусы. Как мы знаем, американские дамы обычно белья не носили. Некоторые состоятельные дамы порой носили трусы без ластовицы, чтобы иметь возможность без труда облегчиться – непростая задача, учитывая пышные платья и нижние юбки. Те, кто мог позволить себе подобную роскошь, носили под юбками своеобразные сосуды, напоминавшие соусники, куда можно было облегчиться, а затем отдать горничной, чтобы та вылила содержимое.
Отсутствие юбок, легкость прически, не скованный корсетом торс, бинты на груди – ощущения странные, несмотря на предварительные тренировки. Как специалист по одежде, она отлично осознавала проблемы: костюм на ней сидел плохо. Хотя ей было жарко, снимать пальто нельзя, чтобы не показать абсурдно длинный и широкий жилет. Принять ее за стильно одетого мужчину можно было лишь издали.
Однако Эллен могла рассчитывать на другие сигналы костюма, демонстрирующие статус: сапоги из телячьей кожи со шпорами повышали положение, показывая, что молодой человек ездит верхом и имеет лошадей настолько стремительных и диких, что требуются шпоры, чтобы справиться с ними. Они говорили о готовности к движению, несмотря на все слабости. А еще показывали, что человек готов использовать силу и причинять боль другим, если необходимо.
Никто не помешал Эллен в пути. Она приблизилась к площади суда и направилась к мосту. Вслед за конниками, повозками и пешеходами преодолела мост и прошла мимо магазинов и отелей восточной части города, как и Уильям. Ей предстояло решающее испытание – реальная покупка. Держа правую руку на перевязи и прищурившись, она направилась к кассе купить билеты.
Вокзал[44]
Уильям ждал в вагоне для негров, расположенном прямо за паровозом. Сюда залетали искры и вонючий дым. Вагон более напоминал товарный, чем пассажирский. Здесь перевозили не только рабов, но и багаж. Кто-то, как и Уильям, сопровождал хозяев, других перевозили для продажи.
На рассвете вокзал заполнился пассажирами, направляющимися в Саванну. Чемоданы, тюки, платья к Рождеству, подарки близким… Уильям тихо сидел в единственном вагоне, доступном для чернокожих, с ключом от коттеджа и пропуском. А еще у него (или, возможно, у Эллен) был пистолет. Как Крафты раздобыли оружие, категорически запрещенное рабам, нам неизвестно – они не рассказывали. Неясно, у кого находился пистолет. Но спустя десятилетия Уильям рассказал о его наличии – для защиты или самоубийства. Тем утром он надеялся, что нужды в оружии не возникнет, хотя и был преисполнен решимости убивать или покончить с собой, лишь бы не возвращаться в рабство[45].
Оживление на вокзале постепенно стихало. Пассажиры толпились вокруг поезда, готовые к посадке. Некоторые сдавали чемоданы, шляпные коробки и тюки в обмен на маленькие медные жетоны. Кто-то прощался с провожающими. Рабы в последний раз видели близких, – если, конечно, тем позволили их проводить.
Паровоз заправили, емкость для воды заполнили. Кондуктор дал последний свисток. Только тогда Уильям осмелился выглянуть. Он знал: где-то там, за несколько вагонов от него, сидит Эллен – к этому времени она уже должна была расположиться в вагоне первого класса.
Уильям не мог увидеться с ней до остановки. Переходить из вагона в вагон опасно даже для опытных кондукторов – неудивительно, что на вокзалах и в вагонах размещали изображения надгробий в качестве предостережения. Однако он мог взглянуть на кассу, где Эллен, изображавшая его хозяина, должна была приобрести два билета.
Но заметил не жену, а другого знакомого человека, направлявшегося к кассе. Сердце упало. Мужчина о чем-то спросил кассира и решительно направился к платформе, пробираясь сквозь плотную толпу. Это был столяр, у которого Уильям работал с детства, и он явно искал его.
* * *
Узнать Эллен было нелегко. Глаза ее (кто-то называл их карими, кто-то ореховыми) скрывались за цветными очками. На голове красовался цилиндр. Разглядеть лицо сердечком и маленькую впадинку на подбородке было почти невозможно. Любой, кто заметил бы ее у кассы, решил бы, что перед ним хилый молодой человек из приличной семьи, скорее всего, направляющийся домой из колледжа[46].
Денег у Эллен было более чем достаточно – по некоторым оценкам 150 долларов (в пересчете на нынешние это более пяти тысяч)[47]. Уильям заработал их, трудясь в мастерской сверхурочно и обслуживая столики в качестве официанта. Да и сама Эллен кое-что заработала шитьем. Деньги она припрятала на теле. Билет от Мейкона до Чарльстона (включая поезд, пароход, омнибус и питание) стоил около десяти долларов,
