Сергей Есин - Дневник, 2012 год

Но я не могу забыть, что при мне Алиса поступала в Литинститут на семинар В. И. Гусева и стала очень неплохим критиком. Я читал её статьи в «Новом мире» и других изданиях. Собранные вместе, они стали чуть ли не энциклопедией — по крайней мере, очень полным обзором современной молодой литературы. Ведь всё время думаю о своих ребятах, обязательно позову Алису к себе на семинар.

<...>

12 января, четверг

Вчера вечером — не ехать на общем автобусе, а в аэропорт взять такси. Наш отель чуть ли не последний в линии, значит, с нас и будут начинать, будем мотаться по всем курортным местам, пока не заберём всех, выезжать придётся чуть ли не за пять часов. Аэропорт маленький, только четыре стойки для регистрации. Автобусы должны приходить по расписанию. Но на такси можно приехать и чуть позже.

Такси, как я уже писал, по московским меркам очень дёшево.

Утром я поднялся рано, луна ещё гуляла по небесам. Чтобы потом с С. П. не создавать сутолоку в ванной комнате, отправился купаться на море. На берегу в ресторане, на террасе, охранники играли в домино или какую-то другую игру: стуки об стол и азартные выкрики разносились по всему берегу.

<...> Море было тёплым, но ласки никогда в море я не ощущаю. Море всегда вызывало у меня враждебные чувства. Это ещё более непонятная и неисследованная стихия, чем даже небо. Оно — прародитель и хранитель жизни. Если когда-нибудь на земле жизнь исчезнет, то возобновится она из моря.

Прощай, свободная стихия. Последний раз я искупался. В моём возрасте всегда неизвестно, не в последний ли раз в жизни.

Ну вот, пора выполнить мои гастрономические долги. На этот раз на завтрак пошёл и С. П. Я — тарелку ананасов, папайи и арбуза, всё это, как принято, простругано на кусочки и готово к немедленному употреблению. Дальше я обычно съедаю две средних пиалы йогурта. Потом такую же миску пориджа, а если говорить по-русски — овсяной, разваренной до однородной жидкой массы, каши.

С пориджа можно начать и другую тему. Как плотно английский язык прижился в многоязычной Индии. В Индии пять официальных государственных языков. Сейчас, с развитием туризма, когда-то для кого-то и враждебный, как язык поработителей, английский служит неоценимую службу. В любой школе с первого класса, кроме, так сказать, родного, «натурального», учат в том числе и английский. Это я невольно к тому, с какой легкомысленной быстротой наши бывшие национальные республики отбросили русский язык. А здесь проблема и миграции, и московских гастарбайтеров, и самой науки, торговли, обучения, в конце концов — уровня культуры этих стран. Хотите загибаться и быть странами второго сорта в мире, так ешьте своё сало, пейте свой провинциальный бальзам, ходите в своих тюбетейках, продавайте свой лавровый лист. Но здесь и наши управленцы хороши — тему не развиваю, о наших правительственных чиновниках и нашей «под себя» политике всё давно известно.

Но продолжим завтрак. Это ведь, кроме еды, прекрасное поле для наблюдений. А я ведь всё о соотечественниках. Когда-нибудь меня признают таким же русофобом и ненавистником современной России, как маркиза Кюстина. Соотечественников из интернациональной толпы выделить совсем нетрудно. Дамы к завтраку выходят в двух ипостасях: простушек в чём-то воздушном, прозрачном, почти в ночнушках; другой распространённый вид российской женщины за завтраком — ей как бы не додали. Лицо замкнутое и грозное. Это — матрона, как правило — мать семейства и бизнес-леди. Она одета в необъятные шорты и в руках держит полную тарелку. Её не обманешь, продукт она выбирает почти по его стоимости. Здесь обязательно поджаренная ветчина, какие-нибудь картофельные битки и «сладкий буфет». Такие дамы любят рассуждать на пляже о диете и фитнесе. Они надеются на специальные таблетки и готовы соблюдать диету «с завтра».

Русские немолодые мужчины все как один хотят, чтобы на заграничных курортах их принимали за иностранцев. Все они исключительно носят майки с лейблами разных стран мира. Ценятся — Филадельфия, Бали, Нью-Йорк, Австралия и другие труднодоступные из-за большой стоимости места. Мужчины, как правило, возмущаются, когда их не понимают таксисты или официанты в ресторане. Благородные люди... Пару дней назад один такой, несколько перекормленный, но в прекрасных шортах, мужчина поражался, да и возмущался, пожалуй, что таксист не понимает его богатого русского языка.

Мужчины не едят фруктов, редко едят овощи. Кухня для них — это сытность: ветчина за завтраком, омлет с ветчиной или сыром, хлеб, жареная картошка. На пляже эти мужчины пьют много пива, говорят о сортах виски, называя «вискарём» и бренди, а вечерами ходят в ближайшую лавочку за дешёвым, но прекрасным ромом «Старые монахи» — семилетняя выдержка, гонится, естественно, из сахарного тростника.

Я всё время себя окорачиваю в еде, стараюсь не ходить за ту сторону прилавка с блюдами, который распластался после планки «Nо vegetаblе». Там жарят яичницу — болтунью и глазунью, жарят блины с различной начинкой, там замученная на сковородке ветчина, как елей, источающая канцероген, и там огромный набор сладких блюд — Боже мой, как же на Востоке мужчины любят сладкое! Я всё время думаю о «сладкой стороне», как, наверное, евнух думает о гареме, и вспоминаю покойную Валентину: «Есин, не ешь варенье банками — наживёшь диабет». При диабете рекомендуют: ничего сладкого, ничего жирного, ничего жареного. Понятно?

С левой стороны прилавка, с разными названиями и с разными приправами, иногда в неожиданных сочетаниях — блюда, приготовленные из кукурузы, гороха, фасоли, картофеля, грибов, перца, помидоров, капусты и лука. За десять дней всё, естественно, надоело, но если прокрасться ещё дальше, к самой стене, то есть другое англо-американское изобретение — кукурузные, овсяные и прочие хлопья. Рядом стоят кувшины с горячим молоком. Обычно в Москве я пью молоко только жирностью в полпроцента, а здесь чёрт с ним...

Вкус молока и этих самых «шоколадных» хлопьев стоит у меня на губах все полтора часа до аэропорта. О такси я уже сказал. Шофёр, естественно, говорит на английском — значит, хорошо учился в школе. Они с С. П. болтают. Вся дорога, без единого просвета, застроена домами. Это богатые виллы, дома победнее, дома бедные, магазины, лавки, лавчонки. Всё это в зелени: кустарники, кусты, много пальм. Вот они здесь и живут, полтора миллиарда. Лишь несколько раз проезжаем мимо полей, в основном это рис, значит, в воде стоят женщины и высаживают в жидкую грязь нежные стебельки. Непрекращающаяся цепь домов — это, конечно, цепь городков и посёлков. Хаотичность — лишь видимость. Я уже на малых приёмах убедился, какой в Индии административный порядок и учёт.