Виталий Сирота - Живое прошедшее

Работая в Гидромете, я иногда обедал в закусочной ресторана «Швабский домик» – там была вкусная и качественная еда. В не столь качественной, но дешевой институтской столовой было пусто – у сотрудников не было денег. Посетителями «Швабского домика» были тогдашние «хозяева жизни» обоего пола. От одного их вида исходила угроза. Но вскоре я убедился, что тревожиться не о чем, все было весьма пристойно, даже спокойнее, чем на улице. Думаю, дело в том, что в этой среде было принято отвечать за слова и поступки, поэтому эти люди были довольно сдержанны друг с другом.

Поиски «коммерческой жилы» я вел по нескольким направлениям. Одним из таких направлений была продажа секонд-хенда. Мой знакомый торговал подержанной одеждой в храме науки – на филологическом факультете СПбГУ Там сегодня расположен приятный, очень университетский книжный магазин. Конечно, в этом месте и должен быть такой магазин, но в то время секонд-хенд был нужнее. Продавалась там очень приличная европейская одежда, которая, вероятно, поступала в Петербург как гуманитарная помощь от сочувствующих нашей демократии европейцев.

Мы закупили небольшую партию одежды у этого знакомого. Затем все было отдано в химчистку. После этого лучшую одежду на крайне льготных условиях разобрали наши сотрудники. Наша семья тоже потом много лет носила вещи из этой партии. Остальное выставили на продажу в служебном помещении почтамта – для работников почты. Торговля была довольно успешна, но долго мы этим не занимались, так как всегда понимали, что торговля – не наша игра.

С самого открытия кооператива я стремился создать собственную почтовую сеть. В Таллине я тоже хотел сделать отделение. Перед поездкой туда я заручился поддержкой высокопоставленных московских почтовых чиновников. В Министерстве связи уже независимой Эстонии я пошел к рекомендованным мне людям и стал напирать на московские рекомендации. При каждом упоминании московских связей собеседники морщились, но все-таки не отказывали в содействии.

Предполагавшийся почтовый партнер Юри был крепким шестидесятилетним мужчиной, с непростой, как у многих пожилых эстонцев, судьбой. Отец его во время войны служил офицером у немцев. Когда Юри призвали в Советскую армию, он это скрыл. Но армейские особисты раскопали этот факт, и Юри на долгие годы попал в лагерь. Спасло его умение рисовать – он стал мастером татуировок и его приблизил к себе лагерный авторитет.

Юри не очень радовался наступившей эстонской независимости. Он говорил, что только при советской власти можно за необременительную работу получать небольшие, но надежные и реальные блага. Я несколько раз останавливался у Юри дома, где меня всегда очень тепло принимали. Эстонский уклад жизни – чистота, запах хорошего кофе по утрам, тихое общение домашних – мне нравился. В одной из поездок, когда только начала действовать настоящая граница между Россией и Эстонией, у меня не оказалось нужного набора документов, но эстонские пограничники смилостивились и не высадили меня в ночной Нарве из поезда, и я благополучно прибыл в Таллин.

Для доставки почты в Эстонию, которая стала независимой, потребовалось разрешение российской таможни, и я обратился туда за консультацией. Несмотря на всю мою настойчивость, я не смог получить ответ на простой вопрос: по каким таможенным правилам наш кооператив может перевозить курьерскую почту через границу в Эстонию? Я регулярно получал откровенно бессмысленные отписки, вроде: «Ответ на Ваш вопрос содержится в таком-то пункте Таможенного кодекса». Я открывал Кодекс, и, естественно, в указанном пункте ничего относящегося к делу не было. Я дошел до начальника Ленинградской таможни, генерала таможенной службы. Он тоже повозмущался этими отписками, обещал принять крутые меры, но… Впоследствии я несколько раз шел на штурм таможни, но каждый раз неудачно. В результате эстонский канал не заработал, а у меня остался анекдотический опыт общения с этой государственной организацией и самые добрые воспоминания об эстонских и других зарубежных партнерах, с которыми я пытался наладить работу.

Неудачный опыт работы с таможней был не только у нас. Знакомая эмигрантская семья в Америке в те же 1990-е годы основала во Флориде интересный бизнес – выращивание и продажу по всему миру экзотических растений. Не смогли они поставлять продукцию только в Россию – наши таможенные чиновники сказали, что им нужно на месте посмотреть, в каких условиях выращиваются растения. Естественно, что столь далекая инспекционная поездка, по мнению таможенников, должна была быть с семьей и за счет принимающей стороны. Надо сказать, что мне не делались даже такого рода предложения, у которых было одно достоинство – ясность требований.

К моим неудачам можно отнести и взаимоотношения с начальниками отделений «Экспресс-почты», которые были созданы в нескольких городах России. Конфликт обычно начинался после нескольких лет хорошей совместной работы. Директора отделений были готовы добросовестно выполнять мои заказы, работать с почтой моих петербургских клиентов. Я же ожидал от них развития дела на местах, нарабатывания собственной клиентской базы. За это предлагалась материальная компенсация, размеры которой согласовывались с ними и только после этого утверждались. Я старался ясно «договориться на берегу», до начала работы. Казалось, что взаимное понимание достигалось. Я поддерживал это понимание, всегда выполнял свои обещания. И несмотря на это, наступало время усталости, потери интереса со стороны региональных руководителей и ухудшение качества работы. Видимо, я все-таки предлагал недостаточно продуманную мотивацию и недостаточно ясно доводил до партнеров свою мысль.

Затем наступала вторая фаза конфликта: региональные директора в предчувствии прекращения совместной работы начинали «уводить» тех немногих местных клиентов, которых им удалось найти. Несмотря на банальность этой ситуации, она меня удивляла: ведь директора были далеко не плохие люди, которых за долгую добрую совместную работу я никогда не подводил и не обманывал. Здесь моя недоработка, видимо, состояла в переоценке роли отношений и недостаточно жестком контроле.

После нескольких лет работы штат кооператива изменился – многие яркие люди, работавшие у нас в конце 1980-х, ушли, устроившись на более подходящие им места. Жизнь налаживалась, такие места стали появляться в совместных предприятиях, офисах иностранных фирм, банках… Среди новых сотрудников было больше «приземленных» людей. Время от времени мне надоедала упрощенность почтовой жизни и я почти все свое время уделял Гидромету. Так я и совмещал две эти весьма разные работы.