Степан Лопатин - Живая память

Командир орудия потерял весь расчет, а сам остался жив. При первых выстрелах он находился в стороне, корректируя огонь.

Колонна танков, не видя пушки, шла прямо на нее. Когда ведущий танк подставил свой борт, он был поражен наводчиком с первого выстрела. Еще два выстрела - и поражен второй танк. После этих выстрелов немцы орудие обнаружили.

Завязалась схватка.

Залетевший в окоп снаряд поразил весь расчет. Разрыв вспыхнул около станин, пушка замолчала, потому что стало некому управлять ею. Враг посчитал, что с пушкой покончено.

Погорелов из своего окопчика по-кошачьи прокрался к орудию и оттащил людей по сторонам: они убиты или тяжело ранены, без внешних признаков жизни.

Он зарядил орудие и затаился у панорамы. Еще один танк стал его добычей, загородив дорогу остальным. От горящих танков колонна свернула с дороги, переваливаясь в кюветах. Погорелов ждал, выбирая подходящую цель. Но танки растворились в тумане, шум их моторов затих.

Неужели отбил?

Погорелов вытер со лба пот и выпрямился. Он сходил за новыми снарядами, положил ящики рядом. Это - временная пауза, короткая передышка. Снимая шинель, он не переставал всматриваться вдаль. Из пятнадцати танков, шедших в колонне, поражены три, остальные ушли назад. Они не ушли совсем, а появятся еще и не обойдут узкую полоску берега, находящуюся под прицелом. Или напуганы?

Новый гул моторов заставил насторожиться.

Затаившись, сержант не спешил начинать. Не спешил, пока цели не станут четкими, различимыми в панораме.

Пушка пехоты открыла огонь первой и приковала к себе внимание. Она отвлекла на себя один или два танка, а их десять. Погорелов сжался в готовности, подворачивая ствол за головной машиной, выжидая нужный момент.

Чадившие еще машины, подожженные ранее, обозначали опасное место, оно обходилось танками с фланга, и... подставлялись борта. Удача сама просилась в руки артиллериста.

Погорелов поразил ближний и увидел, как поползли по нему розовые светлячки, взял снаряд и зарядил снова. Он навел орудие в следующий танк, пока тот не успел повернуться к нему лбом, и нажал на спуск...

Он не успел понять, что было дальше, - тяжелая масса земли ударила его самого, сбила с ног, бросила на металлическую трубу станины. Наступила пустота, небытие, ничто...

Серый рассвет начинался сверху с побледневшего неба.

Прошло немного времени, а что-то изменилось, стало другим, непохожим. Видения боя проявлялись обрывками, медленно воскрешаясь одно за другим, заново собирая волю. Стучало в висках, боль от затылка растекалась по всей голове. Погорелов открыл глаза, увидел перед собой кругляки колес. Потом перевел взгляд вверх на откатившийся назад ствол и вперед недокатившийся. Орудие подбито.

Тишина удивила больше, чем гремевший до этого бой. Сержант не верил затишью. Не улегшаяся тревога заставила встать. Покачиваясь, он подошел к нише и взял противотанковую ручную гранату.

Видимость увеличилась, возрастала с каждой минутой. Поставив локти на бруствер и положив гранату рядом, он вглядывался вперед. Руки дрожали. А потом вылез и сел на бруствер. Дорога была свободна...

Дым и чад от догорающих машин растворялись в тумане, нависали пеленой над дорогой и посветлевшим полем. Устоит ли он, если танки появятся снова, и - с чем теперь? Вот с этим?

Сержант усмехнулся горько - улыбка это была или болезненная гримаса на изменившемся лице - сам он не видел. Он высматривал и прикидывал путь, как пройти вперед и встретить танки еще раз, если они появятся, мысленно составлял план действий.

Но тишина оседала устойчиво, замолкли даже отдаленные глухие хлопки. Молчала и сорокапятка справа у дороги впереди. Она, как и орудие Погорелова, задачу выполнила. Теперь стало светло и прозрачно - участок будет виден другим артиллеристам с их НП.

Пять танков врага. Это была победа в тяжелом, неравном единоборстве.

Командир орудия понял, как не по силам был бой, неравноценно малыми силами вело бой орудие - расчет погиб, а он стрелял один.

Атаки не повторились...

Штурм

В Кенигсберге - 130 тысяч солдат и офицеров противника, до 400 орудий и минометов, более 100 танков и штурмовых орудий, есть авиация.

Оборона города нашпигована мощными железобетонными и каменными крепостями на трех оборонительных позициях. Была еще одна, четвертая, преодоленная в январских и февральских боях. Город считался недоступной твердыней, укрепленной фортификационно наиболее сильно из всех городов Германии.

Перед нашей дивизией оказались три форта - 10-й, 11-й и 12-й. Два последних - перед отрядом полковника Белого, состоявшим из полка кавалеристов и армейских курсов младших лейтенантов. Сводный отряд включен на усиление дивизии.

При организации связи старший лейтенант Портнов испытывал недостаток в людях - взвод управления дивизиона после зимних потерь так и не пополнился. А старая задумка его о своем коммутаторе, освобождающем от постоянного дежурства несколько телефонистов, пока не осуществлена. Коммутатора нет. На узле связи он посадил дежурного и поставил несколько трофейных аппаратов в кожаных чехлах, подсоединив к ним линии от абонентов. Хочешь поговорить нажми на кнопку зуммера, дежурный ответит и соединит с кем нужно. Это был выход из положения, связь работала по всем направлениям, но небольшой коммутатор на десяток номеров был бы лучше - нажимай только на клавиши. Сделать его самому в полевых условиях невозможно - нет нужных деталей, а отлучиться в артмастерские нельзя. И найдется ли там все необходимое? Задумку он осуществит потом, а сейчас занят подготовкой. Его тревожит радиосвязь - питание и неисправность некоторых раций; проводная связь уязвима, особенно в городе, а радио проводов не требует. Вместе они обеспечат устойчивость и избавят связистов от вполне понятных упреков и недовольства.

Разведчики старшего лейтенанта Конопатова оснащены проще - есть бинокли, стереотруба, разграфленный планшет с нанесенными целями, целлулоидный круг, умещающийся в планшетке, журналы для записей. Ни катушек с километрами провода, ни другого громоздкого имущества - встал и пошел налегке. Это и хорошо, потому что разведка - глаза.

Дивизиону отвели фронт от форта No 11 до Вайценхоф, поработать на таком участке есть над чем, и капитан Каченко с разных точек изучает его. А Конопатов в это время отлеживается в блиндаже за прошлые недосыпы. Если появляется новая цель, он прикладывается к стереотрубе урывками, будто сверяясь с какими-то своими мыслями. Он держит на посту дежурного наблюдателя и получает донесения из батарей. Чем располагает противник перед дивизионом, начальнику разведки известно - координаты зафиксированы, а точки на местности быстро находятся по приметам. Он не теряется, вынужденный отвечать даже врасплох ночью, если забеспокоится штаб по поводу поднявшегося на "передке" шума: