Стивен Фрай - Дури еще хватает

«Дживс и Вустер», работа над которым началась более-менее сразу после окончания «Черной Гадюки», доставлял нам удовольствие чистой воды. Мы с Хью привыкли к съемкам одной камерой (в противоположность принятым в то время многокамерным съемкам телевизионных комедий) так же легко, как утки привыкают к хлебным коркам. Нас окружали замечательные коллеги-актеры и живая, веселая съемочная группа, состоявшая из людей добродушных и изобретательных. Почти все они были причастны к созданию лучших из когда-либо снятых в Британии фильмов — от «Доктора Но» до «Доктора Стрейнджлава».

За время съемок в трех сериалах я ухитрился также написать четыре, не то пять сценариев двадцатиминутных фильмов для компании Джона Клиза «Видео-Арт». Специальностью ее были учебные фильмы для различных сфер бизнеса и промышленности. Основу их составляли идеи, почерпнутые из психологии присяжным психологом Джона Клиза Робином Скиннером, — они вместе написали книгу «Семьи и как в них выживать». Названия у фильмов были самые волнующие, что-то вроде: «Как спланировать совещание», «Как проводить собеседование», «Как составить удачную заявку о поступлении на работу». Про себя я называл этот проект «Как зарабатывать деньги, неся чушь столь очевидную, что у тебя от нее кровь носом идет». Если бизнесмены нуждались в советах наподобие:

• составьте список мер,

• старайтесь строго придерживаться его,

так нечего было и удивляться, что экономика Британии совершала круговые движения в унитазе. Однако делать эти фильмы было забавно, а то обстоятельство, что я работал с Джоном Клизом, великим героем моего отрочества, все еще заставляло меня изумленно протирать глаза. Я писал роли для себя, Хью и Доуна Френча. В фильмах снимались также Ронни Корбетт и Джулиан Холлоуэй.

Именно в то время, после «Фрая и Лори», «Черной Гадюки» и «Дживса и Вустера», я принял просто-напросто лучшее за всю мою жизнь решение. Оно спасло мое здоровье, карьеру и (по крайней мере на время) рассудок.

Пока я жил по абсолютно зверскому расписанию (хоть мне оно и казалось естественным), моя сестра Джо закончила в Лондоне курсы гримеров кино и телевидения, и как-то раз мы с ней отправились ужинать в популярный ковент-гарденский ресторан «Орсо».

В голове моей вертелась одна мыслишка, и в конце концов, когда мы занялись panna cotta alia fragole[49], я попробовал высказать ее:

— Джо, я понимаю, всегда существует возможность, что тебе подвернется работа гримерши в каком-нибудь фильме или еще где. И понимаю, что Ричарда могут перевести за границу[50], но не думаешь ли ты, что тебе могло бы прийтись по душе?..

— Да?

— То есть если сочтешь это неуместным, то просто плесни в меня вином, но как бы ты отнеслась к…

— Ну же…

— Понимаешь, в последние годы я получаю все больше и больше писем от поклонников, больше и больше просьб появиться где-то, выступить на банкете или проделать бог знает что еще. У меня просто руки опускаются…

— Еще бы…

— Расписание до того плотно, что я сам перестаю понимать, что делаю, поэтому мне нужен… ну, в общем…

— Секретарь?

— Собственно говоря, это называется «личным ассистентом». Но, поскольку ты моя личная сестра, я бы назвал это «личной асСестрицей».

— О господи, я так надеялась, что ты меня об этом попросишь. Уж и сама собиралась предложить тебе это же самое. Мне понравится. Больше всего на свете.

В результате последние двадцать шесть лет Джо проработала моей ЛА. И она — лучшая ЛА из когда-либо существовавших на свете. Я-то, разумеется, говорю так по причине родственной привязанности, однако вот вам история, которая доказывает мою правоту.

Во время съемок одного из фильмов для «Видео-Арта» Джона Клиза — где-то в Западном Лондоне — Джо приехала на площадку, чтобы обсудить со мной распорядок следующей недели. В то время мы не имели возможности синхронизировать наши еженедельники через сеть, никаких КПК и смартфонов еще и в помине не было. Она провела со мной обеденный перерыв, посмотрела вместе с Джоном отснятый эпизод, в котором играл Ронни Корбетт, и укатила.

Минут через десять ко мне приволокся Джон.

— Знаешь, я чувствую себя полным козлом.

— Что такое?

— Всю мою трудовую жизнь я искал идеального помощника, но нашел его, вернее ее, ты, ублюдок. Естественно, пока ты сегодня снимался, я сказал ей: «Сколько бы он вам ни платил, даю вдвое больше».

— Ага. И что она ответила?

— Она очень мило улыбнулась и сказала: «Вы очень добры, мистер Клиз, но, вообще-то, он — мой родной брат». Не помню, когда я в последний раз ощущал себя таким кретином.

— Ну, ты же не обязан знать…

Конечно, услышать такие хвалы моей сестре мне было очень приятно. Совершенно типичным для Джо образом она ничего мне о случившемся не сказала. И неделю-другую спустя я заговорил с ней сам.

— Знаешь, Джон поведал мне, как он пытался сманить тебя.

— А! Да, это было смешно…

— Ты могла бы и сама мне сказать, и я удвоил бы твою плату…

Что, как я думаю, как надеюсь, я и сделал.

Не будет преувеличением сказать, что без мягкого, но решительного контроля Джо над моей жизнью меня сейчас и в живых-то уже не было бы. Я поддразниваю ее, называя Мартиной Борман, моей еженедельной нацисткой, однако я не смог бы сделать и десятой доли мной сделанного без ее понимания того, как устроены еженедельники, расписания киносъемок, телевизионные администраторы, аэропорты, водители автомобилей и, прежде всего, ее капризный, странноватый и невыносимый босс, он же братец. Или как все это расстроено.

Однажды, уже в следующем году, — наверное, это был 1990‑й, но прошу на меня не ссылаться — я отправился на встречу с неким Роджером Питерсом, обосновавшимся в великолепном люксе 523 отеля «Савой». Он оказался американцем средних лет. И дал мне понять, что является наследником и последним любовником американского композитора Сэмюэля Барбера. Я-то всегда полагал, что Барбер умер с горя после того, как его давний партнер и друг, музыкант Джанкарло Менотти, променял старика на молодую фотомодель, но, по-видимому, старик нашел утешение в лице Роджера Питерса.

Роджеру, как выяснилось, принадлежали права на экранизацию «Сенной лихорадки» Ноэла Кауарда, и его интересовало, не соглашусь ли я написать сценарий. Я вежливо отказался, поскольку знал, что: а) «Сенная лихорадка» была любимой пьесой Кауарда, и он оставил на ее счет особые указания — «чтобы никакому мудаку не разрешили выеживаться над ней»; и б) действие пьесы происходит в одном месте и практически в одно время, почти в полном соответствии с «единствами» Аристотеля, и это делает ее перенос на экран задачей особенно вшивой. Другое дело, что Реджиналд Роуз и Сидни Люмет с «12 рассерженными мужчинами» справились, и преотлично…