Путешествие парижанки в Лхасу - Давид-Ниэль Александра
В тот же вечер, выйдя из длинного ущелья, мы вновь оказались в очень открытой местности. Горы неожиданно отодвинулись далеко от реки, и между ними образовалось пустое пространство, заселенное местными крестьянами. В полях виднелись фермы, разбросанные там и сям. Мы заметили также два-три разрушенных дома, стоявших почти у обочины дороги, и я подумала, не заночевать ли нам в одном из них. Но Йонгден возразил, что огонь, который мы зажжем, привлечет внимание здешних жителей и ночью к нам могут нагрянуть незваные гости.
Я уступила, признав его правоту. Раз нельзя было разбить лагерь отдельно, поблизости от людей, оставалось попросить у кого-нибудь приюта. Тут-то мы лучше познакомились с гостеприимством обитателей По.
Когда мы подошли к ближайшей усадьбе, нас увидел юный пастух. Он тотчас же бросил своих животных и помчался к дому, чтобы предупредить хозяев о нашем приближении. В тот же миг двери и окна захлопнулись, как по мановению волшебной палочки, и никто не ответил на наши призывы. Вся эта сцена была разыграна столь стремительно и от нее веяло таким простодушием, что я едва удержалась от смеха. Однако моему персонажу не пристало веселиться при подобных обстоятельствах, поэтому я состроила огорченную мину и направилась к другой усадьбе.
— Мы напрасно выбрали такой убогий дом, — сказал мне Йонгден, когда мы отошли от усадьбы. — Наверное, живущие в нем люди сами недоедают и боятся нищих, потому что не могут ничего им дать. Но они делают вид, что не слышат просьб о помощи, ибо тот, кто отказывает странствующему ламе в подаянии, совершает очень дурной поступок. Вы заметили, как ловко они закрыли двери и ставни, даже не выглянув на улицу? Возможно, один из них сказал другим: «Ба, вот еще один бездельник из тех, кто подделывается под лам-нескорпа, чтобы обмануть слишком доверчивых хозяев».
Таким образом эти хитрецы надеялись избежать греха. Разве они не ведали, что настоящий лама стучится в их дверь? Какая великолепная уловка!
Мы решили попытать счастья в другом месте.
В доме шугпо[128] не стали закрывать двери и окна, но пять больших собак окружили нас с яростным лаем, показывая клыки. В то время как я удерживала их на расстоянии при помощи своей палки, окованной железом, Йонгден взывал к милосердию, стараясь перекричать лай собак.
Сначала никто не отозвался, затем на плоской крыше стойла показалась молодая женщина и задала нам множество вопросов, даже не подумав унять собак. Йонгден отвечал ей с ангельским терпением, а я продолжала сражаться с животными. Наконец, удовлетворив свое любопытство, женщина вернулась в жилые покои на втором этаже, чтобы передать нашу просьбу хозяину. Десять минут спустя она снова вышла к нам с отрицательным ответом: непо отказался впустить нас в дом.
Тибетцам, как и большинству людей во всех странах, присуще стадное чувство. Путник, которому один крестьянин отказал в приюте, может быть уверен, что и другие жители деревни, узнав об этом, захлопнут перед ним дверь. Нам не следовало рассчитывать на удачу по соседству с домом хозяина сторожевых собак.
Итак, мы смирились с тем, что придется идти еще час или два и провести ночь в лесу, но, проходя мимо последней усадьбы красивого вида, расположенной на краю возделанных полей, мы увидели женщину, которая стояла у двери хлева и следила за тем, как животные возвращаются в стойло. Воспользовавшись удобным случаем, Йонгден попросил разрешения переночевать в ее доме. Пока он говорил, в одном из окон над нашей головой показалась другая женщина, и мой сын возобновил свои мольбы.
Как и в других местах, требовалось согласие непо, и крестьянка заявила, что сейчас спросит у хозяина.
Последовало новое ожидание. Затем та же женщина вышла на порог с тарелкой, полной тсампа. Крестьянин посылал нам угощение, но не хотел нас принять.
Я не настаивала, но Йонгден заупрямился.
— Мы не нуждаемся в тсампа, — пояснил он, — а лишь просим приютить нас. Мы будем есть свои припасы и не станем никому докучать просьбами о подаянии. Предоставьте нам только нестсанг[129].
Женщина снова поднялась на второй этаж, унося тсампа, и то, что мы отказались от милостыни, видимо, произвело хорошее впечатление на непо, ибо нам разрешили войти. Нас провели в богато обставленную, очень чистую комнату, что характерно лишь для домов зажиточных тибетцев. Служанка развела огонь и положила большую вязанку дров у очага.
Наше мнение о жителях По, упавшее до предела, снова несколько поднялось.
Глава седьмая
Монастырь Сунг-дзонг. — Сказочный край. — Опрометчивое предсказание. — Скиты Дашинга. — Мы встречаем Филимона и Бавкиду. — Мы пируем у местного царя. — Веселые дни. — Начало беспокойного периода. — Как я едва не убила вора, которого хотела лишь напугать. — Своевременная встреча со странниками. — Разбой в По-юл. — Я снова переправляюсь через реку по воздушному мосту. — Рискованные акробатические этюды на живописной горной тропе. — Мы избегаем опасности.
На следующее утро, пройдя сквозь густые заросли, мы оказались поблизости от монастыря Сунг-дзонг[130].
В одной из окрестных деревень только что закончилось чтение Хажиюра, и, погрузив на яков сто восемь толстых томов, из которых состоит это произведение, крестьяне повезли их обратно в монастырь. Шествие замыкала женщина с большим волосатым быком, который плелся так же медленно, как его хозяйка, выискивая взглядом корм по обочинам тропы и останавливаясь время от времени, чтобы сорвать пучок травы.
Славная старушка заговорила с нами; видя, что я жую на ходу сухую тсампа, она достала горбушку хлеба из своего амбага и протянула ее мне. Этот хлеб лежал в кармане бедной женщины рядом со всякой грязью, но я не могла отказаться и была вынуждена проглотить у нее на глазах несколько кусочков. Сначала я хотела дождаться удобного момента, когда моя старая благодетельница отвернется, и зашвырнуть горбушку в кусты, но мне не пришлось прибегать к этой крайней мере. Бурый свежевыпеченный хлеб оказался очень вкусным, и я уплетала его за обе щеки, подобрав все до последней крошки.
Я еще продолжала жевать деревенское угощение, когда мы пришли в Сунг-дзонг.
Группы домов были разбросаны в разных местах очень открытой долины, и поселок казался довольно крупным.
За крепостными стенами на холме теснились многочисленные строения монастыря. Холм был окружен реками с подвесными мостами. В отличие от большинства гомпа с побеленными известью стенами, которые выделяются на фоне окружающей местности, монастырские, большей частью глинобитные постройки не были покрыты штукатуркой. На фоне величественных крутых гор темного цвета, видневшихся на заднем плане, бледно-желтый монастырь, куда спускались дороги со всех сторон, не производил внушительного впечатления.
Географические сведения о верхней части бассейна реки Полунг-Цангпо, где до меня не бывал ни одни иностранец, представляют некоторый интерес, но из-за ограниченного объема данной книги я вынуждена их опустить.
Нам пришлось задержаться в Сунг-дзонге, чтобы пополнить свои запасы продовольствия. В окрестностях монастыря бурлила жизнь. Крестьяне стекались сюда из разных мест, ведя за собой животных, нагруженных дровами, мясом и зерном. Среди них гарцевали верхом либо расхаживали взад и вперед местные вожди, отдавая приказы с важным видом, а озабоченные монахи то и дело сновали в ворота гомпа и обратно. С возвышенности, откуда я наблюдала за всей этой суетой, монастырь с его желтоватыми земляными домами казался мне гигантским муравейником, где неустанно трудятся прилежные насекомые.
