Дерзость - Фарид Салихович Фазлиахметов
— При чем же тут животное, оно не виновато, что хозяйка не дает вам молока.
— Оно, конечно, так, но, с другой стороны, как надо было нам поступить, как проучить ее, то есть хозяйку, за скупость? Вот мы и придумали.
— Вдвоем?
— Нет, втроем, с Курышевым тоже посоветовались...
— Вы вот почему-то смеетесь, а смешного во всем этом мало. Придется вас арестовать и посадить на гауптвахту.
— За хвост? — поинтересовался Лева.
— Не за хвост, а за недостойное бойцов Красной Армии поведение. Предлагаю сдать оружие!
Ребята молча сняли с плеч автоматы, отстегнули ремни и начали не спеша складывать оружие и амуницию на крыльцо. Тут хозяйка мстительно посмотрела на них и немного успокоилась. После этого она подошла к воротам хлева, раскрыла их, ахнула и присела, схватившись за голову. Заглянул в сарай и я. Там, лениво помахивая хвостом, спокойно жевала жвачку пестрая коровенка. Никаких телесных повреждений у нее не было.
А произошло вот что. Ребята от скуки и желая за скупость проучить хозяйку, муж которой, по слухам, служил где-то в полиции, решили устроить спектакль Взяли воловий хвост и, выбрав подходящий момент, зажали его между створками ворот. Игорь держал хвост с той стороны ворот и как можно правдоподобнее старался подражать реву терзаемой скотины, в то время как Лева с Костей изо всех сил тянули хвост в другую сторону. На рев коровы выбежала из избы хозяйка, и тут же, как по команде, Лева с Костей покатились по земле с хвостом в руках...
Тут она и взвыла на всю деревню. Никольского, Арлетинова и Курышева пришлось примерно наказать за эту проделку. Ну а что касается хозяйки, то она после этого трагикомического случая стала более внимательной к своим постояльцам.
Под Марьиной горкой
Со дня на день с огромным нетерпением ждем самолет. Уже неоднократно назначались даты, но по каким-то причинам самолет не высылали. И лишь в ночь на 19 мая над нашими кострами с приглушенными моторами появился самолет с Большой земли. Раскрылись купола парашютов — один, два, три... семь! На одном из них приземлился невысокого роста сухощавый мужчина лет тридцати. Это был Николай Гришин — долгожданный радист. Почти полгода мы не имели регулярной связи, и вот наконец-то она восстановится.
Радио для нас было не только средством связи с Большой землей, с Отчизной, с ее армией и тылом. Что греха таить, при наличии связи нам казалось, что мы не можем оказаться в безвыходном положении — будь мы в осаде, в окружении, нам сумеют оказать помощь, выручат из беды. Эта невидимая нить, связавшая нас с Родиной, прибавляла нам силы, уверенности, отваги и мужества.
После получения груза с большим подъемом стали готовиться к перебазированию в свой район — на север. Больные наши поправились, тиф, к счастью, не унес ни одной жизни, и лишь цинга продолжала еще мучить нас. Но теперь уже появилась свежая зелень, нам прислали соль, витамин С. Будет легче.
Наступил день отъезда — холодный, дождливый, но его скрасили теплые проводы, которые нам устроили дубровцы. В домах, где стояли наши бойцы, хозяйки приготовили хороший завтрак. И наша хозяйка, Ольга Васильевна Скора, не отстала от других. Невысокого роста, живая и энергичная, она встала еще затемно, затопила печку и, пока мы спали, уже успела собрать на стол. Когда мы, умывшись, сели на деревянную лавку, Ольга Васильевна подала нам яичницу с салом и пшеничные коржики, испеченные, наверное, из последних горсточек муки.
— Ну, хлопцы, поснедаем на прощанье, — произнесла Ольга Васильевна.
Ее муж, высокий рыжебородый человек лет сорока, связной одного из партизанских отрядов, тоже сел за стол, а их сын, мальчишка лет пяти, резвился на полу с незатейливыми самодельными игрушками.
— Жаль, хлопцы, что уезжаете, — произнес хозяин.
— Вы для нас родными стали, а теперь в хате будет пусто и тихо, — добавила хозяйка.
— Что поделаешь, служба, — ответил я.
От души поблагодарив хозяев за доброту и гостеприимство, пошли седлать лошадей. Хозяева вышли вслед за нами.
На краю села у нашего обоза собрались почти все жители деревни. Накрапывал мелкий холодный дождичек, но люди не расходились. Шарый взобрался на подводу, снял папаху, помахал ею, чтобы привлечь внимание провожающих, а затем громко крикнул:
— Прощайте, дубровцы! Не поминайте лихом! В ответ послышалось:
— Успехов вам! Долгой жизни!
Колонна тронулась, а люди еще долго стояли, не расходились. Свидимся ли когда еще?
Мы спокойно проехали многие десятки километров по партизанской зоне. Позади остались Зубаревичи, Кркжовщина, Козловичи. Ехали медленно, с продолжительными остановками — надо было кормить лошадей. Иного корма, кроме жиденькой еще и малопитательной травы, для них не было, а подводы порядочно загружены: взрывчатка, боеприпасы. Часть бойцов ехала верхом — это наша разведка.
На третьи сутки добрались до Макаровки. Разведка оттуда вернулась быстро: в деревне тихо, полицаев и немцев нет. Теперь мы чувствуем себя здесь куда увереннее и спокойнее, чем год назад.
Распрягли лошадей. Двигаться дальше днем уже опасно — скоро Варшавское шоссе, а там возможна встреча с противником. В другое время, налегке, мы бы, пожалуй, и не стали задумываться: переходить нам шоссе или нет, но сейчас, когда мы везли ценнейший груз, рисковать не следовало.
Неожиданно над нами на небольшой высоте пролетел немецкий бомбардировщик, затем он развернулся и снова пошел в нашу сторону. Вот уж не было, как говорится, печали...
— Рассредоточиться! — приказал Шарый. — Уйти под прикрытие деревьев! Калядчик, подготовить пулемет к бою!
Самолет шел прямо на нас. Бомболюки были закрыты, наверное, уже отбомбился. Виктор прикинул скорость машины, ее высоту, взял упреждение и дал по самолету несколько очередей. Бомбардировщик стал удаляться, а за ним потянулась тоненькая струйка дыма, она стала быстро расти, и вскоре мы увидели пламя, охватившее правую плоскость.
— Молодчина, Виктор, — произнес Шарый, — орден тебе обеспечен.
— Не откажусь, — улыбаясь, признался Калядчик.
Через несколько минут над лесом поднялся столб густого черного дыма, и до слуха донесся оглушительный грохот взрыва. Земля под ногами вздрогнула. Еще один стервятник нашел себе могилу на белорусской земле.
Когда стало темнеть, наш обоз снова двинулся в путь. Варшавское шоссе переехали возле Двора Глуши, миновали деревню Белую и остановились в лесу под Тарасовичами, на подготовленной Максимуком зимней базе. Большая часть
