Михаил Арлазоров - Жуковский

Студенты восхищены. Профессор по-детски радуется вместе с ними. Какой неожиданный и поучительный результат! Живая природа подсказывает механическим птицам еще один путь взлета — при необходимости движение по прямой может быть заменено движением по винтовой линии.

И не мудрено, что, поглядев на подобные эксперименты, даже первокурсники, совсем зеленые юнцы, слушавшие лекции Жуковского по теоретической механике, грезили о проектировании самолета. Это была пленительная мечта, она казалась далекой-далекой — ведь привычные ныне слова «авиационные инженеры» тогда существовали лишь в воображении.

Но чтобы проектировать крылатые машины, студенты должны были знать то, чего зачастую не знали их профессора. И когда желание молодежи всерьез заняться самолетостроением стало известно Жуковскому, Николай Егорович высказал это своим юным друзьям с той прямолинейностью, с какой он привык говорить о науке.

Резкие слова могли оттолкнуть и напугать тех, для кого авиация была лишь данью моде. Но Жуковский имел дело с истинными энтузиастами, и результат получился обратный. Нет науки? Еще не создана теория? Студенты готовы заняться любым делом, чтобы вооружиться теоретическими знаниями. Они готовы к такой работе, если она развернется под руководством Николая Егоровича Жуковского.

Доверие всегда окрыляет. Здесь же было даже не доверие, а гораздо большее — бесконечная вера в гений своего учителя, в его умение решать проблемы, недоступные остальным. И Жуковский пошел навстречу своим питомцам. После одной из его популярных лекций было решено организовать в училище воздухоплавательный кружок.

Полистаем документы тех лет и посмотрим, как ставилось в Техническом училище новое дело. 11 сентября 1909 года учебный комитет постановил ходатайствовать перед попечителем Московского учебного округа о разрешении Жуковскому прочитать необязательный курс воздухоплавания, тогда же решили избрать специальную воздухоплавательную комиссию, председателем ее также стал Жуковский. В ноябре Политехническое общество училища обсуждало вопрос о предоставлении кружку места для работы. Но подыскать его удалось не сразу, и 27 января 1910 года Жуковский выступает с заявлением «О желательности предоставить в распоряжение Воздухоплавательного кружка какое-либо помещение для производства научных опытов из области аэродинамики и организации небольшой мастерской». Но получить в полной мере то, в чем нуждался молодой коллектив, несмотря на все хлопоты, Николаю Егоровичу не удалось.

А проблема полета становилась все острее, и неудивительно, что 31 мая 1910 года, заслушав доклад профессоров Н. Е. Жуковского и В. И. Гриневецкого, учебный комитет постановил ввести с будущего года курс легких двигателей. В своем докладе Жуковский и Гриневецкий особо отметили значение легких двигателей для автомобилей и воздухоплавания.

Диплом почетного инженера.

А. Н. Туполев.

A. А. Архангельский,

B. П. Ветчинкин.

Г. X. Сабинин.

Б. И. Россинский.

Б. С. Стечкин.

Б. Н. Юрьев.

Г. М. Мусинянц.

К. А. Ушаков.

Справа сверху вниз: Рабочий кабинет Н. Е. Жуковского (реконструкция).

Николай Егорович Жуковский в рабочем кабинете.

Итак, авиация проникла в учебные планы Технического училища. Начал работать и студенческий кружок. Жуковский — почетный председатель содружества молодых исследователей. Он относится к этим обязанностям с исключительным рвением — ведь молодая студенческая организация, по существу, представляет собой миниатюрный научно-исследовательский институт. Правительство отказало в его просьбе, но он осуществит свои желания, опираясь на молодежь.

Пройдет всего лишь год, и, сообщая об успехах недавно созданной аэродинамической лаборатории училища, Жуковский скажет:

«Все описанные мной приспособления сделали бы из аэродинамической лаборатории Технического училища выдающееся учреждение, дающее возможность производить научные исследования разнообразных вопросов воздухоплавания и достойное той энергии, которую проявили студенты училища в аэродинамической работе. Я думаю, что проблема авиации и сопротивления воздуха, несмотря на блестящие достигнутые успехи в ее разрешении, заключает в себе еще много неизведанного и что счастлива та страна, которая имеет средства для открытия этого неизведанного. У нас в России есть теоретические силы, есть молодые люди, готовые беззаветно предаться спортивным и научным изучениям способов летания».

Легко понять Жуковского, когда он высказывал свои мысли, подводил первые итоги. Студенты Технического училища действительно доказали, что для русской науки и техники авиация стала близким и родным делом. И тут, пожалуй, будет уместнее предоставить слово одному из тех, кто входил в число членов кружка — ныне заслуженному деятелю науки и техники Г. М. Мусинянцу.

«Это был славный период зарождения русской авиации, русской авиационной науки, — пишет Мусинянц, — и мы носим в себе ярчайшие воспоминания о тех днях, когда чаще бились наши двадцатилетние сердца, зажигаемые огнем труда и науки нашего учителя.

Мы были молоды, были еще студентами, но, увлекаемые и руководимые Николаем Егоровичем, делали «настоящие дела»; старшие из нас разрабатывали новые теории, делали доклады на всероссийских съездах научных обществ, разрабатывали и строили планеры и летательные аппараты, как тогда говорили, и летали на этих аппаратах, разрабатывали и строили аэродинамические трубы и лабораторные приборы, — часто своими руками; те, которые были моложе, помогали старшим, проводили аэродинамические эксперименты, ухаживали за установками и приборами, убирали лабораторию, носили дрова, топили печи, и все мы вместе решали общие вопросы, нередко собираясь для этого на квартире у Николая Егоровича в Мыльниковом переулке.

На первом плане у всех нас была работа в лаборатории, в кружке, и, по представлению Николая Егоровича, многим из нас Совет училища, в виде исключения, разрешил делать особые дипломные проекты, не предусмотренные в плане училища: самолеты, аэродинамические трубы, весы, винтовые приборы.

Так Николай Егорович готовил из нас будущих конструкторов самолетов, будущих строителей ЦАГИ».