Элен Фисэль - Жизнь Марии Медичи

Людовик молчал. Глядя на искаженное злобой лицо, он вдруг почувствовал невероятную усталость. Его обвиняют в том, что он предпочел кардинала де Ришельё своей матери… Но Ришельё никогда не давал ему повода чувствовать себя мальчишкой в одежде короля. Кардинал не обременял его заботами и не подчеркивал свою роль и значение. Он… он был как подушка между ним, королем, и двором, с которым надо быть настороже… Людовику вдруг стало ясно, насколько верны обвинения матери: он действительно предпочитал ей Ришельё. И не только ей, но и всем остальным…

– Так вы прогоните его? – продолжала настаивать Мария. – Пообещайте, что этот дьявол во плоти уже завтра будет находиться в Бастилии!

– Если вы не сделаете этого, брат, – поддержал мать Гастон, – то я знаю, как себя защитить.

– А я покину двор и вас раз и навсегда! – топнула ногой Мария.

Людовик заколебался. Так остро этот вопрос никогда не вставал.

– Умоляю, – вдруг сказал он, – ради меня, простите кардинала и верните ему свое благоволение. Я согласен. Ты, Гастон, получишь нужную тебе невесту. Если настаиваешь, то и Иль-де-Франс тоже. Но, прошу, перестаньте преследовать кардинала…

– Никогда! – решительно заявила Мария.

– Никогда! – как эхо, повторил Гастон.

– Будете держаться этого ничтожества, и вас покинут все, даже последние друзья, – пригрозила королева-мать и сделала шаг в сторону сына; тот невольно отшатнулся. – Ну же, каков ваш ответ? Мы ждем!

У Людовика разболелась голова, и он уже готов был уступить, но все же он преодолел минутную слабость:

– Ришельё останется, мадам. Это мое окончательное решение.

Повернувшись, он подошел к дверям и постучал по ним тростью с золотым набалдашником. Дверь тут же отворилась, и король оказался в окружении своих приближенных. Почувствовав себя в безопасности, он еще раз повернулся, сделал поклон и стремительно удалился.

– Лжец, обманщик! – закричала ему вслед Мария и выругалась по-итальянски.

Потом она обратилась к Гастону:

– Нас не заставят свернуть с пути, сын мой. Мы осуществим наш план. Пойдем и обсудим наш следующий шаг в этой игре. Возможно, кровавой игре – не исключено и такое… Они еще дождутся… Этот его любимый кардинал… Мы с ними покончим, а Людовик еще не раз пожалеет, что встал на его сторону…

От досады Мария искусала себе все губы.

– Он отказал нам… Не могу в это поверить… А ведь я так надеялась, что один-единственный раз Людовик поступит, как настоящий мужчина… – Опустившись в кресло, она принялась обмахивать себя веером; щеки ее стали багрово-красными. – Он словно обручен с этим мерзавцем Ришельё…

– Их можно разлучить только силой, – сказал Гастон, и его лицо озарилось торжествующей улыбкой. – Я намерен уехать из Парижа, отправиться в Орлеан и там поднять свое знамя! Я пошлю письма всем изгнанным принцам, и мы объявим войну Ришельё. Другого пути у нас нет!

– И Испания поможет нам! – объявила Мария, а сама подумала, влюбленно глядя на младшего сына: «Вот мужчина с настоящим характером. Он достоен быть королем Франции!» После короткой паузы она добавила: – Надо быть очень осторожными, Гастон. Если этот дьявол пронюхает о наших планах, нам не сносить головы.

Многие очевидцы тех событий утверждают, что Медичи уже давно готовила отставку кардинала де Ришельё. Более того, когда ее старший сын балансировал между жизнью и смертью, она приняла решение арестовать кардинала, если король умрет, и заточить в лионскую тюрьму Пьер-Ансиз, поручив надзор за ним Шарлю д’Аленкуру, коменданту Лиона.

Но… Людовик справился с болезнью. А попытка давления на него провалилась.

И тогда она решила еще раз поговорить с сыном.

– Мне жаль, – вкрадчиво сказала она, – что наша предыдущая встреча была столь драматичной. Как любящая мать, я не желаю вступать с вами в борьбу. Но… если и вы хоть немного любите меня, выбор должен быть сделан… Кардинал или я…

Когда их беседа (на этот раз с глазу на глаз) достигла наивысшего накала, в комнату без стука вошел Ришельё.

Его, конечно же, предупредили о визите Марии, и он понял, что король, ослабленный болезнью, под натиском этой коварной женщины может переменить свое решение.

Рассказывают, что Медичи, увидев кардинала, пришла в ярость и обрушила на него шквал оскорблений. Ришельё якобы упал на колени и зарыдал. Еще говорили, что он выразил готовность публично высказать свою благодарность королеве-матери за то, что она для него сделала.

Ни на кого из многочисленных мемуаристов полностью положиться нельзя, но многие утверждают, что Ришельё все-таки попросил отставки, и произошло это 10 ноября 1630 года.

Людовику с трудом удалось успокоить мать, и он велел кардиналу уйти. Очевидцы утверждают, что, отправляясь в свои покои, он сделал вид, что не заметил Ришельё, покорно ждавшего его во дворе.

Окружению королевы-матери показалось, что победа Марии Медичи несомненна. Вроде бы так считал и сам Ришельё и даже готовился уехать из Парижа.

Но на самом деле все выглядело несколько иначе.

– Что мне делать? – обратился к кардиналу король. – Она же моя мать… Ришельё, помогите мне, дайте совет, как поступить…

На глазах короля проступили слезы. Он бросился в кресло, и принялся нервно потирать колени.

– Сир, подумайте о своем положении, – голос кардинала был полон жалости. – Ваш брат ненавидит вас. Боюсь, ваша власть в опасности.

– Я знаю, я знаю! Но моя мать… Она же не будет помогать заговорщикам? Слова ничего не стоят, Ришельё.

– Увы, – вздохнул кардинал. – Позвольте мне напомнить вам кое-что?

– Да, конечно…

– Когда Гастон женился на герцогине де Монпансье, он получил огромное приданое. И где оно теперь? Я слышал, ваша мать продала кое-что и дала Гастону деньги на покупку оружия…

Людовик застонал. Его мать поддерживает восстание против собственного сына! Понятно, почему ей хочется избавиться от кардинала. Устранив Ришельё, они убьют и его, короля Франции… Скорее всего, отравят… Во Флоренции, на родине матери, так всегда избавлялись от неугодных. Ее нужно остановить… Срочно… Всеми доступными способами…

– Ришельё!

– Да, сир?

– Мою мать… нельзя оставлять на свободе. Но как это сделать?

Людовик встал. Его лицо было угрюмо.

– Прикажите ее двору отправиться в Компьень, – сказал кардинал. – Об остальном я позабочусь сам. Я поступлю с Ее Величеством так, как если бы она была моей матерью.

– Да будет по вашей воле… Но… нельзя ли ускорить? Я уже больше не могу…

– Поверьте, сир, не пройдет и недели, как все закончится, и вы станете в значительно большей степени королем Франции, чем сейчас.