Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

— Николай Ишувич, дайте мне того-то… Мы поедем в Гжель.

И когда мы с Володей стали более или менее дружны, я ей говорю:

— Слушай, Маша, а Высоцкий тебе не подойдет?

— Да что вы, Николай Ишувич, — конечно!

А Высоцкому я сказал:

— Володя, поехали в Гжель?

— А у тебя там концы есть?

— Да, есть.

— Ну, тогда поехали…

Мы поехали. Была весна 1979 года. Мы ехали на сером «Мерседесе», и я еще помню, что нас остановил «гаишник»…

— Превышаете скорость.

А Володя вдруг говорит:

— А она медленнее не едет. Чего ни делаю, не идет медленнее…

— Как это не идет?

— Ну, не идет медленнее, и все.

«Гаишник» ничего не понимает: вроде бы, сидят нормальные, взрослые люди… Володя поворачивается к нему — тот увидел, узнал…

— Ну, товарищ Высоцкий… Ну, что же Вы… Шутите… Будьте осторожны!

Приехали на завод. Я начал, выступила Маша Полбенцева, а потом я представил Володю… После концерта ему подарили роскошный кувшин — вокруг была такая штука, как золотая корона. Эту вещь они только начали выпускать. Кажется, Виктор вытащил этот кувшин из своего кабинета. А потом нам дали возможность кое-что купить, стоило это тогда очень дешево, и мы с Володей загрузили весь багажник.

Приехали на Малую Грузинскую, аккуратно все перетаскали наверх, а потом сели на пол делить…

— Это у тебя есть?

— Есть!

— Значит, мне…

Так мы разделили всю большую кучу этой посуды. А если было три экземпляра, то третью штуку Володя кому-то предназначал:

— Это отдадим Валерке, это — Вадиму…

— Вы не помните концерт, на котором Высоцкий пел с оркестром?

— Это была группа Аркадия Хаславского «Здравствуй, песня». Володя пел с ними несколько песен, и было это тоже в Ставрополе, концерты проходили в цирке… Это я точно помню, потому что Володя мне сказал:

— Тамразочка, ты объявишь меня и не уходи — послушай: я сегодня буду петь с ансамблем.

Потом мы поехали в Кисловодск, дали два концерта в «музыкальной раковине» и сразу уехали. Где же мы тогда жили? В Пятигорске тоже было два концерта, но и там мы не останавливались… А возил нас на своей машине Руслан Тебиев, значит, мы жили в Нальчике или в Орджоникидзе.

В этой поездке с нами был Владимир Сидорович Лотов, он есть на многих фотографиях, сделанных в Орджоникидзе. Мы там много снимались: на балконе гостиницы, в парке, у мечети… Потом я видел эти фотографии на сумках, на кошельках… Снимал какой-то местный фотограф-профессионал. У меня хранится несколько цветных фотографий.

— А что за история с присвоением Высоцкому звания «Засуженного артиста республики»? Мне говорили, что он отказался сам?

— Это я хорошо знаю. Это было в Северной Осетии, там я проработал много лет. Министром культуры был тогда Сослан Евгеньевич Ужегов, по работе мы хорошо знали друг друга. Когда я стал работать в Москве, наши отношения не прерывались, в республике меня «держали за своего». К этому времени Сослан Евгеньевич работал уже заместителем председателя Совета Министров Северной Осетии, звоню ему:

— Такой человек работает в вашей республике, работает по всей стране от Вашей филармонии. Примите нас… (Володя несколько лет работал на фондах Северо-Осетинской филармонии.) Ужегов сказал:

— Приходите.

Мы пришли в кабинет к Сослану Евгеньевичу втроем: Володя, Гольдман и я. Говорили обо всем, потом подняли и эту тему… Ужегов сказал:

— Никаких проблем. Нам будет только приятно, что такой человек носит имя нашей небольшой республики.

Он дал команду заполнить документы, и на этом мы с Ужеговым расстались. Документы такие: Высоцкого — на заслуженного артиста, меня — на заслуженного деятеля искусств.

Выходя из кабинета, Володя говорит:

— Тамразочка, ты представляешь, я — заслуженный артист Северной Осетии. Как-то смешно…

— Действительно, смешно. Вот — народный…

Я вернулся в кабинет:

— Сослан Евгеньевич! Уж давать, так давать! Это же Высоцкий — его вся страна знает. Я уже не говорю, сколько он нашей филармонии денег заработал…

— Но мы же говорили о «заслуженном»… «Народного»? Почему нет?

Он тут же позвонил и переиграл ситуацию: в филармонии стали заполнять документы на «народного».

А что произошло дальше? Я думаю, что для реализации этой идеи Ужегову пришлось выходить на обком партии, а там это дело задавили. Скорее всего, эти перестраховщики из обкома подумали: как это так — в Москве Высоцкому не дают, а мы — дадим?! А может быть, и позвонили «наверх», не знаю. Но чтобы Володя сам отказывался — этого я не помню.

— Когда и как начались судебные преследования против администраторов и против самого Высоцкого?

— Преследовали и запрещали всегда, но прицепиться особенно было не к чему. А все началось с того, что посадили одного администратора. Это был молодой парень, а работал он в группе Кондакова. Его взяли и «раскрутили». Он рассказал все: кто, как и какие деньги получает. И когда меня в качестве свидетеля вызвали в Ижевск, то на скамье подсудимых были администраторы концертов Высоцкого… Меня просили помочь, а на самом деле — «выбросили на гвозди». Но как ни странно, я в Ижевске показал то же самое, что Высоцкий и Янклович в Москве. Другого и быть не могло, хотя они меня и не предупреждали… Не сошлась только одна деталь.

А судья орал на меня как резаный:

— Сейчас вызову охрану — и вы получите три года тюрьмы!

И я вынужден был, превышая все свои голосовые возможности, напомнить ему, что я — не мальчик…

— Я — руководитель и коммунист, и отвечаю за свои слова!

То есть, вынужден был обидеться… Когда судья разрешил мне покинуть зал, один администратор, стоя за барьером, кричал:

— Передайте Высоцкому — пусть башли привезет сюда! А то я выйду и взорву его вместе с «Мерседесом»!

То есть, они играли в такую игру: мы — люди честные, а все деньги, которые воровали, отдавали Высоцкому и другим артистам.

— А кто вел это дело?

— Подполковник, подполковник… Не могу вспомнить фамилию. У него еще был помощник — майор, который когда-то работал аккордеонистом в Москонцерте. Поэтому его, наверное, и «подтянули», он знал какие-то наши лазейки. Все-таки дело специфическое. Жаль, что не помню фамилию…

— А каким образом платили Высоцкому?

— Обыкновенный артист получал тогда… Он получал столько, что зарплатой это стыдно назвать… А Высоцкому платили 200 рублей за концерт. Сегодня так зарабатывает самый плохой артист… Каким образом? Воровали. Палили билеты. Допустим, билетов продано на десять тысяч — часть оприходовали, а часть билетов сжигали. Расплачивались с залом, что-то отдавали государству, что-то оставляли себе. Эту «кухню» знала вся страна. Такой метод давал возможность заработать администраторам, а также можно было заплатить артистам не по их нищенской ставке, а по договоренности.