Виталий Сирота - Живое прошедшее

В корпоративной газете «Экспресс-почты» печатались даже стихи сотрудников

Вскоре начались телефонные звонки отправителя – лекарство должно быть доставлено больному именно в субботу. В том, чтобы «вытащить» лекарство в выходной день из опечатанного склада и доставить его больному активно и добровольно участвовали множество людей.

Недавно мне позвонила бывшая сотрудница и рассказала, что у А. К., работавшего у нас курьером лет десять назад, серьезно заболела дочь и бывшие наши работники собирают деньги на лечение. Это событие напомнило мне историю, приключившуюся с этим курьером: поздно вечером, придя с работы домой, он обнаружил у себя сумке письмо, которое должен был сдать для отправки в Москву. А. К. утром по собственной инициативе вылетел в Москву первым самолетом и доставил письмо по адресу. К вечеру он уже был на работе в Петербурге. Мне он ничего не сказал, считая, что таким образом исправил свою ошибку. Деньги за поездку, когда о ней стало известно, я ему, конечно, вернул.

Такой стиль работы привлекал к нам новых клиентов, которые оставались с нами долгие годы. Это было очень важно, поскольку денег на настоящую рекламную кампанию у нас не было и единственным инструментом продвижения оставалась репутация.

Наша стратегия была недостаточно продумана и агрессивна, мы были слишком благодушны – темпы роста и способы их достижения не были ясно определены, даже прибыль не занимала своего законного места в «красном углу». Вопреки правильной американской поговорке «Не влюбляйся в бизнес» мы любили свое дело; жесткая линия на развитие и продажу бизнеса была нам чужда. В результате было упущено много времени и тем самым денег.

Нашим первым заказчиком стал мой добрый приятель С. Т., работавший замдиректора НИИ химического профиля. Надо было доставить из Ленинграда рулон фотобумаги весом примерно в 250 кг на завод в Переяславль-Залесский. Повезли мы этот рулон вместе с сыном. Везли его просто как багаж в вагоне поезда до Москвы и дальше электричкой до Переяславля. Тащили сами, рулон был большой и тяжелый, поэтому мы его кантовали, чем изрядно попортили. К счастью, С. Т. простил нам это брак.

Позже мы отработали технологию перевозок и взаимодействие с профессиональными перевозчиками. В этом мы, как один из первых негосударственных почтовых операторов в России, были часто пионерами. Например, мы начали возить корреспонденцию в Москву в почтовых вагонах скорых ночных поездов. Получить разрешение на это было непросто, ведь государственная почта – весьма консервативная организация. А сегодня разработанные нами тогда договоры с почтовым ведомством и сопроводительные документы стали типовыми для большинства курьерских фирм.

Маленький штат нашего кооператива был уникальным, как и многое в то время. Бухгалтером работала профессорская дочь, закончившая с отличием Политехнический институт. Сейчас она один из руководителей факультета менеджмента СПбГУ Диспетчерами трудились недавние выпускницы физического факультета Университета. Мы шутили, что берем на работу только университетских выпускников с красным дипломом. Такая ситуация была следствием перестройки, когда многие, в том числе интеллигенция, получали ничтожную зарплату или вообще теряли работу. Настроение у людей было тревожное. Уверенности, что завтра будут продукты и тепло, не было. Помню, за новогодним столом в 1987 году и в шутку и всерьез обсуждали бизнес по производству печек-буржуек. В том же году мы с Егором вырыли в гараже яму-бурт для хранения картошки зимой. За картошкой съездили на нашей «копейке» в Клопицы, где в совхозе купили около 500 кг. На глубоко осевшей машине мы привезли картошку в город и по всем правилам заложили на хранение в бурт. Картошка прекрасно сохранилась. Весной часть этой картошки теща увезла как семенной материал на посадку в Вологду. Я даже удостоился ее похвалы за хозяйственность.

Большинство людей беднело; появилось много бомжей. Как-то, будучи в Москве, я зашел по своему обыкновению поесть в кафе «Прага». В этот раз его было не узнать – темно, неприветливо. Я взял курицу, поставил тарелку на столик и на минуту отошел. Когда вернулся, курицы на тарелке не было, я увидел только спину убегавшего бомжа.

В эти годы, как вспоминает С. Гедройц, «солоней всего пришлось мелким интелям, а среди них – самым никчемным: ист-фил-худ-текстовикам… Их атомный вес стал практически неотличим от нуля».

К 2000-м годам в Санкт-Петербурге интеллигенции просто не стало видно на улицах. Но иногда я встречаю прежних ее представителей на дешевых концертах в филармонии.

О вине властей в сегодняшней загнанности интеллигенции говорится много и справедливо, но кину камень и в ее огород.

В 1990-е, бывая на разного рода собраниях моих прежних коллег – юбилеях, защитах диссертаций и т. п., я несколько раз предлагал небольшую, по моим возможностям, финансовую помощь. Предложение принималось «на ура». Договаривались, что в ближайшие дни со мной свяжутся для конкретных шагов. Мне не позвонили ни разу!

Совсем недавно Егор предложил помощь бедствующей семье умершего двадцать лет назад писателя – ныне знаменитого. Егору тоже так и не позвонили.

Вместе с тем для некоторых специалистов перестройка оказалась спасительным выходом. В моей маленькой научной группе работал сотрудник, отличавшийся исключительной работоспособностью и, вероятно, честолюбием. Характер же у него был довольно сложный, угловатый, мало подходящий для маневрирования в институтских коридорах власти. В советских условиях такому человеку сделать карьеру было практически невозможно. В перестройку он организовал успешную фирму, которая стала заниматься, казалось бы, безнадежным в наших условиях делом – разработкой и выпуском приборов…

Вскоре после основания кооператива из деловой прессы я узнал о международных корпорациях, занимающихся экспресс-доставкой. До этого я, как и большинство советских людей, о них даже не слышал. Прочел я как-то о DHL и ее экспансии в СССР и стал искать контакты с представителями этой компании. Интернета тогда не было, и адрес московского офиса DHL мне удалось узнать случайно, осенью 1989 года в Финляндии, в Тампере, на выставке последних разработок ленинградских предприятий. Я демонстрировал прибор для измерения содержания озона в воздухе, сделанный в Гидромете.

Оформление выезда за границу к тому времени значительно упростилось, и я довольно легко получил служебный загранпаспорт. Перед поездкой отстоял многочасовую очередь в банк за командировочными в валюте. Командировочные были небольшими, около десяти долларов в день. Правда, на круизном теплоходе, которым мы прибыли в Тампере, нас кормили. Моими соседями по каюте были представители ленинградских научно-технических организаций, постоянно выезжавшие за границу. Опытные люди, они везли с собой водку на продажу. Прибытие «наспиртованного» судна, видимо, почувствовалось в Тампере, так как к кораблю в порту подъехала полицейская машина, из которой по громкоговорителю обратились к нам по-русски с просьбой не продавать водку в городе.