Виталий Сирота - Живое прошедшее

Удивительно, но противодействие мы встретили со стороны рядовых членов комиссии, а не руководства. Начальство, повторюсь, относилось к нам с доброжелательным интересом. Вероятно, одна из причин такого отношения была в том, что начальники чувствовали себя неуверенно, находились в ожидании перемен и в поиске запасных вариантов для себя. Мы для них были носителями тех идей, которые они искали. Кроме того, думаю, им нравился наш энтузиазм – то, что они тщетно надеялись увидеть у своих подчиненных.

Протокол собрания, на котором родился наш кооператив

Комиссия выделила для работы с нами инженера Кудряшову. Инженер считала, что мы пришли нажиться на поле, которое они, почтовые работники, бескорыстно много лет возделывали. Невзлюбила она нас сильно, но отрицательного заключения, как и вся комиссия, не подготовила. И вот комиссия собралась на решающее заседание. Общее мнение – отрицательное, хотя внятных претензий к нам нет. Председатель комиссии все так же благожелательно, с любопытством смотрит на нас. Получать отказ очень не хотелось, это отбросило бы нас назад на несколько месяцев. Я предложил сейчас же подписать положительное решение и приложить к нему наше письменное обязательство учесть все критические замечания, которые подготовит уважаемая комиссия.

Председатель с удовольствием потирал руки, члены комиссии не нашли возражений и нехотя согласились. Ничего о комиссии мы больше не слышали. По слухам, инженер Кудряшова вскоре попала в сумасшедший дом, что вкупе со звонком замминистра придавало нам в глазах руководства почты особую силу.

28 июля 1988 года, через две недели после принятия Закона о кооперации, наш кооператив был зарегистрирован и начал действовать. Почтамт нам даже предоставил в самом центре города, на бульваре Профсоюзов (ныне Конногвардейский), д. 4 хорошее помещение для офиса. Арендная плата была весьма умеренная. Через несколько лет такой офис стоил много дороже.

У нас появились волнующие атрибуты независимости: печать, визитные карточки, счет в банке, чековая книжка. Понадобилось бывать в новом для нас учреждении – банке. Мы бродили по узким, темным коридорам, заглядывая в маленькие заставленные шкафами кабинеты, где за старыми столами, заваленными бумагами, сидели женщины очень занятого вида. Мы и наши платежки их мало интересовали. Когда они обращали на нас внимание, это считалось удачей и любезностью с их стороны. С собой было желательно иметь шоколадки и другие средства поощрения. Потом пошла молва о новых частных банках, где чисто и красиво и где тебе рады. Первым таким банком в нашей жизни был банк «Санкт-Петербург». Поход туда был как поездка за границу: ты ощущал себя важной персоной. Сейчас такое норма.

Благодаря «Экспресс-почте» в моем окружении оказалось много молодых иностранцев, приехавших к нам делать бизнес. Даже я, со своим маленьким деловым опытом, был им, новичкам в России, интересен – любая помощь и совет были для них ценны. Один из них, американец Кристиан Коубуа, организовал из таких иностранцев Интернациональную Ассоциацию Малого Бизнеса – ISBA. Она собиралась пару раз в месяц в кафе хороших гостиниц. Я помог Кристиану с какой-то мелочью в почтовых делах, и он приглашал меня на эти собрания. Собрания посвящались какой-либо конкретной, актуальной теме – налоговым, таможенным или другим подобным вопросам. Приглашались лекторы из числа ведущих городских специалистов. После лекции были дружеские и деловые беседы за пивом или кофе. На глазах создавалась цивилизованная деловая среда, причем создавалась «снизу», естественным, правильным путем. Через несколько лет большинство этих молодых людей уехали из страны. Кристиан же остался – он организовал почтовую фирму, видимо по примеру «Экспресс-почты», и до сих пор работает в Санкт-Петербурге.

Иногда нас, руководителей «Экспресс-почты», приглашали на встречи с иностранными бизнесменами, которые хотели познакомиться с представителями бизнеса Ленинграда-Петербурга. Мы оказались полноправными действующими лицами мероприятий, когда-то абсолютно закрытых для нас. Причем мы были приглашены, а не как-то «пролезли»! Это было ново, приятно и стимулировало нашу активность. На одной из таких встреч мы узнали от собеседника, сотрудника фирмы «Bell», о существовании факса – дивного телефона, с помощью которого можно передавать письменный текст и даже рисунки! Сотруднику «Bell» наше удивление было, наверное, странно. Нас же такой прокол мало смутил, мы были полны энтузиазма, и скоро факс появился в нашей конторе.

Этот энтузиазм приводил к забавным ситуациям. Как-то один чиновник попросил меня и другого пионера кооперации, моего старого друга Ю. Ж., подготовить ни много ни мало проект свободной экономической зоны в Выборге. Инициатива исходила, кажется, из окружения Собчака. Мы засели за дело, написали проект и передали чиновнику. После этого нам дали понять, что теперь есть кому порадеть о прохождении проекта и нам беспокоиться не надо. О судьбе его мы больше не слышали.

К тому же времени относится деятельность первого демократического Ленинградского горсовета. В нашем доме жил депутат того совета Юрий Нестеров. Его приемная была в нашем же доме. От него я услышал первые «официальные» слова поддержки нашей семейной кооперативной деятельности – он сказал, что мы, вместо того, чтобы просить помощи у государства, сами кормим семью и создаем рабочие места. Эта поддержка была важна для меня: как я говорил уже, репутация у кооператоров в обществе была незавидная. Я пытался помочь Юрию в его работе, был даже официально оформлен его помощником. К сожалению, ничем серьезным не помог. От него же я получил много полезных советов по развитию бизнеса. Позднее Юрий Нестеров был избран депутатом Государственной Думы первого созыва. Это был пик его политической карьеры. Все последующие выборы он уже проигрывал. Он объяснял мне это тем, что людям стала безразлична идеологическая позиция кандидата: демократ ли он, большевик, верующий или атеист. Важно было, что полезного кандидат может сделать завтра, а лучше сегодня: покрасить подъезд, заасфальтировать двор, то есть требовались благодетели. У Юрия денег на это не было, жил он весьма и весьма скромно.

С упомянутым Ю. Ж. мы как-то провели вечер в Джазовой филармонии Давида Голощёкина. С нами был знакомый Ю. Ж. – Александр Александрович Щелканов – человек демократических убеждений, в прошлом морской офицер. Уволившись из ВМФ в звании капитана 1-го ранга, он работал на заводе слесарем, а затем и грузчиком. В 1989 году его избрали народным депутатом СССР, в 1990-91 годы, то есть в описываемое время, он был уже председателем исполкома Ленинградского городского Совета народных депутатов, главой города. Позже я слышал от крупных ленинградских администраторов советских времен, что Щелканов был слабым руководителем и главное, что им двигало, это обида на советскую власть. Опять, как и в ранее описанной истории с гибелью Г. В. Старовойтовой, говорится о низких мотивах демократов! Один из таких руководителей рассказывал мне (скорее неодобрительно), как Щелканов обратился к нему с предложением поехать на какое-то совещание на одной машине, чтобы не тратить лишний бензин. Мне же это предложение показалось разумным в тех тяжелых условиях, а сам Щелканов – приятным, открытым человеком; в нем чувствовался и хороший офицер, и живое дыхание улицы, и оптимизм; мне было свободно в его обществе. Да и само по себе соседство с председателем Ленсовета, да еще на джазовом концерте, было немыслимо в прошлом.