Михаил Лобанов - Мы - военные инженеры

Михаил Александрович поделился своими соображениями с директором института Н. И. Смирновым и уговорил его съездить посмотреть Островки. По общему мнению, лучшего и желать было нельзя. От города близко, большой лесной массив, удобный для маскировки строительства и последующих работ. Неподалеку от Островков проходило шоссе, чуть дальше - железная дорога. В Ленинград можно было добраться и по Неве.

Ходатайство об отчуждении земель и передаче их в ведение НИИ-9 направили Андрею Александровичу Жданову. Он, зная, какое большое значение для обороны имеют работы института, немедленно дал соответствующее распоряжение.

С тех пор Михаил Александрович Бонч-Бруевич, пользуясь правом первооткрывателя, неизменно считал полигон в Островках своим детищем. И у него для этого были все основания. Научный руководитель института вложил в этот полигон душу. Под его руководством шло оборудование лабораторий, площадок, хранилищ.

Непосредственным исполнителем работ был А. Г. Громов, исключительно трудолюбивый и энергичный инженер. Всякий раз, когда мы приезжали в Островки, он с удовольствием и гордостью показывал свое хозяйство. Восстанавливался и переоборудовался небольшой дворец Потемкина. Росли здания, в которых должны были разместиться лаборатории. В глубоких траншеях закладывались кабели, водопроводные трубы. Прямо на территории полигона сооружалась взлетно-посадочная полоса для легких самолетов, которые смогли бы подниматься по первому требованию испытателей. Полигон оборудовался основательно, с учетом современных требований.

Нужно сказать, что он действительно сыграл большую роль при испытании средств радиообнаружения. К сожалению, эта прекрасная научно-испытательная база во время Великой Отечественной войны оказалась в зоне военных действий и была полностью разрушена.

Быстро строился и оборудовался испытательный полигон. Но аппаратура для обнаружения самолетов, к общей радости, создавалась еще быстрее. В сентябре 1936 года на одном из полигонов ГАУ (строительные работы в Островках еще не были завершены) появился радиоискатель "Буря". Предстояло выяснить, какими тактико-техническими характеристиками обладает это устройство. Я немедленно выехал к месту испытаний.

Бориса Константиновича Шембеля нашел, разумеется, возле установки. На повозке звукоулавливателя возвышались две параболические антенны. Они были сравнительно невелики. Здесь же размещались излучающее устройство с магнетронным генератором, работавшим на волне около 25 сантиметров, и приемник суперрегенеративного типа. Это были технические новшества, которые еще только пробивали себе дорогу. Значительное место на вращающемся основании занимали аккумуляторы и преобразователи.

Борис Константинович предложил немедленно приступить к делу. Естественно, что я не возражал. В течение нескольких часов совместно с инженерами-испытателями полигона К. Н. Томилиным и В. А. Калачевым мы уточнили программу. Договорились с летчиками, которые должны были обеспечить нас полетами, распределили обязанности.

И вот первый вылет. С самолетом поддерживается устойчивая связь. Он ложится на заданный курс. Напряженно слушаем, пытаясь уловить в наушниках характерный звук, свидетельствующий о том, что установка принимает отраженный сигнал. Вроде бы есть... Честное слово, есть! В таблицу заносится первая цифра. Она радует. Дальность обнаружения почти 10 километров. Однако результат нужно проверить.

Снова самолет на курсе. И опять тревожное ожидание: появится сигнал или нет? А если появится, то какова будет дальность обнаружения? Хорошо бы подтвердить первоначальную цифру. Трудно передать, что в такие минуты переживают инженеры-конструкторы и инженеры-испытатели. Ведь во время испытаний подводятся итоги многомесячного труда десятков людей, целых коллективов.

Есть засечка! Получаем примерно ту же цифру, что и в первый раз. Это хорошо. Заполняем бесчисленные графы таблиц. Ведь нас интересует не только дальность обнаружения, но и точность определения угловых координат, надежность работы аппаратуры радиоискателя. И он, к нашей радости, уверенно сопровождает цель. А вот и наш Р-5. Он пролетает над испытательной площадкой, приветливо покачивая крыльями. Даем команду на разворот. Теперь нужно получить те же самые данные по удаляющемуся самолету.

- Летчик запрашивает, потребуется ли еще заход, - докладывает радист.

- Конечно, потребуется! И не один, а, может быть, сто один.

Гоняем самолет до тех пор, пока у него не кончается горючее. Пилот, как потом выясняется, с трудом дотягивает до аэродрома. Связываемся по телефону с командованием, просим заправить машину и вновь поднять ее в воздух.

- Прогноз погоды неважный, - отвечают нам. - Через час-полтора ожидается плотная облачность, порывистый ветер.

- Вот и чудесно! - радуемся мы.

- Что же здесь хорошего? - удивляются на том конце провода.

Летчикам действительно трудно понять, почему мы в восторге от хмурого неба. А нам нужно проверить установку в самых разнообразных условиях. И чем они сложнее, тем лучше для дела.

Поворчав, авиаторы соглашаются. Место в кабине занимает один из самых опытных пилотов. Но даже ему трудно выдерживать курс. Сильный боковой ветер сносит самолет в сторону. Низкие облака полностью закрыли небо. А в наушниках есть сигнал. Чудодейственный луч, пробивая тучи, отражается от фюзеляжа, крыльев, хвостового оперения и возвращается к приемнику.

Работаем и днем и ночью, в безоблачную и в пасмурную погоду. По ходу дела Б. К. Шембель вносит в аппаратуру некоторые изменения. Попутно выясняется, что при различных курсах самолета отраженный сигнал имеет неодинаковую интенсивность. Это очень важная деталь, которую непременно нужно учесть при последующих разработках. Кроме того, Борис Константинович замечает, что радиоволны отражаются от гор, находящихся на удалении почти 100 километров. Не означает ли это, что и самолеты можно обнаруживать на такой же дальности?

Более месяца продолжались испытания. В Москву мы возвращались с победой. Эксперимент показал, что характеристики радиообнаружителя лучше, чем звукоулавливателей, состоявших на вооружении войск ПВО. Самолет Р-5 уверенно обнаруживался на дальности 10-11 километров, причем (и это самое главное) в любое время суток, при ясной и облачной погоде. Две угловые координаты определялись также с достаточной точностью. Ветер, в отличие от акустических средств обнаружения, на работу установки практически никакого влияния не оказывал.

После подведения итогов было решено продолжать работы по усовершенствованию этого радиообнаружителя. На 1937 год, в частности, перед институтом ставилась задача увеличить дальность обнаружения, точность определения угловых координат, обеспечить более надежный поиск, повысить эксплуатационную надежность. Несколько позже на повестку дня был поставлен и еще один вопрос: разработка радиодальномера. Дело в том, что "Буря" указывала только направление на самолет и не определяла, на каком удалении он находится. А без третьей координаты зенитная артиллерия могла вести лишь заградительный огонь.