Маршалы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд
Под Ратисбоном Ланн снова показал себя отличным гренадером. В городе стоял крупный гарнизон, а окружающие его валы были достаточно высоки. Перед валами был вырыт широкий ров, и его штурм привел бы к огромным жертвам, как это имело место при штурмах Акры или Сарагоссы. Ланн направил огонь артиллерии на дом, нависающий надо рвом, и, когда угол этого дома рухнул в него, он вызвал штурмовые группы с лестницами. Первая же группа добровольцев была сметена артиллерийским огнем, ведущимся с вала, и добежать до укрытий не удалось почти никому. Ланн вызвал вторую и третью добровольческие группы, но в конце концов уже никто не хотел выходить из шеренги вперед. Люди глядели на трупы своих товарищей и молчали. «Отлично, — коротко бросил Ланн, — я сам когда-то был гренадером!» С этими словами он подхватил на плечо раскладную лестницу и бросился вперед. Офицеры его штаба помчались за ним, пытаясь эту лестницу у него отобрать. Но Ланн, мрачно усмехаясь, не отдавал ее, и вся группа, толкая друг друга, пересекла открытое пространство под огнем австрийских пушек.
Видеть маршала Франции, дерущегося со своим штабом за право тащить лестницу, оказалось слишком тяжким испытанием для французской пехоты. Гренадеры выскочили на открытое пространство и вмиг оказались под валом, приставили к нему в ряд с дюжину лестниц и полезли вверх, состязаясь друг с другом за честь первым оказаться на валу. Первыми там оказались два офицера из штаба Ланна, и через десять минут вся штурмовая группа очутилась уже за валом и ударила в тыл защитникам главных ворот. Через тридцать минут Ратисбон был уже в руках французов, а 10 мая французская армия вошла в пригороды Вены. Шел тридцать третий день с момента выезда Наполеона из Парижа.
Однако за этим не последовала сдача австрийской столицы. Австрийская армия оставила город и приготовилась защищать переправы через Дунай до последнего. На этот раз в отношении взрыва знаменитого моста у Шпица ошибок допущено не было. Победоносная французская армия стояла на одном берегу Дуная, а австрийские войска неизвестной французам численности (под командованием эрцгерцога Карла) — на другом. Наполеону не оставалось ничего другого, как предпринять самую опасную из известных военных операций — попытаться переправиться через широкую реку на глазах у решительного и хорошо вооруженного противника.
Решение задачи требовало большой изобретательности, но Наполеон решил ее с обычной для него находчивостью. Им было выбрано две точки для переправы: одна — несколько выше Вены, а другая ниже нее (на несколько большем удалении) — там, где большой остров Лобау разделяет реку на два рукава. Ланн был послан к мосту, расположенному выше Вены, в то время как саперы Массена наводили второй мост напротив Лобау.
Операция Ланна закончилась провалом. Австрийцы тотчас же заметили передвижение французов и отбросили их с большими потерями. Пытаясь выяснить, что же произошло, Ланн свалился в Дунай, и Наполеон, находившийся рядом с ним, прыгнув в воду, которая оказалась ему по пояс, помог Ланну выбраться. «Этот инцидент, — мягко замечает один наблюдатель, — ничуть не улучшил их настроения». Тем временем французская армия отошла от моста, который пытался захватить Ланн, и сосредоточилась у переправы на остров Лобау. Остров был занят всеми имеющимися в наличии силами, и, прежде чем австрийцы успели сосредоточиться на левом берегу, Бессьер и часть гвардии переправились через узкий рукав Дуная и заняли две деревни: Асперн и Эсслинг, названия которых никогда не забудутся в истории Франции. Вторая из них, Эсслинг, оказалась более пригодной для обороны, поскольку в ней были расположены кирпичный завод и громадное трехэтажное зернохранилище. Как только саперы навели переправу, корпус Ланна, пройдя по ней, занял Асперн. Вскоре после этого корпус Массена занял Эсслинг. Таким образом была подготовлена сцена для самого кровопролитного и самого упорного состязания в истории наполеоновских войн.
Утром 21 мая, прежде чем Ланн, Массена и Бессьер, стоявший со своей кавалерией в промежутке между деревнями, смогли получить подкрепления, эрцгерцог перешел в наступление. Принужденные к обороне, зависящие от подхода подкреплений и подвоза боеприпасов по одному-единственному мосту, французы вскоре оказались под очень сильным давлением. Деревни несколько раз переходили из рук в руки. Солдаты доставляли боеприпасы со всей возможной скоростью. Ланн отчаянно держался за развалины Асперна, а солдаты Массена сражались внутри и вокруг зернохранилища в Эсслинге. Потери с обеих сторон были ужасающими, и в один из моментов битвы предмостные укрепления уже казались потерянными. Увидев возможность для кавалерийской атаки, Ланн послал срочное сообщение находившемуся в центре Бессьеру, «приказывая» ему «биться до последнего». У его адъютанта, тактичного молодого человека, хватило деликатности несколько смягчить эти формулировки, но, услышав об этом, Ланн взорвался от ярости и тотчас же послал другого адъютанта, на этот раз Марбо, строжайше проинструктировав его подчеркнуть слова «приказ» и «до последнего». Бессьер, который уже негодовал, оказавшись в подчинении у Ланна, был в высшей степени оскорблен. «Разве так можно обращаться к маршалу? — бросил он с несвойственной ему жесткостью. — Приказы! Биться до последнего?» Злосчастный Марбо пробормотал, что, используя эти слова, он просто выполнял приказ своего начальника. Вернувшись к Ланну, он доложил, при каких обстоятельствах он выполнил свое поручение. Ланн был в восторге, в особенности после того, как все-таки состоявшаяся атака оказалась успешной. «Вы же видите, какой она произвела эффект, — заметил он. — Иначе бы Бессьер пробездельничал весь день!»
Когда наступила ночь, французы продолжали удерживать занятую ими территорию, но вся армия от маршала до молоденького новобранца была потрясена масштабами потерь и опасностью ситуации, в которую она попала. Наступившая пауза дала возможность Ланну и Бессьеру продолжить свою ссору, и эта ночь стала свидетельницей одного из самых ожесточенных споров между высшими офицерами Великой армии. Ланн случайно встретил Бессьера лицом к лицу, когда тот как раз отчитывал Марбо за грубость, проявленную им днем, и тотчас же бросился выручать Марбо. «Если бы император поставил меня вам под команду, я бы тотчас же вышел в отставку! — вскипел он. — Но раз уж вы находитесь под командой у меня, то отдавать приказы буду я, а вы извольте им подчиняться!» И Ланн подробно объяснил, почему он сформулировал свой приказ именно в таком виде. «Это — потому, что вы бездействовали весь день и даже не приблизились к противнику!» — заявил он. «Но это — оскорбление, — парировал Бессьер, — и вы дадите мне удовлетворение!» Его рука потянулась к ножнам.
