Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии

Их гранатометчики были, видимо, убиты или ранены, потому что больше не единого выстрела из РПГ не было. Преследовать их мы не стали, надо было срочно отправить раненых и освободить дорогу, так как поврежденная БМП не позволяла проехать. Зацепив ее тросом за другую БМП, начали буксировать. А раненых на одной из БМП немедленно отправили в медсанбат.

Трупы Царанвола и Джайлани пришлось бросить на месте боя, так как пока БМП маневрировали по дороге, они упали с машин на дорогу и их несколько раз переехали вдоль и поперек, так что для показа в ХАД они явно не годились.

Так мы и приехали в гарнизон: на одной сидит толпа наших солдат, человек 20. На другой два пленных «духа», проводники и несколько человек наших, на тросе задом наперед поврежденная БМП.

У этой истории есть небольшое продолжение. Через агентурную сеть мы получили сведения о том, что на следующий день состоялись пышные похороны убитых нами главарей в одном из кишлаков под Ханабадом. Там было много других главарей, все они клялись отомстить за погибших.

Долго еще потом они искали предателей, подставивших их главарей под засаду, даже, кажется, расстреляли кого-то. А ведь это произошло абсолютно случайно – такова была, как они говорят, воля Аллаха!

И еще. Душманы везде раструбили о том, что их главари были предательски захвачены в плен живыми, а их охрана была расстреляна на дороге. Когда же мужественные моджахеды напали на колонну и уже почти отбили их, трусливые «неверные» бросили «борцов за веру» под танки.

На месте боя душманы установили памятный знак – металлический плакат из жести, где были написаны, кто здесь погиб, и клятва о мщении. Мы его не трогали, только он уже через пару недель был как решето: ни одна из проходящих мимо колонн не лишала себя удовольствия всадить в него несколько десятков пуль из автоматов.

Уже в конце 90-х годов пришлось увидеть американский фильм «Зверь», где показываются сцены казни советскими танкистами мирных жителей Афганистана таким способом. Уж не такой или подобный случай «попал на перо» их сценаристам?

Хочу рассказать о еще одном человеке, с которым судьба свела меня в Афганистане.

Подполковник Николай Леонидович Заяц, на момент моей первой встречи с ним в марте 1983 года – начальник разведки 108 мсд.

Тогда нас, всех начальников разведки соединений, вызвали на расширенный Военный совет армии, где давали хорошего «прочухона» за усилившуюся активность «духов» на трубопроводе Термез – Баграм. Ежедневные (а точнее еженощные) диверсии, сотни тонн вылившегося на землю горючего и никакие действия Ограниченного контингента не могли это предотвратить.

Как всегда в таких случаях, во всем обвинили разведчиков. Начальник штаба 40А генерал-майор Н.Г. Тер-Григорянц чуть ли не с пеной у рта обвинял нас в преступной халатности и нежелании вести разведку: почему мы не знаем, кто и где будет пробивать трубопровод? Короче говоря, нашли стрелочников.

А ведь надо было бы, как оказалось позднее, всего-навсего просто навести порядок в трубопроводной бригаде. Ведь только им были выгодны аварии и диверсии на трубопроводе. Списывая на душманов огромные потери топлива (авиационного керосина), они на самом деле торговали им направо и налево, продавая за бесценок афганцам. Кстати, когда через полгода посадили большую группу солдат, офицеров и прапорщиков этой бригады, то активность душманов на трубопроводе почему-то сразу значительно снизилась.

Я несколько отвлекся от главной темы. Так вот, после этой встречи мы встречались с Зайцем еще один раз, опять же в Кабуле.

Подполковник Заяц, небольшого роста, плотного телосложения, произвел на меня тогда впечатление как человек хозяйственный и обстоятельный. Однако эти качества, необходимые офицеру, особенно командиру в мирное время, абсолютно не ценились на войне. Там особо ценились личная храбрость, умение организовать бой и беречь солдат.

Беречь в том смысле, что опять же с умом организовать и вести бой, не делать карьеры на чужих жизнях, чтобы солдат был всем обеспечен, начиная с сухого пайка и кончая артиллерийской, и авиационной поддержкой.

Не говорю уже об организации медицинского обеспечения, помощь раненым – это святое! На войне ни один не застрахован от этого. Вот такого командира подчиненные будут носить буквально на руках и пойдут за ним в огонь и воду. А в разведке вдвойне.

Заяц же в бой не рвался, инициативы не проявлял. Будь он заместителем командира по тылу или по вооружению, я абсолютно уверен, что он отлично бы выслужил свой срок в Афганистане, получил свой орден и с почетом уехал в Союз. Но он был разведчиком и от него требовалось совсем иное.

Хорошо зная начальника штаба 108 мсд полковника Геннадия Ивановича Кандалина, бывшего у меня в Кушке командиром полка, его требовательность, нетерпимость к безынициативности, я не особенно удивился, когда в конце августа 1983 года узнал, что по инициативе Кандалина Заяц был снят с должности с формулировкой «за утрату руководства разведкой и личную неподготовленность». К тому же у него появились кое-какие расстройства психики и он даже проходил курс лечения по этому поводу. Кому был нужен такой начальник разведки?

После долгих раздумий, что же с ним дальше делать, его направили с понижением начальником разведки 122 мсп нашей дивизии вместо недавно погибшего при выходе на засаду майора В.Ф. Бондаренко.

В Афганистане это было не диковинкой. Как я уже ранее писал, в нашей 201 мсд за два с небольшим года сменились два начальника разведки дивизии с подобной формулировкой. Первый – подполковник Рыженко в 1981 году, второй – мой предшественник подполковник Р.С. Захаров в конце 1982 года.

В Афганистане (как и в Великую Отечественную войну) очень популярно было отыгрываться на разведчиках. Далее я в этом убедился на собственном опыте, но это, как говорится, другая история.

Поэтому известие о назначении Зайца я встретил спокойно. Хотя в 122 мсп складывалась ситуация в разведке парадоксальная. Командиром разведывательной роты там был тоже снятый с должности начальник штаба 1083 дорожно-комендантского батальона из Суруби майор Борис Алдохин. Правда, снят он был не за служебные упущения, а за то, что, выпив с друзьями, они колесили на БТР по Кабулу и нарвались на члена Военного совета армии.

Тем не менее я знал, что Заяц – офицер опытный, в разведке прошел все должности, в ГСВГ был командиром разведбата и неплохо там зарекомендовал себя. Так что мало ли чего бывает в жизни!

Где-то через недели две я встретился с ним, мы поговорили, настроен он был оптимистически, я поддержал его и мы расстались обоюдно удовлетворенными.