Борис Бурда - Великие романы

А как же тамошние мужчины, часто весьма неглупые, с такими женами не вешались? Так были же гетеры – по-гречески «подруги». Веселые, образованные, остроумные – в общем, как японские гейши. Вовсе не обязанные спать с каждым – им надо было понравиться. Но они разрешали себе нравиться конечно же не бесплатно – напиши на стене, с кем желаешь свидания, обязательно укажи, сколько дашь, если она согласна, если ее устроят и цена, и кандидатура, она подпишет внизу, когда приходить. Для тех, кому был нужен только секс, была масса соответствующих заведений с рабынями, совсем дешево и каждому доступно. У гетер явно искали чего-то большего.

Была ли эта профессия престижной? В общем, скорее да – скажем, великий комедиограф Менандр, которого процитировал Цезарь, сказав перед переходом Рубикона: «Жребий брошен», прожил всю жизнь с гетерой Гликерой, и никто на него за это заявлений в древнегреческий местком не писал – дело явно обычное и совершенно не осуждаемое. Но вот великий судебный оратор Лисий не осмелился ввести основательницу знаменитой коринфской школы гетер Никарету и ее коллегу Менатеиру в свой дом, чтоб не рассердить жену и мать. Но мало ли какая склочная родня бывает и у знаменитых судебных ораторов! Так что профессия гетеры считалась в те времена высокооплачиваемой, не очень трудной, достаточно творческой и совершенно не позорной. Тратили на гетер меньше, чем на законных жен, а удовольствия явно получали больше.

Перикл, сын Ксантиппа, из того самого рокового рода Алкмеонидов, уже в силу того, что делал политическую карьеру в условиях демократии, в бытовых вопросах не выпендривался и ходил, как все, по камушкам. С нашей точки зрения, демократия в Афинах была во многом весьма условная и до невозможности суверенная. Если бы на афинские выборы на машине времени прилетели наблюдатели, что из ОБСЕ, что из СНГ, то замечаний избирательному процессу накидали бы уйму. Как же это так – иностранцы, метеки, которых в Афинах существенно больше, чем граждан, не голосуют (это как раз прибалты, может быть, и одобрили бы)! Женщины не голосуют, более того, они такие забитые, что даже и не рвутся к избирательным урнам. А о рабах вообще не поднимают вопроса и удивленно спрашивают, а как насчет мелкого рогатого скота, клопов и тараканов – их участие в голосовании считается столь же необходимым. Но тысяч двадцать полноправного электората, аккуратно сующего свой нос куда получится, в Афинах имелось, и зря его раздражать было непонятно кому нужно. Поэтому Перикл женился на такой же клуше, как и вся афинская верхушка, она родила ему двух сыновей и сидела дома тихо-тихо, что уже было не худшим вариантом. Иногда лучший способ помочь – это не мешать.

И тут как раз прибыла в Грецию из города Милета, это в нынешней Турции, необычайной красоты барышня с красивым именем Аспазия. Говорят, что у нее была феерическая биография: в детстве ее похитили людокрады – этот бизнес в Греции был практически легальным – и продали учиться на гетеру, а она оказалась такой круглой отличницей, что некий богатый афинянин за успехи в боевой и политической подготовке выкупил ее из рабства. В Афины она прикатила вместе с коллегами из Коринфа якобы основывать школу риторики – ну, что это была за риторика, сами понимаете… Но без риторики не обходилось тоже, приходить послушать речи приезжих чаровниц, а особенно хозяйки заведения, приходили даже женщины, которым основная деятельность этой интеллектуальной компании была совершенно не нужной и даже в каком-то смысле конкурентной. Чему же учила Аспазия? Да невероятным для того времени вещам: что при заключении брака с мнением женщины тоже следует считаться, что муж должен разрешать жене свободно высказывать свои мысли, что у женщины тоже есть права (в этом и сейчас не все уверены). В общем, молодой афинский философ Сократ, сын Софрониска, который всегда подозревал, что его супругу Ксантиппу, которая беспрерывно ела его поедом, надо было воспитывать как-то иначе, пришел от ее слов в такой восторг, что уговорил и Перикла послушать.

Перикл, как законодатель Афин, вовсе не запрещал упомянутый сервис – он помнил слова великого законодателя Солона о том, что гетеры нужны, чтоб афиняне не начали от скуки жен друг у друга отбивать. Более того, предпочел сам ознакомиться – довольны ли клиенты, нет ли злоупотреблений?.. Результаты превзошли все его ожидания. Хозяйка салона была умна, красива, весела, необыкновенно обаятельна, а то, что она была лет на двадцать младше Перикла, это ведь тоже только плюс. В общем, стратегу понравились не только речи, но и особа, их произносящая. И это несмотря на то, что любой древнегреческий кадровик, увидев личный листок по учету кадров Аспазии, за голову бы схватился: гражданство милетское (это как для современного москвича, скажем, туркменское), была рабыней, содержит плохо замаскированный притон… Да политику лучше на персиянке жениться!

С мужским сердцем – как с маслом на сковородке: загорелось – жди беды! Познакомился с гетерой, ну и живи себе счастливо, зачем семье страдать? А Перикл решил сделать то, чего ни один грек не делал! Во-первых, развестись – ну, это легко было, мужчина у греков был все, а женщина ничто, развелся без труда. Даже не развелся, а спросил супругу, он ведь был человек вежливый: «Дорогая моя, не хочешь ли выйти за другого, я вот тебе вполне приличную кандидатуру подыскал!» Это совершенно не было диковинкой, муж жене хозяин, моя вещь, захочу – вообще в зеленый цвет покрашу! Но во-вторых, он захотел жениться на Аспазии – а вот это был уже сущий кошмар! И даже не в том дело, что она гетера – у греков это была нормальная работа, не хуже других, еще не каждую возьмут… Хуже то, что Аспазия ведь не афинянка, она из Милета, а эпигамии между Милетом и Афинами нет, жениться в принципе нельзя – считается не совсем законным. Более того, сам же Перикл настоял на принятии закона, чтоб афинским гражданином считался только сын афинянина и афинянки, – хотел народу угодить, ведь всем полноправным гражданам город выдавал содержание, меньше граждан – больше получает каждый. Принятие такого драконовского закона, как и положено, сопровождалось целой кучей репрессий и доносов, четыре тысячи пятьсот человек за его нарушение просто продали в рабство – четверть афинских граждан, вот такая демократия. Так что дети Перикла и Аспазии по афинскому закону вообще никто и гражданами-то не считаются. Ничего не помогло, женился, если не по бумагам, так фактически – любовь зла что в Европе, что в Азии, полюбишь и козла, и тем паче Аспазию. А любил он ее так, как в старой советской песне поется, помните – «Я ее целовал, уходя на работу»? Он первый начал это делать, жену перед уходом из дому целовать, и это так удивило афинян, что даже в историю попало.