Морис Менлельсон - Марк Твен

Решимость Гека выдать Джима, того Джима, ноги которого он готов был целовать, Джима, с которым он спал и ел, несколько ослабла лишь после того, как Гек услышал горячие слова благодарности негра по отношению к тому, в ком он видел избавителя: «Джим вам никогда этого не забудет, Гек! Вы лучший друг мой — такого у меня от роду не бывало; теперь — вы единственный друг старого Джима на белом свете!»

После того как Гек и Джим проскочили мимо устья притока Огайо, с каждой милей, которую они плыли по течению к югу, все меньше становилось надежд на избавление Джима от судьбы раба, притом беглого раба, подлежащего страшному наказанию. И все же мысль о том, что он поступает неправильно, скрывая беглого негра, продолжала мучить Гека. Когда «король» и «герцог» продали негра в рабство, Гек собирался было написать владелице Джима о случившемся, но потом передумал, ибо «подумайте только, что станется со мной! Всюду разблаговестят, что Гек Финн помогал негру бежать на волю; и если мне придется потом встретить кого-нибудь из того города, я готов буду сгореть со стыда. Вот всегда так, — человек сделает низкий поступок, а потом и. не хочет брать на себя последствий… Чем больше я это обдумывал, тем сильнее грызла меня совесть и тем больше я сознавал себя низким, скверным и жалким!..»

В конце концов Гек все же написал мисс Ватсон, хозяйке Джима, — уж слишком мучила его совесть. Он верил, «что люди, которые поступают так, как я поступил с этим негром, идут в вечный огонь». Может быть, следует напомнить, что в этих строках Твэн пишет о муках совести Гека по поводу того, что он не предал Джима.

Написав записку, Гек испытал облегчение, он «почувствовал себя чистым и свободным от греха, как никогда еще в жизни…» «Как хорошо, что все так обошлось, — говорит себе Гек, — а ведь я чуть было «е погиб и не попал в ад».

Но поневоле Гек снова начинает вспоминать, каким другом был для него негр Джим, как он любил Гека, как ласкал и заботился о нем. И вслед за этим следуют прекрасные строки, принадлежащие к лучшему, что когда-либо писал Марк Твэн:

«…Тут я случайно оглянулся и увидал свою записку… Я взял ее и подержал в руке, дрожа от волнения: ведь тут я должен был сделать выбор на веки вечные, между двумя путями, и я это знал!.. С минуту я размышлял, затаив дыхание, а потом говорю себе:

— Ладно, уж лучше попаду в ад, — и разорвал бумагу».

Решение Гека пойти в ад — место вполне реальное в его понятии, — на вечные муки ради негра, ради своего ближнего, ради борьбы с тем, что в глубине души он считал несправедливостью, поднимает образ этого «босяка», помощника блестящего Тома Сойера, на необычайную высоту.

В книге нет слов восхищения перед Геком — повествование ведется от имени самого Гека, а иронически сдержанный Твэн вообще предпочитает обходиться без комментариев. Но в последних главах приводится факт, который бросает особый свет на поведение Гека.

На ферму Фелпса, куда попали Гек и Джим, Твэн неожиданно перебрасывает самого Тома Сойера. Фермер узнал, что негр — беглый, и Том с Геком решают помочь Джиму скрыться. Освободить негра было бы довольно просто, но изобретательный Том всяческими способами пытается романтически осложнить побег и тем самым мучает Джима. И вот Гек не может понять, как это Том «при его воспитании» соглашается помочь негру бежать из рабства. Он не может поверить, что Том, подобно ему самому, готов ради восстановления справедливости пойти против всех правил морали «лучших людей» своей деревни. И Гек правильно оценивает своего приятеля. Ведь на поверку выходит, что Том согласился оказать помощь Джиму в побеге лишь после того, как узнал, что Джим отпущен его владелицей на свободу. Твэн роняет это замечание мимоходом. Он сам как будто не придает ему значения. Но теперь ясно, что «побег» нужен не Джиму, а Тому, потому что он любитель приключений, и вся затянувшаяся история с освобождением Джима начинает казаться возмутительной. Нет, Том не согласится пойти в ад, чтобы спасти беглого негр?.. Том достаточно «благоразумный» мальчик.

Гек, проявляющий исключительное моральное мужество, стоит на неизмеримо большей высоте, чем Том, умный милый шалун, который не нарушит важнейших правил буржуазной добропорядочности.

Твэн любит Гека Финна, честного, смелого героя своей повести.

Вместе с простодушным, но глубоко человечным, беззаветно преданным своим друзьям и по-народному мудрым негром Джимом Гек представляет то положительное начало, которое, несмотря на все грустные картины, придает книге «Приключения Гекльберри Финна» утверждающий характер, рождает веру в лучшее будущее человечества.

Твэн не забывал, что книгу будут читать дети, будет читать американский читатель, воспитанный на «благополучных концах», он еще верил, что проблемы, стоящие перед Америкой, относительно легко разрешимы и что возможен благополучный конец и для приключений Гека и Джима. Повесть кончается на счастливой ноте — Джима освобождают, он получает вольную. Но на какие ухищрения приходится итти Твэну, чтобы добиться счастливого завершения повести! Все эти совпадения — Гек случайно попадает на ферму дяди Тома Сойера — Фелпса, его, конечно, принимают за Тома, наконец, появляются сам Том и тетя Полли, — все эти подражания при «спасении» Джима образцам приключенческой литературы, вся наивность, которую проявляют при этом бесцветные Фелпсы (родные братья блестяще обрисованных жителей арканзасских городков), — все это скучно, безвкусно, неслаженно.

Жизнь уже не могла дать Твэну реального благополучного конца для повести о Геке, и он прибегнул к приему, искусственность которого очевидна для каждого читателя этой замечательной повести.

Гениальный Уолт Уитмэн, чувствовавший биение жизни на всем континенте Америки, спрашивал еще в 1870 году, почему в американской литературе не находят отражения свежесть, мужественность, здоровье, подлинная действительность Миссисипи, Запада, Юга? Воинствующий американский демократ, поднимавший идею демократии на необычайную, неприемлемую для «позолоченного века», высоту, Уитмэн требовал создания нового положительного образа американца, в противовес образам, созданным рабовладельческой аристократией Юга. Он говорил, что ждет нового слова только от фермеров, шахтеров, народа.

Марк Твэн, который всей своей жизнью был подготовлен к тому, чтобы отразить «подлинные умственные и физические факты», как выражался Уитмэн, жизни огромных колонизируемых территорий Америки, своей повестью о Геке вписал в американскую литературу одну из тех страниц, отсутствие которых Уитмэн так остро ощущал.

«Гекльберри Финн» — глубоко поэтичная повесть; жизнь прекрасной Миссисипи отразилась в ней во всем своем многообразии и противоречиях.