Исаак Розенталь - Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время

Белецкий заранее санкционировал разгон съезда «при первом ярком оппозиционно-революционном выступлении»[361]. Присутствовавший на съезде полицейский пристав Строев то и дело закрывал заседания — за употребление слов «пролетариат», «марксизм», «классовая борьба», а иногда и просто за аплодисменты…[362] 1 июля Малиновский принес на съезд кипу номеров «Правды» и, несмотря на возражения Керенского, стал демонстративно раздавать их делегатам[363]. Когда же дошла его очередь выступить с докладом, повторилась история с думской декларацией: Строев прерывал доклад в обусловленных местах. После этого Малиновский через полковника Мартынова рекомендовал поскорее закрыть съезд, что и было сделано 4 июля по телеграфному распоряжению из Петербурга за подписью Джунковского[364].

На этом Малиновский не счел еще свою миссию законченной. 5 июля члены бюро социал-демократической группы решили собраться на Воробьевых горах, чтобы принять обращение в связи с разгоном съезда, но полиция, предупрежденная Малиновским, арестовала тех, кто явился раньте других: Д. В. Антошки на, Г.К.Голенко, С.М.Нахимсоиа и Н.Ф.Федорова; все они подверглись административной высылке из Москвы на два года[365]. А перед этим он охотно сфотографировался с делегатами..[366].

Главным делом московских большевиков в 1913 г. явилось создание второй ежедневной рабочей газеты[367]. Вопрос этот не мог миновать Малиновского: сборы в фонд будущей газеты решено было открыть еще во время выборов в Думу; Краковское совещание поручило депутатам трех губерний Центрального промышленного района — Малиновскому, Самойлову и Шагову активно взяться за эту работу. Участвовали в ней и московские выборщики. И.Т.Савинов 1 декабря 1912 г. сообщал уполномоченному И.П.Мареву, что предпринимаются первые шаги к изданию газеты, которая «доставляла бы нам здоровую духовную пищу и соответствовала бы нашим взглядам и нашей рабочей жизни»[368]. Задержали реализацию этого замысла прежде всего многочисленные аресты; приложил к ним руку и Малиновский.

Обеспечить выпуск московской газеты и руководство ею В.И.Ленин поручил Н.Н.Яковлеву. Арестованный вместе с Бухариным и затем эмигрировавший в Германию Яковлев вернулся в начале апреля 1913 г. в Москву, воспользовавшись амнистией по случаю 300-летия дома Романовых. В июне вернулся и Н.Осинский, отбывший срок ссылки в Твери. И Яковлев и Осинский знали Малиновского с 1910 г. и симпатий к нему не испытывали. Избежать соприкосновения с московским депутатом и членом ЦК РСДРП было, конечно, невозможно; к тому же редакция помещалась в квартире в Косом переулке, снятой на его имя. Но предоставить ему возможность контролировать работу редакции они отказались.

Первый номер газеты «Наш путь» вышел 25 августа 1913 г. Придя однажды в редакцию, Яковлев застал Малиновского за распечатыванием лежавших на столе пакетов. Когда Малиновский, оправдываясь, сослался на то, что в Петербурге, в редакции «Правды» депутатам это позволяется, Яковлев резко возразил: «А у нас в Москве вам это не позволят». Не удалась и попытка Малиновского установить контроль над газетой путем введения в редакцию уполномоченного ЦК с правом вето[369]. В роли такого уполномоченного он видел, вероятно, В.Н.Лобову; с подобным же предложением обращался он к вернувшемуся из ссылки А.И.Рыкову, но тот предложение отклонил, так как считал, что газета должна контролироваться Московской партийной организацией[370]. Предложение Малиновского было отвергнуто еще до выхода газеты в свет, когда формировалась редакция.

Лобовой Малиновский сумел без труда внушить, что Яковлев и Осинский — узкомыслящие сепаратисты, не желающие считаться с общероссийскими задачами и подчиняться «всем требованиям и желаниям центра», то есть Русского бюро ЦК РСДРП. В своих донесениях Малиновский изображал дело так, что он и Лобова стоят за упрочение газеты как легального органа и хотят для этого отделить ее от всякой связи с подпольем, тогда как Яковлев, Осинский и Максимовский не дорожат ее будущностью. На самом же деле Яковлев следовал договоренности с Лениным: как секретарь редакции он должен был осуществлять прямую связь с Заграничным бюро ЦК и нес за газету политическую ответственность. Газета вместе с тем имела свои отличительные черты, авторы ее старались ставить вопросы более глубоко, менее «агитационно», чем «Правда», — это отчасти вызывалось более трудными, чем в Петербурге, условиями существования печати[371]. Избежать репрессий все равно не удалось, но Малиновскому самостоятельность редакции дала повод еще раз изобразить себя самым последовательным ленинцем, стоящим во всем на страже принципов большевизма.

В советское время Осинский объяснил свой и Яковлева отпор притязаниям Малиновского сложившимся у них еще в 1911 г. убеждением в том, что тот — провокатор; Яковлев «был в этом убежден наполовину и полагал, что во всяком случае Малиновский — личность весьма подозрительная»[372]. Степень своей убежденности мемуарист преувеличил, но нерасположенность членов редакции Малиновский, бесспорно, ощущал. В.Н.Максимовский также свидетельствует, что Лобова и Малиновский с самого начала производили на него, Яковлева и Осинского «весьма неблагоприятное впечатление».

«Наш путь» быстро прикрыли, большинство работников редакции было арестовано. Малиновский не имел к разгрому московской газеты прямого отношения; в своих донесениях он уверял, что «Наш путь» погибнет естественным образом из-за финансовых и технических трудностей. По мнению Осинского, провокатор хотел расширить масштабы своей деятельности, превратив газету в «очаг для уловления людей» и, возможно, в «кристаллизационный пункт рабочего движения для усиления своего влияния и более отчетливого выявления брожения в массах» — идея своего рода «провокатора-организатора»[373]. Малиновский присутствовал на совещании московских большевиков, которое решило призвать рабочих к всеобщей забастовке протеста против разгрома «Нашего пути», участвовал он и в попытках возродить газету под новым названием. Тем не менее, когда вместо «Нашего пути» стал создаваться журнал «Рабочий труд», члены его редакции (В. Н. Лосев, В. И.Яхонтов и И. И. Скворцов-Степанов) решили обойтись без Малиновского. Секретный сотрудник «Старый» сообщал, что они порвали с ним всякие связи[374].

Но это было уже в 1914 г., на закате его карьеры. Недоверие к Малиновскому в Москве, видимо, не вышло за пределы узкого круга большевистской интеллигенции.