Лина Войтоловская - Мемуары и рассказы

Баба Аня отмалчивалась, только иногда недобро взглядывала на него, и он тотчас замолкал.

Мать больше уже не ездила в экспедиции. Она перешла на преподавательскую работу в пединститут и, кажется, была вполне довольна своей жизнью. Во всяком случае, в те редкие минуты, когда они виделись с Игорем, настроение у нее было ровное, глаза спокойные. Но с отцом они редко бывали вместе, не ходили больше ни в театр, ни к друзьям. И гости стали реже бывать в доме. Даже большую часть отпуска, который у них всегда совпадал, они проводили врозь – отец по-прежнему отправлялся в свои лодочные или дальние пешие походы, мать сидела в библиотеке над докторской, и только на последние две-три недели перед началом занятий они куда-нибудь уезжали вместе.

Но Игорь как-то не придавал этому значения. После первого года практики у них еще не было, но вместе со всем курсом Игорь подрядился на железную дорогу и полтора месяца ездил проводником на дальних поездах. Несмотря на боязнь отца, что все они там со скуки начнут пить, эти полтора месяца были чуть ли не самыми интересными и веселыми за всю Игореву жизнь. Сколько мест он повидал, со сколькими славными людьми познакомился в пути! На второе лето они уже отправились в экспедицию с профессором Довлатом, которого весь курс – и мальчишки и немногочисленные девчонки обожали до самозабвения. Первая эта экспедиция была и не дальней, и не трудной, но все они были полны впечатлениями и от ночевок в лесу, и от рыбной ловли, и от того, что научились с одной спички разжигать костер в любую погоду.

Третий курс был трудным, и у Игоря просто не хватало времени на то, чтобы, как раньше, следить за отцом, враждовать с ним. Он словно бы выздоравливал, постепенно освобождался от той внутренней коросты, которую так тщательно наращивал в себе последние годы. Не то чтобы он стал снисходительнее к неправде. Но с возрастом нетерпимость его стала проявляться не так бурно, почти подсознательно он стал контролировать себя и даже попытался пересмотреть свое отношение к тому, чему посвятил свою жизнь отец.

«Может быть, как говорится, все идут не в ногу, один прапорщик – в ногу? Ведь все его действительно считают крупным литературоведом. Просто я далек от этого, мне это неинтересно, и все».

Прошел хлопотливый и увлекательный учебный год. Предстояла, наконец, длительная и серьезная практика – в конце июля его группа отправлялась на четыре месяца в тайгу, на Дальний Восток. До начала экспедиции все они получили двухнедельный отпуск. На семейном совете было решено, что он проведет эти две недели вместе с родителями в пансионате «Дюны», под Ленинградом, куда они с матерью должны были отправиться из Москвы вдвоем, а отец в тот же день, что и они, приедет из очередного лодочного похода прямо в «Дюны».

Впервые за многие годы день рождения отца, всегда торжественно праздновавшийся 9 июля в Москве, они должны были провести врозь. Но отец давно мечтал побродить по Эстонии, поплавать по озерам и, поколебавшись, решил, что праздновать они будут на три дня позже, двенадцатого, уже в пансионате.

Игорь с матерью приехали туда необычным для этих мест ярчайшим утром, быстро распаковали вещи и тотчас же отправились к морю. По всем расчетам отец раньше трех приехать не сможет, и оба они радовались, что успеют искупаться, побродить и осмотреться до его приезда. Несмотря на яркое солнце и жару, вода оказалась такой холодной и поблескивающее море таким неуютным, что купаться они не стали и решили просто побродить по берегу. Мать быстро устала и была вообще как-то неспокойна, задумчива. Игорь не сразу заметил, что у нее испортилось настроение. А когда заметил, потащил домой.

Игорь вышел на балкон полюбоваться плоской блестящей равниной моря.

Да, Игорь, – крикнула из комнаты мать. – Я забыла тебе показать. От отца пришла телеграмма. Почему-то из Кохтла-Ярве, а не из Вызу, куда он поехал. Отправлена еще восьмого, но я получила ее перед самым отъездом. Где это Кохтла-Ярве?

Кажется, у Чудского озера, – разворачивая телеграмму, ответил Игорь. Прочел: «Девятого буду здесь большом туристском костре. Душой с вами. До скорой встречи. Целую».

– Ну и ладно, – сказал он, – сегодня все равно приедет, сама у него и спросишь, где это Кохтла-Ярве…

Но в этот день отец не приехал. Не приехал он и ночью, которую мать провела на скамейке перед зданием пансионата. Не приехал и на следующий день. Мать была уверена, что с ним случилось несчастье. Она так волновалась, что Игорь впервые пожалел ее и предложил съездить в это самое Кохтла-Ярве и разузнать все на месте. Но мать побоялась остаться одна. Вместе они сходили на почту, отправили телеграмму:

«Кохтла-Ярве. Директору туристской базы. Прошу срочно сообщить местопребывание профессора Ковалева. Подпись. Адрес».

Прошли еще одни томительные сутки. Ответа не было. Мать решилась отпустить Игоря. И когда он уже собрался ехать, пришла телеграмма:

«Как я тебе писал, нахожусь недельном лодочном походе Чудскому озеру. Паника совершенно непонятна. Николай».

– А он писал? – спросил Игорь.

– Нет, – резко бросила мать. – Не писал.

– Может быть, ты просто не получила письма?

– Отправленные письма доходят. Вот что, сходи-ка на почту, пошли телеграмму. Я сейчас напишу.

Через минуту она протянула Игорю бумажку. Там стояло:

«Сообщи, присылать ли тебе чемодан в Кохтла-Ярве». А к вечеру пришел ответ:

«Поход кончился сегодня. Прошу подождать меня в Дюнах три дня». Подписи не было.

– Что это значит – подождать три дня? Ты разве собиралась уезжать?

– Нет.

– И почему подождать три дня, если поход кончился сегодня? Он мог бы быть здесь уже ночью…

– Если бы захотел, – усмехнулась мать.

– Мама, ничего, если я оставлю тебя одну на часок? Мне хочется побродить. Ты не обидишься?

– На тебя? Нет. Иди.

И снова мутные, трудные мысли одолели Игоря. Как и два года назад, он стал строить свои криминалистические концепции, он с каким-то отвратительным, скользким удовольствием представлял себе, как приезжает на базу в Кохтла-Ярве и застает там отца не одного. Какое будет лицо у отца, когда он увидит его, Игоря? Что скажет? Он перебирал варианты этого первого мгновения встречи и приходил в отчаяние от того, что все эти варианты вызывают в нем легкую дрожь странного удовлетворения.

Растревоженный, с ощущением гадливости по отношению к самому себе, он бродил по берегу до самого вечера. Свет в комнате не горел. Мать уже лежала в постели; он прекрасно знал, что она не спит, но двигался тихо, осторожно, будто боясь разбудить ее. Оба уснули только к утру, так и не сказав друг другу ни слова.

На третьи сутки около трех часов ночи приехал отец. Ни мать, ни Игорь не спали. Но Игорь отвернулся к стене и даже всхрапнул для правдоподобности – он ждал первых слов отца. Но в комнате было тихо. Отец сказал только: