Теодор Шумовский - Воспоминания арабиста

*

Не смейте плохо думать об Илен!Вы недостойны думать об Илен,Завистники, ревнивицы и сводни!Достоин я! Но я люблю Илен.

*

Над Шемахой простерлась тишина,Душа тоской и нежностью полна.Созвездья, как рассыпанные деньги,Неспящим глазом сторожит луна.

Сказали мне: «Ты дожил до седин,Разумен будь. Как добрый семьянин,Люби семью, цени покой и деньги.Живи, как все. Ты в мире не один».Невольник дел обыденных моих,Да, я — как все, когда свершаю их.Но я — один, когда, уйдя от мира,Полузакрыв глаза, чеканю стих,

Но я — один, когда, забыв семью,Приникну к той, которую люблю,В ком для меня все утешенья мира,Кому на грудь я слезы счастья лью.

*

Ум не советчик нам в любви,Но будь разборчивым в любви.Стыдись, когда тебя не любятДостойные твоей любви.

*

Виноградная гроздь, осененная первым пушком,Соловьиная песня над первым весенним цветком,Серебристые капли ночной ароматной росы —Это все о тебе говорит мне своим языком.

*

«К тебе, которой день и ночь молюсь,Без разрешенья я не прикоснусь!»Красавица подумала с досадой:«Иль евнух ты или глупец, клянусь».

*

Я рассудка и слова в любовных делах не терплю.Мне красавица — книга, где буквы я сердцем ловлю:Я в румянце, во вздохе, во взгляде ее и улыбкеБез ошибки прочту долгожданное слово «люблю».

*

Когда двоих сближаются уста,Плетут венок у алой розы ртаВино и мед, желанье и покорность,Огонь и вихрь, порыв и красота.

*

Весны мои, песни твои — где?Алость крови, ярость любви — где?Иглы речей, игры ночей, встреч и разлук пестрый ручей,Мускулов сталь, сердца хрусталь — где?

*

Не вздох, а песня — память о тебе.Не мрак, а солнце — память о тебе.Не монастырь ума, а море сердца,Не мысль, а чувство — память о тебе.

Прием эмоциональной обработки стиха через употребление повторяющегося реторического вопроса либо другой формы весьма распространен в арабской поэзии. За два века до Аррани в известной элегии Абу ль-Бака Салиха Рондского, оплакивающей агонию власти арабов на Пиренеях, горестное «где?» встречается на протяжении 14 стихов девять раз; пример: «Спроси Валенсию, что с Мурсией случилось? Где Шатива? Куда исчез Хаэн?» («айна джаййяну», буквально: «где Хаэн?»). Такая фигура стиля восходит к античной древности с ее знаменитым мотивом: Ubi sunt qui ante nos in mundo fuere (Где те, кто были в мире до нас?). Еще в доисламской Аравии одно стихотворение поэта Мухальхиля пятьдесят раз пользуется формой «словно».

Восходы стыдливым румянцем зовиУслышавшей первое слово любви.Румянцем при вести о первой изменеТяжелые краски закатов зови.

*

Любовь бессмертна. Огненная кровьЕе в живых рождает вновь и вновь.Она — венец стальным и чистым душам:Чем круче жизнь, тем сладостней любовь.

*

Кого стыдишься ты? Меня? Но я — ведь это ты!Я отражение твое и тень — почувствуй ты!Я отблеск роз твоей весны, отсвет заветных дум,Я отзвук сердца твоего — зачем стыдишься ты?

*

Ты оставила юности нежный и огненный взгляд,Ароматного тела налившийся свежестью сад.Почему не вернешься за ними? Растащат девчонки!Неужели так скоро забыла дорогу назад?

*

Две половинки губ — не так ли мы неразлучны? Вот кто мы.Мы два зрачка, два чутких уха, пупок и копчик — вот кто мы.Две обнимающих руки и два бедра, кипящих страстью,Два розовых куста и пчелы сосков на каждом — вот кто мы.

*

Возьми мои отрасти — а думы оставь.Возьми мое сердце — а разум оставь,И чтоб до конца уж делиться по-братски:Возьми мою жизнь — а бессмертье оставь.

*

Пыланием губ расскажи о любвиИ дерзостью рук расскажи о любви.Блаженным безумием буйного телаИ — памятью сердца скажи о любви.

*

Полузакрыв глаза, прильни, подруга,Дай захлебнуться в губ твоих вине!Мы через губы изопьем друг друга,Я растворюсь в тебе и ты во мне.

Эти гедонистические мотивы, с большей полнотой представленные в уже упоминавшейся книге «У моря арабистики», сообщают лирике Аррани яркость и полнокровность, передача которых на другом языке подчеркнуто требует выразительного и свободно льющегося стиха, воспроизводящего фактуру подлинника.

*

«Люблю!» и «любим!» Онемей, Аррани,И эти два слова в себе огляни.Как солнце в темнице, венец на царице,Как небо в зарнице сияют они.

*

И мрак, и буря на лице твоем,И пламень молний на лице твоем.Я голову склонил, мы помирились.И дождь, и солнце на лице твоем.

Негаданно счастье рухнуло.

… Илен,Двадцатой весны ароматом полна,Навеки легла у кладбищенских стен.

В лирику Аррани вливается новая, темная струя, не уходящая из его творчества до конца жизни.

Я хожу и твержу: умерла. Умерла. Умерла.Ибо розу — тебя бестелесная тень сорвалаИ рассвета роса не умчалась к полдневному солнцу,А с твоих лепестков, как слезинка с ресницы, стекла.

*

Зачем любовь и счастье для чего,Коль время — недруг всех и враг всего?Любви и счастья утренняя розаЗвездой упала с неба моего.

*

Целую жизнь мы искали друг друга. За нейНыне нам общий воздвигнут с тобой мавзолейЗапах земли и холодные желтые кости —Вот что осталось от страсти твоей и моей.

*

Не стало тебя. А я горестных слез не лью,И не вздыхаю и — утешительных вин не пью.Я розы моих стихов слагаю к твоим ногам.Их лепестки таят боль и тоску мою.

*