Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

5/ XII, 1923

«Лампа под зелёным абажуром…»

У муки столько струн на лютне,У счастья нету ни одной.

Н. Гумилёв

Лампа под зелёным абажуромРазливает неподвижный свет.Вечерами холодно и хмуро,Смысла им и оправданья нет.

Но едва заветные страницыТронет чуть дрожащая рука —Ниже опускаются ресницы,Снова возвращается тоска.

У неё так много звонких песен,Столько окрылённых небылиц!Тёмный вечер мы проводим вместеВ сумраке задумчивых страниц.

И когда она уходит сноваВ час, когда светлеет темнота, —Мне даёт магическое словоБоль души и яркие цвета.

5/ XII, 1923

Жребий («Бросать свой взгляд в бездонность чьих-то глаз…»)

Бросать свой взгляд в бездонность чьих-то глаз,Срывать улыбку с неподвижных губ…Мне всё равно, что будет в этот час:Я больше ярких слов не берегу.

Не вслушиваясь в путаную речь,Сжимая пальцы неподвижных рук, —В изгибах голоса, в дрожанье плечУгадывать смятенье и испуг.

А ночью думать, думать без конца,И рвать зубами скомканный платок,И вспоминать движение лицаНа перекрёстках каменных дорог.

И в холоде тяжёлокрылых сновИспытывать неназванную ложь,И бросить в омут равнодушных строфНебрежный взгляд и колющую дрожь.

7/ XII, 1923

«Хочу, чтобы смелым и юным…»

Хочу, чтобы смелым и юнымМучительно сердце боролось,Чтоб тронул заветные струныГлухой, изменившийся голос.

Чтоб вихрем промчались недели,Украшены жуткой игрою,Чтоб искрой глаза заблестели,А, может быть, — скрытой слезою.

Хочу в этих гаснущих бликахПрочесть несказанную повесть,А после — упорно и дикоДразнить беспокойную совесть.

Хочу, чтобы руки дрожалиГлухой, неизведанной дрожью,Чтоб голос срывался печальный,С умолкнувшим странно-несхожий.

Рассерженной, чёрною кошкойПо сердцу скоблить и пророчить,Чтоб там, за туманным окошкомГорел огонёк до полночи.

А после испуганной мышьюВ красивой печали зарыться,Чтоб вновь опускались ресницы,Всё тиши, всё тише и тише.

9/ XII, 1923

«Тихо я склонилась над работой…»

Тихо я склонилась над работой,Билась в пальцах лёгкая игла.Я стихами говорила что-то,А о чём — сама не поняла.

Было сердце острой болью сжато,Я о ней старалась поза. быть,Ставила нелепые заплаты,Поминутно обрывала нить.

В стену мне уже ни раз стучали,Звали, чтобы я туда пришла,Но боюсь, что о моей печалиСкажет непослушная игла.

Подожду ещё одна немного,Всё равно — за дверью дождь и тьма.Может быть, рассеется тревогаНад знакомым почерком письма.

Этот вечер будет неизменным,Как в каком-то гаснущем бреду…Всё равно… Потом пальто надену,Волосы поправлю и пойду.

Знаю, что там людней и светлее,Там не трудно мне весёлой быть…А о том, что сердце холодеет,Никому не нужно говорить.

17/ XII, 1923

«Лёгкий запах никотина…»

Лёгкий запах никотина.Держит твёрдая рукаДеревяшку мундштука.Чуть качаясь, паутинаОпустилась с потолка.

Взгляд открытый и задорный,Морщится насмешкой лоб…Разговоры за столом…С галуном его погоныБлещут ярко и светло.

Ни печали, ни страданьяВ чуть расширенных зрачках:…Лёгкий запах табака…Медленное колебаньеСинего воротника.

21/ XII, 1923

Сфаят. Сцены в трёх картинах

КАРТИНА ПЕРВАЯОколо полудня. День хмурый. Налево — небольшой барак-камбуз. Перед ним несколько кадет носят кадки. Вдали, за бараками, видны долины, канал, озеро. За озером — горы. Над ними вырисовываются очертания Загуана. Над обрывом, на котором начинаются масличные рощи, стоят двое. Около бараков ходят фигуры, тяжело перешагивая через лужи. Бродят утки и куры. На верёвке развешено бельё. Сфаят — беженский лагерь около Бизерты.ОНАСегодня ясно виден Загуан,Хоть тучами затянуто полнеба,А из долины тянется туман…Вы были в городе?ОННет, не был.ОНАА будете?ОНПогода… не того…И выйти не успеешь, дождь застанетОНА (смотрит на часы)А! всё равно! В безделье да в туманеНе надо больше ничего!ОНХотелось вам?..СТАРШИЙ ДЕЖУРНЫЙ КАДЕТ (выходя из дверей камбуза)Сюда тащи скорее:Пока вода идёт — бери живее!(Двое кадет подносят кадку к крану)ПЕРВЫЙВот и пришла дождливая пора!ВТОРОЙВчера схватил я три часа винтовки.ПЕРВЫЙЗа что же?ВТОРОЙОт наряда я словчил вчера,Да наскочил на ротного.СТАРШИЙ ДЕЖУРНЫЙ (иронически)Что ж так неловко?(Мимо барака проходит дама в тёплой, серой вязанке и танках. В дверях барака показывается молодая дама)ДАМА В ТАНКАХВот и дождались маленького дня,А как назло — сегодня стирка у меня!ДАМА В ДВЕРЯХ (рассеянно)Да, плохо, холодно.ДАМА В ТАНКАХЧто ж хуже?Да муж ещё ушёл на форт,Вот и стирай теперь одна, без мужа!..ПЕРВЫЙ КАДЕТЯ разворачивался там за первый сорт.СТАРШИЙ ДЕЖУРНЫЙГде?ПЕРВЫЙ КАДЕТТам… у итальянца(Проходят два офицера)ПЕРВЫЙ (указывая рукой на канал)Вот видите — дредноут тот стоит.ВТОРОЙНо кто — американец?ПЕРВЫЙДа, кажется. Однако, грозный вид.(Проходят за угол)ТРЕТИЙ КАДЕТ (второму тихо)Полковник сердится опять.ВТОРОЙТак что ж?ТРЕТИЙТак что же? Ну, мой милый, врёшь.(Проходит господин в штатском ленивой походкой. Кадеты отдают честь)ШТАТСКИЙВолодя, здравствуйте! Что на обед?КАДЕТ (громко)Фасоль и винегрет!(Двое над обрывом)ОНАТак жить, в тумане, в нищете убогой,Бояться грязных сплетен и молвы,Забыть себя. Утратить веру в Бога!И жизнь прекрасною зовёте вы?ОНСмотрите в даль. Там — волны, море,В глухой ложбине расцвели цветы…Как мелки мы, как мелко наше гореПеред величьем гордой красоты.Как хороша и как строга природа,Взгляните — озеро, как бирюза…(молчит)Однако скверная погода,И к ночи будет сильная гроза.ОНАИ это — жизнь! Волненье, холод, ссоры,Озлобленность, пустые разговоры,Ненастье, сырость, ветра свист…ПЕРВЫЙ КАДЕТКогда в Сфаят отправился горнист,Дождь лил, как из ведра.Не знаю, что-то будет в воскресенье…ОНА (задумчиво)И так теряются все лучшие мгновенья.Да что! Давно мне замолчать пора!Зачем бессмысленность в стенах Сфаята?Зачем обман? Глухой тоской объята,Я догорю, как сальная свеча…ОНСмотрите — три весёлые лучаИграют там, на черепичной крыше,На ветках наклонившихся маслин,Когда вам душу тронет хоть один,Светлее станет там и тише..(Около камбуза заметно движение. Из центра лагеря выбегает толпа кадет в бушлатах, с жестяными баками в руках. Крики, шум, разговоры в очереди)ПЕРВЫЙА ты сегодня ловко отвечал!ВТОРОЙПредставь — и книги-то не раскрывал!А ведь и спрашивал меня он строже,Чем, например, тебя.ПЕРВЫЙ (с сомнением)Положим…ПРОХОДЯЩИЙ КАДЕТ (другому)Но это отвратительная ложь!ГОЛОСНа арестованных возьмёшь?МАЛЕНЬКИЙ КАДЕТ (задорно)По алфавиту до меня ещё далёко!(Разговор в другой группе)ПЕРВЫЙВ кабинке у неё портретВТОРОЙКого?ПЕРВЫЙДа Блока!ВТОРОЙОригинально! Мило! Знаешь ли, что онНоватор, футурист, социалист, масон.(Дежурный кадет выходит и звонит в подвешенную медную ступку. Слышен громкий, трескучий звон. Двери бараков распахиваются и фигуры с кастрюлями поспешно направляются к камбузу. Встречаются, раскланиваются).ОДНА ДАМА (другой)Вы в город не пойдёте ли случайно?ДРУГАЯИду, мне надо нитки покупать.ПЕРВАЯНе трудно будет вам купить мне чайник?ВТОРАЯКакой?ПЕРВАЯ (через голову кадета, который проходит между ними)Эмалированный, так, франков в пять.(Скрываются за дверью. Подходит господин в штатском, с большой кастрюлей, вздыхая и раскланиваясь)ДАМА (улыбаясь)Сегодня вы дежурный?ШТАТСКИЙ (со вздохом)Да, дежурю,И выдержал уже порядочную бурю.(Входит в дверь)ОДИН КАДЕТ (другому иронически)Заметил, как она смеётся странноПод томным взглядом Дон-Жуана!ПЕРВЫЙ БАКОВЫЙПойдёшь ты к итальянцу в воскресенье?ВТОРОЙНет, на эскадре проведу весь день я.(Проходит группа арабов, босиком, в тёмных, рваных костюмах. Арабчёнок в красной феске забегает вперёд)АРАББонжур!АРАПЧЁНОКРюсс, рюсс, карош!КАДЕТ (вдогонку другому)Так, на лазарет берёшь?(Начинается дождь. Сначала лениво, по капле, но скоро переходит в шумный ливень. Всё обесцвечивается, становится серым и мокрым. Все прячутся. Лагерь как бы пустеет. Из-за угла выходит человек, не то штатский, не то военный, в суконной рубашке, без шапки)ГОСПОДИНВсё ждать, всё ждать, не видеть даже света,В тумане, в сырости… О, вечный бред!Нигде не видеть тёплого привета,Нет силы, нет!Упрямая, назойливая думаВ висках, как молотом, стучит, стучит…О, сердце, не стучи так страшно и угрюмо,Молчи!Я молодость оставил там, далёко!Я всё сломал!Как безнадёжно всё, как одиноко!Мне кажется, что я схожу с ума…ДРУГОЙ (подходя к нему)Идёмте же обедать.ГОСПОДИН Я иду.(Второй уходит)Как холодно. В душе такой же холод.В висках стучит тяжёлый молот.(Решительно и спокойно)Нет, никуда я больше не пойду!(Стоит над обрывом, скрестив руки на груди. Взгляд безразличен, ничего не выражает, брошен в пространство. На лице равнодушие. Ветер колышет его волосы. Дождь струится по голове и плечам. Волосы липнут к вискам. Даль затягивается серой пеленой дождя)КАРТИНА ВТОРАЯ(Вечер, Темно. Вырисовывается белое, каменное шоссе. По обе стороны — кривые стволы маслин и кактусов. Направо — гора. Наверху блестят тусклые огни Сфаята. Налево — высокая шелковица и каменный бассейн для стирки белья. Порыв ветра шелестит в суховатых листьях маслин. Тихо. Иногда доносится хохот шакала. Над каналом сверкают огни кораблей. Вдалеке слышится громкая, дружная песня. Доносятся слова: «И трепетал сильнейший в море враг, Андреевский увидя флаг». В темноте вырисовываются две фигуры. Голоса — мужской и женский)ОНАДредноут в порт вошёл.ОНАмериканцы.ОНА (мечтательно)Там, бал сейчас.ОНДа, блеск, веселье, танцы.А здесь темно. Пустующий Сфаят…ОНАКак весело огни на кораблях горят!А здесь… Сфаят… О, как я ненавижу!..ОНК чему стремитесь вы?ОНА (восторженно)К Парижу!ОН (тихо)Париж… да. Холод… Завод Рено.Гудок визгливый автомобиля…На крышу выходящее окно,Или подвал в сырости и пыли.И жить и думать, как заведено…Об этом вы не позабыли?Не вам раскрыт расчищенный сад…Прячут вас фабричные дымы…Гранд Опера… свет слепит глаза…Но, торопясь, вы проходите мимо.И зависти падает слезаСовсем невольно и неуловимо.Потом красивый, нарядный бульвар.Вы — не в модном пальто, вы бедно одеты…Улиц и фабрик вас задушит угар.И когда настанет сухое лето,Самый юный будет дряхл и стар…Вы думали когда-нибудь об этом?(Медленно проходят, скрываются в темноте. Раздаются звонкие шаги, и появляется вторая пара. Идут молча. Откуда-то сверху слышится песня)ОНА (рассеянно)Уже идут на форт… Темнеет рано…Не то, что летом… даже странно…(Молчание)ОН (тихо напевая)«И трепетал сильнейший вдвое враг…»(Неожиданно)Понравился вам Сирано-де-Бержерак?ОНА (тем же тоном)Да… Хорошо. Картины очень ярки…(Молчание)Достали вы мне Аргентины марки?ОННет, не достал, но я достану вам!(Крик совы прорезает тишину. Она вздрагивает)Что вы?ОНА (взволнованно)Нет, ничего… Сова…ОНС каких же пор бояться стали выПредчувствий, темноты, совы?ОНАЗдесь посидим немножко у колодца.ОНОпять вы будете играть, смеяться и колоться?ОНА (насмешливо)Вы принялись за старое опять?А почему же мне не поиграть?(Подходит к бассейну и садится)ОН (задумчиво)И здесь в былое время я не разС каким-то силуэтом видел вас.ОНА (оживляясь)Быть может… О, как время то далёко,Когда мне душу захлестнул сирокко!ОН (тихо)Вам дорого то время?ОНАДа, оноВселило в душу странное веселье…Потом прошло. Прошло в душе похмелье,И вот опять там пусто и темно.ОН (не слушая)Да, вас любил нечаянно встречать я…Он в белом был… Вы в лёгком синем платье.Смеялись вы, а смех ваш молодойВ душе моей звучал смертельною тоской.(Внезапно, как бы очнувшись)Любили вы его?ОНА (задумчиво)И да, и нет.ОН (почти шёпотом)Когда услышу я ответ?ОНАНе всё ль равно? Вам это знать напрасно.(Задорно)Теперь играть хочу я!ОННо игра — опасна….(Громко, как бы спохватившись)Играйте, да, во мгле пустых дорог,Пока покорность здесь, у ваших ног!ОНА (вставая)Идёмте дальше.(Они идут по шоссе)Знаете, когда я так иду,Здесь, по шоссе, в пустую темноту,В крови стучит какая-то тревога,Мне страшной делается белая дорога,И кажется, что близко здесь черта,А перейти её нет мочи…ОНБоитесь вы совы, тумана, ночи?ОНАНет, нет, идёмте до конечного куста.ОН (тихо)Боитесь вы?ОНАДо перекрёстка. Пусть темно!Хотя на Старый Форт, мне всё равно!(Скрываются в ночь. Некоторое время дорога пустеет. Потом пробегает рыжая собака. Слышатся приближающиеся шаги. Появляются двое в гардемаринской форме)ПЕРВЫЙНет, вот, сиди теперь и жди!И, кажется, что безнадёжно!Ещё, вдобавок, начались дожди.ВТОРОЙДа, больше верить невозможно!Всё обещают, а надежды нет.ПЕРВЫЙЧто ж! Будем здесь, закиснем в этой яме,Забудем всё, останемся глупцамиИ не увидим университет.ВТОРОЙТак значит — никогда не верь надежде…ПЕРВЫЙ (показывая на шелковицу)Залезем же сюда, как прежде…(Залезают на дерево и молчат. Появляется третья пара. Идут, разговаривая вполголоса)ОНАЧто вас заставило покинуть Крым?ОНДа то же, что и вас, там не было сомнений.Грузили корабли, и я попал последний…И вот мы в Африке сидим.ОНАЧто вы оставили?ОНОтца и мать,И косы длинные, любимые украдкой,Уют, ребячий смех, зелёную лампадку…Всё то, о чём мне больно вспоминать.И грустно мне, что никогдаУж больше не вернусь туда.ОНАЗачем такие мысли допускать?Зачем себя настраивать? Конечно,В семейный круг вернётесь вы опять,И будет счастье — бесконечно.ОННеискренен, неверен ваш ответПройдут года, быть может, много лет…Моё предчувствие давно пророчит,Что прошлому возврата больше нет(Молчание)ОНАКакие пасмурные стали ночи.ОН (задумчиво)Ещё сильней воспоминанья этих мест!Когда я в первый раз, печальный и убогий,Шагал лениво по краю дороги,Не думал я…ОНА (медленно)Среди маслин я вижу крестОН (испуганно)Опомнитесь, что с вами! О, волненье!Теперь вам всюду чудятся виденья.ОНА (не поворачиваясь)Идёмте, сердце стало глуше биться,Мне страшно поднимать ресницы.(На дорогу падают длинные, чёрные тени. Она вскрикивает)ОНЧто с вами?ОНА (тревожно)Тень, здесь тень легла…Я не могу идти, дрожат колени…ОНЗдесь всюду от деревьев тени…ОНАНет, здесь уронила тень живая мгла.ОНЧто с вами?ОНАСлышите, как шелестят маслины,Как стон растёт всё ближе и ясней?ОННет, это только ветер из долины.ОНАНазад, назад скорей!(Яркая молния освещает белое шоссе, кудрявые маслины и тёмные фигуры. Гулкий и сдавленный гром прорезает ночь. Возвращается первая пара)ОНАКак холодно. Уж руки колет дрожь.Как жаль, что не накинула бушлата!Пустынно, жутко всё, и не поймёшь,Какой печалью сердце сжато.Всё кажется, что ждёт уродливая ложьВ бараках деревянного Сфаята.И отчего так страшны вечера?Как будто в вечность падают мгновенья.Все дни, как дни, всё то же, что вчера.Что будет завтра?.. Те же тени…Но жуткой кажется вечерняя игра,Как будто этот день последний!(Уходят)ВТОРОЙ ГАРДЕМАРИН (слезая с дерева)Какой туман… какая тьма…ПЕРВЫЙЗдесь скоро все сойдут с ума!Не знаю, от чего: от скуки, от вина,Но скоро общее безумие настанетВ холодном дождевом туманеЗдесь близко поселился сатана!ВТОРОЙНо странно — днём тревоги я не вижу.ПЕРВЫЙ (решительно)Сходить с ума, так уж в Париже!(По шоссе проходит одинокий силуэт без шапки, с опущенной головой. Ночь и туман поглощают его)КАРТИНА ТРЕТЬЯ(Поздний вечер. Маленькая, деревянная комната, почти сарай. Окно и дверь занавешаны одеялами, потолок тоже из одеял. Пред окном — маленький стол, покрытый каким-то одеялом. У другой двери — низкая постель. На стене, против двери — полка с книгами. Рядом, на паспорту, портреты Чехова и Блока. На столе лампа под зелёным абажуром из бумаги, чернила в пузырьке, перья, карандаши, тетради и листки бумаги. В жестяных банках — два букета ирисов. Тихо. Временами дождь стучит по стенам и крыше. Ветер дёргает ставни. За стеной слышен шум и разговор. Иногда под окошком раздаются шаги. Я сижу перед столом, неподвижно, сжав руки. Взгляд устремлён на цветы. Передо мной раскрытый том Блока. Молчание.)Я (тихо)И снова вечер. Снова этот стон,Такой неясный и неуловимый.Дрожит и веет легкокрылый сон,Скользящий мимо.Порывы ветра всё сильней.Всё — отцветанье, мгла и темень…Зачем, зачем явились мнеДве тени!Недвижные цветыМертвы и безутешны.Виденья темнотыТак нежны.Слышен Далёкий звон…И в сердце стон — Тише.(Порыв ветра заглушает последние слова)ГОЛОС ЗА СТЕНОЙНу, выучил французские глаголы?Ты у меня смотри, прилежнее учи!ЯВот лампы огонёк весёлыйНа стол бросает яркие лучи.И над страницами любимой книгиЦветут красиво-гаснущие миги.(В соседнем бараке спевка. Доносятся мотивы и слова молитв. Занавеска на окне колышется и тени двигаются)Дрожат, дрожат загадочные тени,Скользя во тьму…Нет, никогда сверкающих мгновенийЯ не пойму.Скользят, скользят куда-то в бесконечность,Туда, туда.Нет, никогда мне не постигнуть вечность,Нет, никогда!ГОЛОС ЗА СТЕНОЙСкажи, как будет parti cipe passe?Я (рассеянно)Вот так скользили тени по шоссе…И кровь настойчиво в висках стучала.А я тогда хотела слишком мало.ХОРРождество Твоё, Христе Боже наш…ЯКак мучительно, как всё странно.Холодный вечер душит туманом,Дрожит в руке карандаш.Мне кажется, что я сошла с ум, а,Какой-то бред мне сердце сжал…ХОРВоссия мирови свет разума!ЯИ тени, тени молчат, дрожа.Каких-то звуков сплетаются нити.Мне хорошо в этом злом бреду.ХОРХвалите имя Господне, хвалите!ЯНет, я себя никогда не найду!ГОЛОС В ПОРЫВЕ ВЕТРАДля чего здесь бьётся горячееСердце, скованное из огня?В этих стенах глаза незрячиеНе увидят весеннего дня.Никогда глаза молчаливыеНе увидят красивых снов.Никогда эти пальцы лживыеНе напишут звенящих стихов.Будет тише, будет беззвучнее,Будут лживее блики глаз.И последние фразы скучныеБросят губы в полночный час.Я (рассеянно)Зачем, скажи, твой голос скользящийТак странно похож на мой?Зачем ты смущаешь покой дрожащий,Вечерний покой?Зачем ты жутко за тёмной ставнейБросаешь свой вещий крик?Кто ты, пугающий песней давней,Кто ты, мой двойник?(Под окошком раздаются шаги)ПЕРВЫЙ ГОЛОСИдите осторожнее, здесь лужи.ВТОРОЙЯ думаю, что завтра будет хужеА в город надо мне — дела.Хоть выколи глаза — какая мгла.ПЕРВЫЙСпросите, может быть, пойдёт в Бизерту мул?Тогда и я бы к вам примкнул.(Голоса замолкают)Я (перелистывая книгу)Что мне прочесть? Пылает голова.Сильнее стало сердце биться…Как помню я красивые страницы,Загадочно звенящие слова!Здесь всё, как бы моё, всё мне родное,Здесь похоронен мой двойник.Я помню груды книг на аналоях,Прекрасной Дамы нежный лик.Через туманы тёмных лет я вижуМетель, печаль, снега,Дрожащий свет, когда в соборной нишеБлестят, играя, жемчуга.Мне кажется, я слышу голос ломкий,Его печаль мне так близка.Загадочной прекрасной НезнакомкиЯ вижу тёмные, упругие шелка.Моей души, унылой и заброшенной,Неверный образ узнаю опять.А голос говорит.: «Уменьем умирать,Пойми, душа облагорожена!»ГОЛОС ЗА СТЕНОЙДа всё не так, баранья голова!Отдельно ты выписывай слова!Я (беру синюю тетрадку)Опять со мной ты, синяя тетрадь.Но что писать? И стоит ли писать?Всё о себе, да о своей печалиМои стихи настойчиво звучали.Теперь уже печали нет моей,Не так меня пугает холод дней,Печальный вечер тайною святыней,Дрожа, касается моей гордыни.ГОЛОС В ШУМЕ ДОЖДЯБеззвучных губ надменная печальО близкой гибели пророчит.Глазам холодным ничего не жальВ туманах ночи.Бессильных рук, дрожащих плечНе тронет отблеск света.И ночи путаная речь Звучит ответом.(Тень пробегает по стене. Кажется, что портрет Блока шевельнулся. Губы складываются в насмешливую складку, глаза остаются безучастными)ХОРСвятый бессмертный, помилуй нас!ЯЗачем меня пугает тёмный час?Мой голос, мой двойник, скажи, зачемСплелись две тени на моём плече?Скажи, упало солнце навсегда?ГОЛОСДа.ЯКогда закатом искрилось окно?ГОЛОСДавно.ЯКогда я пела песни о весне?ГОЛОСВо сне.ЯСмогу ли я понять весенний свет?ГОЛОСНет.ЯСкажи, я не увижу солнце никогда?ГОЛОСДа.ГОЛОС ЗА СТЕНОЙLe mepromene, tu tepromene, il sepromene…ЯБоится сердце роковых измен.Что делать, если холод тёмной ночиВ душе моей колдует и пророчит!Пройдёт зима… Настанет вновь весна,Звенящей станет тишина.А что же дальше? Зацветёт Сфаят,Лучи в оконном глянце заблестят.А там — нет, и думать не могу я,Чего там жду, о чём тоскую,Что мне назначила судьба?Я знаю миг, когда улыбкаНа плотно сомкнутых губахСверкнёт загадочно и зыбко,Потом — пусть слёзы, пусть печаль.Мне нечего терять в Сфаяте,Когда душа горит в закате —Мне больше ничего не жаль…Как надоел мне этот вечный шумДождя, стучащего по крыше…Как много безответных дум…(Доносятся откуда-то крики. Стонет ветер. За стеной шипит примус. Задумчиво)Но что же будет там, в Париже?

13–14/ XII, 1923