Эдуард Шентон - Исследование океанских глубин

Первое погружение, назначенное на среду, следовало начать не позднее 5 часов утра, чтобы аппарат очутился в гуще планктона, образующего ГРС, который, поднявшись к поверхности ночью, возвращается в глубины с первыми лучами солнца. В 3.20 застучал брашпиль, с монотонным металлическим звоном выбирая якорную цепь, и я, вздрогнув, проснулся. Сегодня мне предстояло впервые дублировать Фреда, чтобы вместо него руководить операцией спуска и подъема, когда он в конце месяца уедет в Штаты. Эта операция обычно проходила гладко, поскольку каждый знал свое дело. Однако, как бывает всегда, когда впервые берешься за какое-то дело, я немного нервничал. Налив на камбузе кружку горячего кофе, я направился на переднюю палубу. Судно уже двигалось, плавно рассекая воду гавани. Небо было темное, но без туч. Над горизонтом я заметил своего старинного друга — созвездие Южный Крест. В бурунах, расходившихся по обе стороны от форштевня, фосфорически светилась вода.

Спустя 40 минут судно было на месте. Шла заметная волна, дул ветер, скорость которого достигала 5 метров в секунду. Мы спустили на воду «Шезам» и передали Ларри гидролокатор. Хотя «Бэрч-Тайд» стоял спокойно, катер подбрасывало и било о борт судна. Внимательный осмотр показал, что аппаратура на «Блюдце» в порядке; похоже, все было готово к спуску. Эрик Бархем, который поспешно полез внутрь «Блюдца», выглядел лихо в своем толстом свитере, с седой хемингуэевской бородой. В четверти мили от нас виднелись ходовые огни катера Т-441, лежащего в дрейфе. Он покачивался, проваливаясь между волнами. Задача катера Т-441 состояла в том, чтобы с помощью прецизионного эхолота (PDR) точно определить расположение ГРС и сообщить нам глубину, на которой он находится. В свою очередь «Шезам» должен был сообщать Эрику, где находятся массы организмов, образующих ГРС. Было 4.55. Взяв трубку радиотелефона, с помощью которого мы связывались с мостиком «Бэрч-Тайда», я нажал на клавишу:

— О-кей, Эрл. У нас все готово. Прошу повернуть судно кормой к ветру.

Из-под винтов ударила струя воды, и корма стала плавно двигаться на ветер.

— Стоп машины! — послышалось в динамике трансляционной сети.

Я отошел, чтобы взглянуть, готов ли Гастон. Тот поднял вверх большой палец: «Все в порядке!» Я дал знак Кену, сидевшему на кране, и тот, кивнув, стал поворачивать стрелу. «Блюдце» повисло над водой. Прожектор освещал поверхность воды: нужно было уловить момент, когда опускать аппарат. Весь фокус, как объяснял мне Фред, состоял в том, чтобы «Блюдце» оказалось на гребне волны. Я подождал, пока пройдет несколько волн. Кен, которому лучше было видно, тоже ждал. В подходящий момент я дал ему знак «майна». Кран опустил аппарат на воду, и я дернул за оттяжку. Гак щелкнул, теперь «Блюдце» связывал с нами лишь страховочный трос. «Не так уж плохо»,— подумал я про себя,— правда, подъем будет не столь простым». Итак, погружение номер 295 началось. Едва опустившись под воду, на «Блюдце» включили прожектора. Это было великолепно: аппарат, окруженный бледно-голубым ореолом, явственно выделялся на черном фоне.

Эрик Бархем рассчитывал за два дня совершить четыре погружения: два утром и два вечером. Он предполагал, что пускать в ход мотор и включать освещение почти не придется. Таким образом, мы могли успеть в промежуток между погружениями Бархема совершить еще два спуска продолжительностью четыре часа и за восемь часов, когда «Блюдце» будет находиться на палубе, подзарядить аккумуляторы.

«Блюдце» медленно опускалось до глубины 75 метров, а тем временем доктор Бархем производил свои наблюдения. Организмами, образовавшими ГРС, были сифонофоры, похожие на медуз. Этих животных окружало множество рыб-фонариков и кальмаров. Прецизионный эхолот на борту Т-441 регистрировал глубину ГРС. Эта информация передавалась экипажу «Блюдца» по подводному телефону, чтобы наблюдатели в аппарате могли увязать ее со своими данными. «Блюдце» опустилось на глубину примерно 140 метров, где «зависло» на несколько часов, изучая окружающий мир. Для экономии электроэнергии, а также для того, чтобы не привлекать организмы, не подлежащие изучению, фары включались на две минуты с паузой в три минуты.

Первыми начали миграцию в нижние слои медузы и рыбы-фонарики. Но, по мнению доктора Бархема, миграция эта была не четко выраженной: одновременно перемещалось всего несколько особей. В числе мигрирующих животных, что удивило ученого, оказались небольшие пелагические крабы. Их обнаружили на нескольких уровнях. Спустя некоторое время в нижние слои мигрировала основная масса организмов, составляющих ГРС. «Блюдце» опустилось на глубину 270 метров. Во время спуска наблюдатели заметили нескольких креветок, рачков и других эуфаузиид, но концентрированного скопления животных не было.

С катера сообщили, что верхние слои переместились на глубину 270 метров и простираются до глубины 350 метров. Примерно в это же время доктор Бархем наблюдал отдельные экземпляры рыб-фонариков, а затем ниже, на 300 метрах, обнаружил буквально сотни их. Немного погодя «Блюдце» начало всплывать, выкачивая за борт водяной балласт. Очевидно, привлеченные огнями, вместе с ним поднимались рыбы-фонарики. Когда огни выключили — рыбы отстали. На глубине 75 метров эхолот обнаружил крупное скопление организмов, но, странное дело, наблюдатели, находившиеся на борту аппарата, не заметили ничего. На этой глубине доктор Бархем увидел лишь отдельные экземпляры гетероподов, моллюсков, которых он никогда прежде не наблюдал в верхних слоях. Кроме того, он заметил пелагических крабов двух разновидностей. «Блюдце» наконец всплыло на поверхность, пробыв под водой 5 часов и 5 минут.

Фред дал мне возможность руководить операцией и по подъему аппарата. При свете дня сделать это было проще. К моему удавлению, подъем прошел без малейшей заминки.

«Бэрч-Тайд» взял курс на гавань. Мы поставили батареи на подзарядку, осмотрели аппарат и прилегли соснуть. Мертвый час продолжался до 15.30. Затем судно снова направилось к месту погружения, чтобы перед самым закатом спустить «Блюдце» на воду и доктор Бархем смог пронаблюдать за теми же организмами, уже начавшими миграцию к поверхности.

Чтобы понять причины этих миграций, нам нужно было узнать гораздо больше, чем было известно до сих пор.

Следующие три погружения прошли удачно, и, как и при любом продолжительном исследовании, не успевало окончиться одно наблюдение, как начиналось другое. Мы спали по 3— 4 часа, так как нужно было успеть подготовиться к очередному длительному погружению. Доктор Бархем был очень добросовестным ученым и обладал удивительным терпением, но к концу четвертого погружения даже он утомился. Поскольку все проведенные им операции были похожи одна на другую, я не каждый раз расспрашивал его. По словам ученого, наблюдения, проведенные во время четырех последовательных погружений, представляют чрезвычайную научную ценность. Он был уверен, что слой, поднимавшийся вечером, состоял из таких же организмов, какие опускались на следующее утро. На основании этого вывода он мог определить, когда те или иные животные начинают миграцию. Исключение составляли пелагические крабы, замеченные во время первого погружения: при четвертом спуске «Блюдца» этих животных он не видел.