Я не вру, мама… - Тимур Нигматуллин
Мужик подошел к нам и сбросил мешки на землю.
– Зачем кричишь, красавица? – улыбнулся он, обнажив два ряда золотых зубов. – Уехал твой Панов.
– Куда уехал? – растерялась Тарковская. – Он нас ждать должен был тут. Вот, – она показала на нас, – детей привезла. Капусту кто убирать будет? Ваша фамилия не Валынов?
– Заря, – ответил мужик, открывая портсигар. – Валынов тоже уехал. Насовсем уехал. В Липецк или Тамбов. Хотите работать? За нашим табором становитесь. Барон заплатит. Полоса десять рублей. Пошли, красавица, покажу, где начать.
– Какая я вам красавица? – возмутилась завуч. – Вы вообще кто такой?
– Заря, – повторил мужик и вновь широко улыбнулся. – Мы это поле купили. И другое тоже купили. Мы всё тут купили. Зачем, красавица, бесплатно работать? Давай к нам, мы заплатим! А?
Второй раз в жизни стало неудобно из-за Тарковской. Вчера на линейке завуч хотя бы держала себя в руках, но здесь, в степи, посреди грязной, чавкающей под ногами жижи, под пронизывающим ветром и хмурыми снеговыми тучами Тарковская сломалась. Она опустилась на корточки и, закрыв руками лицо, зарыдала.
Я дернул Гогу за руку. Тот растерянно заморгал. Магога крутил головой, пытаясь понять, что происходит. Очкарик невнятно бормотал себе под нос. Лишь Бениславская, не обращая внимания на вой завуча, сказала:
– Веди нас, Заря! Где ваша капуста?
– Пойдемте, – кивнул золотозубый Заря и повел нас, обходя мешки собранной белокочанной.
Мы двинули за Алисой, стараясь ступать след в след.
– Хоть какая-то польза от нее, – сказал Гога, – по грязи меньше идти. Веди нас, Бениславская, вслед за Зарей!
– Заткнись! – попросил я Гогу.
– Запевай, – пробурчал очкарик и затянул песню про Щорса.
Сталкер замыкала колонну, размазывая по лицу серые поводья грязи.
Если бы в этот момент над нами пролетал кукурузник, то летчик увидел бы не идущих на сбор капусты горстку двоечников, цыгана, очкарика и завуча школы, а уходящий на задание щорсовский отряд – на задание, с которого вряд ли вернется большинство бойцов.
Вот Заря закинул на плечи связку пустых мешков и, придерживая шляпу, складывает их на голову, словно перевязывает ее белой повязкой. Вот Алиса поправляет падающий со спины рюкзак, как полевая медсестра, бережно хранящая остаток лекарств. Очкарик-комсомолец, как не бросивший партбилет и очки политрук, гордо, но хило вытаскивает сапог из засасывающей его грязи и, не удержав равновесие, грохается плашмя в лужу. А вот Гога и Магога отвешивают друг другу пендели для скорости. Летчик, конечно, удивился бы такому развитию событий с поджопниками, но возвращаться бы не стал, так как керосина в баке осталось только на посадку…
– С цыганами уйду! – говорит Магога. – Попрошу их барона.
– А что ты умеешь делать? – спрашивает очкарик. – Зачем ты им?
Магога чешет голову, выпячивая нижнюю губу.
– Воровать он умеет, – подсказывает другу Гога.
– Воровать умею! – гордо подтверждает Магога. – Очень хорошо воровать умею.
– И что же ты воровать умеешь? – Очкарик вытирает грязь с лица.
– Коня, – опять подсказывает Гога.
– Коня!
– И как ты его воровать будешь?
– Как? – переспрашивает Магога у Гоги.
Теперь уже Гога чешет голову и выпячивает губу.
– Нагнись! – кричу я Магоге. – Спину нагни!
– Зачем?
– Покажу, как воровать коня.
Магога нагибается и упирает руки в колени. Я со всего разбегу запрыгиваю ему на спину и кричу:
– Будулай вернулся! Эге-гей, ромалы! Клавдия, я люблю тебя!
Заря обернулся на нас, и блеск его зубов, словно солнечная радуга, озарил серый, грязный горизонт капустного поля.
Тарковская пришла в себя к концу пути. На наваленном из капустных кочанов холме сидел бородатый дед и курил самокрутку.
– С какой школы? – оглядывая нас, спросил он. – Панов говорил, школьники приедут. Это вы?
– Мы, – тихо сказала Светлана Ивановна, – сто десятая.
Дед, не двигаясь с места, начал тыкать пальцем, пересчитывая нас:
– Ек, дуй, трин, шгар… пандж.
– Как переводится? – зачем-то спросил Гога.
– Двоечников одних прислали? – усмехнулся дед. – Двоечникам по пять рублей.
– А отличникам? – поправил очки комсомолец.
– Отличникам по десять.
– А если хорошисты? – поинтересовался Магога.
Дед оценивающе посмотрел на него.
– Ты двоечник. Этот тоже. – Он указал на меня. – Подойди поближе.
Я подошел и остановился напротив деда.
– Как фамилия? – спросил он.
– Муратов.
– А ее? – дед кивнул на Алису.
– Чего ты все время спрашиваешь? – рассердился я. – Сам свою капусту собирай. Расселся тут, пальцем тычешь. Царь горы? А если скину?
– Яша! – Дед присвистнул. – Яв кэ мэ! Шунэса[8]? Панко!
Из-за капустной горы неожиданно выскочили два похожих на чертенят пацана в болоньевых куртках и спортивных шапочках. Ростом они были чуть ниже меня, у каждого в руке палка.
– Без палок только! – приказал дед.
Пацаны, побросав палки, шагнули мне навстречу.
– Двое на одного нечестно! – дико заорал Гога и метнулся мне на помощь.
Заря ловко поймал его и, скрутив руку, задержал около себя.
– Урою! – взвыл Магога и попытался освободить друга.
Заря так же скрутил руку ему и, держа обоих, словно псов на привязи, широко улыбался.
Яша и Панко с двух сторон подступились ко мне. Молча, не издав ни звука, пацан в красной шапочке бросился на меня. Я отпрянул, хватая его за руку. Он вывернулся и лягнул меня по колену. Сразу же другое колено кто-то обхватил и дернул на себя. У меня было два выхода. Или пытаться устоять на одной ноге, пробуя отбиться от красной шапочки, или падать на него, зарываясь вместе с ним глубже в грязь. Первый вариант грозил полным поражением, вариант второй обрекал нас на долгую и мучительную борьбу до полного истощения сил. Я рванул ногу и прыгнул на красную шапку.
– Муратов, не дай ему подняться! – раздался крик Гоги.
– Ниже голову. В лоб ему упри! Рукой дави в грязь! – подсказывал Магога.
Сверху на меня набросился цыганенок в белой шапке и что есть сил мутузил кулаками по плечам. Я все сильнее и сильнее вдавливал в грязь лицо красной шапки. Надавив ему на шею, я уже перестал чувствовать удары сверху, все глубже и глубже проваливаясь в жижу. Пацан внизу захрипел.
– Хватит! – заорала Тарковская. – Вы с ума сошли? Хватит!
Вдруг сверху перестали сыпаться удары и раздался истошный крик:
– Она мне ухо откусила!
Чьи-то руки вырвали меня из грязи и отшвырнули в сторону. Я, пролетев пару метров, упал в лужу и, побарахтавшись, поднялся на ноги. Алиса стояла возле деда и молча смотрела на него. Дед разглядывал ее. Сталкер, очкарик, Гога и Магога собрались в кучку и молчали.
Алиса повернулась ко мне, и я увидел на ее губах кровь. Белая шапочка с бордовыми пятнами валялась в грязи. Яша и Панко
