Таинственный Леонардо - Константино д'Орацио
После эгоцентричного правления Лоренцо Медичи (Великолепного) и яростных обличений монаха доминиканца Флоренция чувствовала себя разбитой и хотела лишь одного – вновь обрести идентичность, воссоздать разрушенный социум и сплотиться вокруг новых городских символов, признаваемых и ценимых всем обществом. Таковы были предпосылки появления «Битвы при Ангиари» (см. иллюстрацию 22 на вкладке), одного из самых необычных творений Леонардо.
«Несколько воспоминаний»
Едва вернувшись в город, в 1503 году Леонардо фиксирует в дневнике приобретение новой оправы для очков: по-видимому, скитальческая и непредсказуемая жизнь последних лет ослабила его зрение. В записях этого времени содержится много информации, проливающей свет на его повседневную жизнь, состояние здоровья, вегетарианскую диету и заботы. Однажды он написал, что заплатил 6 сольдо «за судьбу»: он ходил к хироманту узнавать будущее… Он снова испытывает затруднения, и неизвестно, на кого можно положиться: в такие трудные моменты, как этот, ни в чем нельзя было быть уверенным. После внезапного падения Чезаре Борджиа он часто снимал деньги со своего счета в Санта-Мария-Нуова, как будто никогда не получал вознаграждения от Борджиа. Он готов взяться за любой проект, среди которых была абсурдная идея убедить Флорентийскую республику повернуть течение Арно для того, чтобы оставить без воды Пизу и поставить ее на колени. Работы действительно начались, но вскоре проект был признан слишком дорогим. Еще одна отвергнутая химера Леонардо. По сути, ни один из военных инженерных планов не принес сколько-нибудь значительных и длительных результатов, ни в Милане, ни в Романье, ни в Венеции. Это была чистая игра разума. Изысканные, сложные и новаторские, но неосуществимые проекты, быть может, потому, что они слишком опередили свое время.
Как раз тогда, когда казалось, что дела пошли совсем плохо, судьба преподнесла ему еще один сюрприз. Пьер Содерини заказал ему колоссальную работу, настоящий вызов в той сфере, где Леонардо до сих пор проявил себя лучше всего – в живописи.
Ни один из военных инженерных планов не принес сколько-нибудь значительных и длительных результатов – это была чистая игра разума.
В течение по меньшей мере десяти лет в Палаццо Веккьо шли работы по реконструкции зала Большого совета, высшего органа городской власти, состоявшего из пятисот граждан, которые могли похвалиться тем, что среди их предков было несколько членов важных республиканских институтов.
Там принимались основополагающие решения, касающиеся политической и военной стратегии Флоренции, там горожане собирались на самые важные церемонии. На стенах зала должны были быть изображены сцены, вызывающие у горожан гордость за Флоренцию и патриотический подъем. Выбор гонфалоньера пал на один значительный эпизод в недавней истории Флоренции, битву при Ангиари: 29 июня 1440 года флорентийское войско ответило на угрозы миланской армии, которая вынуждена была отступить в Сансеполькро. Это была важная победа, положившая конец экспансии Милана на юг и установившая границы между Флоренцией и Папским Государством, остававшиеся практически неизменными до самого объединения Италии.
Да Винчи предстояло воспроизвести рассказ об этой легендарной победе на монументальной, в три разе больше «Тайной вечери», росписи. Содерини прельщал его, прося «оставить несколько воспоминаний» о его пребывании в городе, создав роспись, которая смогла бы убедить флорентийцев вступать в новое городское ополчение, гражданское войско, сражавшееся против вражеской армии, без необходимости постоянно содержать дорогостоящих наемников, ненадежных и продажных солдат. Это должно было быть подсознательным посланием, адресованным гонфалоньером своим согражданам: предложение, высказанное именно в тот период Никколо Макиавелли. Однако битва Леонардо не столько прославляла героизм флорентийцев, сколько воспринималась как осуждение войны, этого «зверского безумия».
Вот как да Винчи описывал в записной книжке «способ изображать битву». «Сделай прежде всего дым артиллерийских орудий, смешанный в воздухе с пылью, поднятой движением лошадей сражающихся. Эту смесь ты должен делать так: пыль, будучи вещью землистой и тяжелой, хоть и поднимается легко вследствие своей тонкости и мешается с воздухом, тем не менее охотно возвращается вниз; особенно высоко поднимается более легкая часть, так что она будет менее видна и будет казаться почти того же цвета, что и воздух. Дым, смешивающийся с пыльным воздухом, поднимаясь на определенную высоту, будет казаться темным облаком, и наверху дым будет виден более отчетливо, чем пыль. Дым примет несколько голубоватый оттенок, а пыль будет склоняться к собственному цвету. С той стороны, откуда падает свет, эта смесь воздуха, дыма и пыли будет казаться гораздо более светлой, чем с противоположной стороны. И чем глубже будут сражающиеся в этой мути, тем менее будет их видно и тем меньше будет разница между их светами и тенями. Сделай красноватыми лица, облик и вооружение аркебузьеров вместе с их окружением, и, чем больше эта краснота удаляется от своей причины, тем больше она теряется»[124].
Кажется, что мы наблюдаем головокружительную сцену из военного фильма, в котором главными действующими лицами являются пыль, дым и хаос, окружающие сражающихся солдат, тесное переплетение тел людей и животных. Это ужасная и завораживающая сцена, напоминающая последовательность кинематографических кадров.
Монументальная площадка
4 мая 1504 года, когда он получил официальный заказ, Леонардо уже несколько месяцев трудился над картоном «Битва при Ангиари». Этот проект его воодушевлял необычайно, настолько, что он сразу же принял устное предложение Содерини. Он не помнил себя от радости: наконец-то выпал случай показать себя после стольких разочарований, которые ему довелось перенести в родном городе.
23 октября прошлого года монахи базилики Санта-Мария-Новелла передали ему ключи от Папского зала, помещения, предназначенного для встречи Мартина V в 1420 году, когда он останавливался во Флоренции перед тем, как вернуть себе папский двор в Риме, где папы не находились почти век. Это было огромное и совершенно пустое помещение, прекрасно подходящее для того, чтобы разместить в нем картон длиной двадцать и высотой восемь метров. Из реестра учета расходов монастыря мы знаем, что художник заказал десятки
