Петр Чайковский - Ада Григорьевна Айнбиндер
Три с половиной недели они пробыли в Содене, совершили также поездку в Мангейм и Висбаден, где в это время находился Николай Рубинштейн. В Содене Чайковского и Шиловского застало начало Франко-прусской войны, из-за чего они были вынуждены добираться в швейцарский город Интерлакен, сделав большой крюк, через Штутгарт и Боденское озеро:
«При известии о войне все стали стремительно спасаться из Содена в Швейцарию; наплыв путешественников был так велик, что многие не находили мест на поездах и в отелях. Чтобы избежать этих замедлений и кутерьмы, происходившей оттого, что вместе с пассажирами везли и войска к французской границе, мы с Володей сделали большой крюк через Штутгарт и Констанцкое[289] озеро. Тем не менее и по этой дороге ехать было очень беспокойно и неудобно; из Франкфурта ехали с нами до Ульма баварские и виртембергские рекруты. вследствие чего мы очень опаздывали; теснота в вагонах невообразимая; еду и питье доставать было очень трудно. Но, слава Богу, доплелись до Швейцарии, и здесь все идет обыкновенным порядком»[290].
Заграничный паспорт Петра Чайковского. Москва. 14 мая 1870 г.
По совету врачей Петр и Владимир провели здесь шесть недель. Интерлакен известен как климатический курорт, расположен в межгорной котловине Бернских Альп. В городе открывается живописный вид на снежную вершину Юнгфрау. Чайковский был абсолютно сражен местными красотами. В письме Модесту он рассказал о первых днях, проведенных в Интерлакене:
«Моденька, я не в состоянии тебе рассказать, что я испытываю, находясь среди самой величественной природы, какую только можно себе представить. Восторгам, удивлению нет пределов; как угорелый я бегаю с утра и до вечера, не испытывая никакой усталости. Володя, к[ото]рый к природе равнодушен, к[ото]рый от самого въезда в Швейцарию только и любопытствует узнать, – где ж, наконец, находится швейцарский сыр – очень подсмеивается надо мной. А что еще будет, когда я дня через три пойду пешком бродить по горам, ледникам, ущельям. Самый Интерлакен есть не что иное, как ряд великолепных отелей, куда стекаются со всех сторон мира путешественники, ибо это центр швейцарских красот. Он расположен между двумя восхитительными озерами: Тунским и Бриенцким и со всех сторон окружен колоссальными горами, из коих самая великолепная – покрытая снегом Юнгфрау. Немного досадно то, что здесь множество англичан; куда ни сунешься, наткнешься на сына Альбиона»[291].
Возвращаясь в Россию, Чайковский и Шиловский посетили Мюнхен и Вену.
Чайковский возвращается в Москву – начинается новый учебный год. Понемногу кажется, что и материальное положение стало улучшаться. У Петра появился новый вид досуга – начал заниматься три раза в неделю в гимнастическом заведении Пуаре на Петровке. Продолжает много работать и много сочинять. Среди созданного – написанный в феврале 1871 года Первый струнный квартет, который композитор посвятил своему другу профессору-ботанику Сергею Рачинскому, тому самому, с которым намеревался писать оперу «Мандрагора».
Летом композитор гостил сначала у сестры в Каменке, затем в имении Низы Сумского уезда Харьковской губернии, у своего близкого друга Николая Кондратьева. Здесь Чайковский продолжил работу над оперой, а также писал «Руководство к практическому изучению гармонии». Во время пребывания в Низах у Петра закончились деньги. Об этом он писал своему другу и издателю Петру Юргенсону:
«Я уже 5 дней как нахожусь у Кондратьева, к которому переехал от сестры. Окончивши оркестровку 1-го действия моей оперы, я энергически принялся за “Руководство”, к[ото]рое непременно окончу к 1 сентября. Посылаю тебе, по уговору, часть написанного; и теперь каждые полторы недели буду тебе посылать по мере изготовления. Прими в соображение, что я каждый день пишу по 5 часов, а потому нет сомнения, что окончу скоро. Я тебе посылаю начало “Руководства”, но ему еще будут предшествовать небольшое предисловие и введение, к[ото]рые я напишу после всего.
Умоляю тебя, друг души моей, пришли мне 50 р[ублей] сер[ебром], к[ото]рые мне столь же необходимы, как рыбе вода, Волкову скандалы, Кашкину водка и Софье Ивановне (у коей лобзаю ручку) уроки в гимназии.
В самом деле, я погиб, если ты не пришлешь деньги, и притом как можно скорее, ибо казус вышел особенный, о котором скажу при свидании»[292].
От Кондратьева композитор отправился в Тамбовскую губернию, в Усово, где гостил в доме Владимира Шиловского. На несколько последующих лет маршрут Каменка – Низы – Усово стал для Чайковского традиционным.
И только осенью 1871 года, на пятый год жизни в Москве, Чайковский начинает абсолютно самостоятельную жизнь – в 31 год наконец он сумел разъехаться с Николаем Рубинштейном и снять свое первое жилье – трехкомнатную квартиру в доме Лебедева на углу улицы Спиридоновки и Гранатного переулка. Буквально в первые дни на новой квартире Петр написал брату: «В Москве все по-старому, но я живу новою жизнью и, о чудо, второй вечер сряду провожу дома; вот что значит чувствовать себя у себя»[293].
Своему ближайшему другу архитектору Ивану Клименко Петр сообщил о переменах в жизни еще более эмоционально и с присущим ему юмором:
«Я устроился очень мило и нисколько не раскаиваюсь, что решил переехать от Рубинштейна. Как я его ни люблю, а жить в полнейшей зависимости от Агафона – куда как не весело!
Итак, жду тебя: ей-Богу, становится скучно без Климены.
Ты помнишь ли, как Кисловским проулком
На Знаменку свой направляя бег,
Резвились мы, подобно сдобным булкам,
Попавшим с печки прямо в мокрый снег?
Ты говорил: “Люблю тебя, Петруша,
Как хладный ум ночного фонаря,
Как легкий пар преступного Картуша
Иль балахон московского царя!
Люблю тебя, как моря примиренье,
Как магнетизм, как пир лихой чумы,
Как самовара страстное томленье,
Как кругозор индийского ламы”.
А я в ответ: “Оставь, оставь Климена!
Ты про любовь мне песенки не пой!”
…И нам в тот миг и в уши, и в колена
Пахнуло
