Мария Склодовская-Кюри - Дмитрий Прокопец
Этот дневник смогли прочитать исследователи династии Кюри (Ирен и ее муж Фредерик Жолио тоже станут выдающимися учеными, лауреатами Нобелевской премии) только в январе 1990 года. До этого времени он хранился в семейном архиве, а все связанное с личной жизнью ученых можно было узнать только из книги Евы.
Этот невероятный по глубине чувств документ передает страдания Марии, а еще — ее бесконечную благодарность судьбе за то счастье, что она испытала рядом с Пьером. Она делала записи нерегулярно, в течение года, но это подлинный памятник Любви и Преданности. Перед читателем возникает образ совсем иной женщины — не суровой, замкнутой, требовательной к себе и к людям труженицы, а нежной, внимательной, влюбленной, восхищенной своим избранником. Он начинается словами:
«Дорогой Пьер, я никогда не увижу тебя здесь. Я просто хочу поговорить с тобой здесь, в тишине нашей лаборатории, где никогда не допускала мысли, что мне предстоит остаться без тебя».
На страницах дневника она делится с мужем своими мыслями и все пытается услышать его голос, успокаивающий, ободряющий, родной.
«Утром в воскресенье, после твоей смерти, Пьер, я впервые пошла с Жаком в лабораторию. Пыталась произвести измерения для кривой, на которой каждый из нас обозначил по несколько точек. Но почувствовала, что это выше моих сил. По улице хожу будто загипнотизированная, ничего не замечая вокруг. Я не убью себя, я даже не помышляю о самоубийстве… Но неужели среди всех этих экипажей не найдется хоть один, который помог бы мне разделить участь моего любимого?»
Несмотря на отчаяние и полную опустошенность, Мария не может отгородиться от жизни. На ней дом, дети. Надо вести учебные занятия.
В первые недели после смерти Пьера ей по мере своих сил помогали родные — сестра Бронислава, свекор, доктор Кюри, и самый близкий друг Пьера Жорж Гюи.
Французское правительство предложило назначить мадам Кюри и ее детям государственную пенсию. Жак сообщил об этом Марии, но она отказалась, заметив, что еще достаточно молода, чтобы зарабатывать самой на жизнь себе и своим детям.
Жаку Кюри и Жоржу Гюи предстоит убедить декана факультета, что мадам Кюри — единственный последователь дела Пьера Кюри и его преемник, и только она способна руководить его лабораторией, став профессором Сорбонны. Да, это станет прецедентом — впервые профессором будет избрана женщина, но верность канону в данном случае может губительно сказаться на развитии науки. 13 мая 1906 года совет факультета естествознания решает сохранить кафедру, созданную для Пьера Кюри, и передать ее Марии, присвоив ей звание профессора.
Таким образом, не будучи формально профессором, Мария Кюри стала первой во Франции женщиной, получившей эту ответственную должность в высшем учебном заведении. Вот что сама Мария записала в дневнике:
«Милый Пьер, мне предлагают принять на себя твое наследство: твой курс лекций и руководство твоей лабораторией. Я согласилась. Не знаю, хорошо это или плохо. Ты часто выражал желание, чтобы я вела какой-нибудь курс в Сорбонне. Хотелось бы, по крайней мере, двигать дальше наши работы. Иногда мне кажется, что благодаря этому мне будет легче жить, а временами — что браться за это с моей стороны безумно».
Мы приведем еще несколько цитат из этого дневника Марии Кюри, пронизанного болью и тоской. А вот на людях Мария старалась не демонстрировать глубину своего горя и невероятную боль утраты. На его страницах, испещренных пятнами, с помарками и зачеркиваниями, Мария беседует с мужем, рассказывает ему о самых черных днях своей жизни, просит у него совета. Она, мы узнаем это позже из книги Евы, будет мучиться этой болью всю свою жизнь, и только дневник, короткий, единственный в жизни этой невероятной женщины, будет в эти часы ее собеседником.
«…Пьер, мой Пьер, ты лежишь там, как бедняга раненый, с забинтованной головой, забывшись сном. Лицо твое кротко, ясно, это все ты, погруженный в сон, но ты уже не можешь пробудиться. Те губы, которые я называла вкусными, стали бескровны, бледны. Твоих волос не видно, они начинаются там, где рана, а справа, ниже лба, виден осколок кости. О! Как тебе было больно, сколько лилось из тебя крови, твоя одежда вся залита кровью. Какой страшный удар обрушился на твою бедную голову, которую я гладила так часто, держа в своих руках. Я целовала твои глаза, а ты закрывал веки, чтобы я могла их целовать, и привычным движением поворачивал свою голову ко мне…
Мы положили тебя в гроб в субботу утром, и я поддерживала твою голову, когда тебя переносили. Мы целовали твое холодное лицо последним поцелуем. Я положила тебе в гроб несколько барвинков из нашего сада и маленький портрет той, кого ты звал “милой разумной студенткой” и так любил. Этот портрет будет с тобой в могиле, портрет той женщины, которая имела счастье понравиться тебе настолько, что, повидав ее лишь несколько раз, ты, не колеблясь, предложил ей разделить с тобой жизнь. Ты часто говорил мне, что это был единственный случай в твоей жизни, когда ты действовал без всяких колебаний, с полной уверенностью, что поступаешь хорошо. Милый Пьер, мне думается, ты не ошибся. Мы были созданы, чтобы жить вместе, и наш брак должен был осуществиться.
Гроб заколочен, и я тебя не вижу. Я не допускаю накрыть его ужасной черной тряпкой. Я покрываю его цветами и сажусь рядом.
…За тобой пришла печальная группа провожатых, я смотрю на них, но не говорю. Мы провожаем тебя в Со и смотрим, как опускают тебя в глубокую, большую яму. Потом ужасная прощальная очередь людей перед могилой. Нас хотят увести. Мы с Жаком не подчиняемся, мы хотим видеть все до конца; могилу оправляют, кладут цветы, все кончено, Пьер спит в земле последним сном, это конец всему, всему, всему…»
Весь мир скорбел в связи с кончиной великого физика. Телеграммы летели буквально со всех континентов. Мировые СМИ патетически и подробно описывали несчастный случай на улице Дофин. В доме на бульваре Келлерман скопилась целая груда соболезнующих посланий, здесь можно было найти подписи королей, министров, поэтов и ученых. Вместе с учеными скорбели и простые люди. Это были строки, передающие истинные чувства. Судите сами:
Лорд Кельвин, английский физик, механик и инженер. Известен также как автор многочисленных работ по термодинамике, механике, электродинамике:
«Тяжко огорчен ужасной вестью о смерти Кюри. На похороны прибудем завтра утром в гостиницу Мирабо».
Пьер Марселен Бертло, французский физик и
