Скотт Паттерсон - Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок
Критики подняли Citadel на смех за такой глупый поступок. Но они просчитались. Фонд заработал в тот год 30 %.
Дерзкая сделка упрочила репутацию Citadel как одного из самых мощных и агрессивных хедж-фондов в мире. Его скорость и масштабы, решительность, не говоря об успехе, напоминали экспертам о таких же мгновенных ходах самого Уоррена Баффета, «Оракула из Омахи». Тот всегда был на вершине списка богатейших инвесторов, которым начинали в панике названивать продавцы ценных бумаг, как только ситуация накалялась. Теперь к этому списку присоединился Кен Гриффин, похожий на мальчишку титан из чикагского хедж-фонда.
Он продолжал покупать произведения искусства по астрономическим ценам.
В октябре 2006 года он приобрел «Фальстарт» Джаспера Джонса — радужную мешанину из масляной краски, нанесенной через трафарет с названиями цветов: «оранжевый», «серый», «желтый» и т. д. Продавал картину голливудский крез Дэвид Геффен.[99] Цена: 80 миллионов долларов. Картина стала самым дорогим полотном ныне живущего художника, а также отличным индикатором бума цен на произведения искусства. Их значительно подхлестнули миллиардеры хедж-фондов — более двадцати лет назад эта картина была продана магнату-издателю С. И. Ньюхаузу за 17 миллионов. (Ньюхауз продал ее Геффену в 1990-е за цену, которую они отказались называть.)
Незадолго до покупки картины Гриффин и его жена пожертвовали 19 миллионов Чикагскому художественному институту на финансирование помещений под современное искусство площадью в 80 500 м2.
Гриффины любили хорошо поесть и регулярно обедали в роскошном и очень модном японском ресторане NoMi в комплексе Park Hyatt Chicago, где они и жили. Обычно они объедались суши на 50 долларов каждый. Гриффин имел пристрастие к фастфуду. Он поедал попкорн прямо в операционном зале фонда или во время деловых поездок заказывал бигмаки в местных «Макдоналдсах».
Еще одной его страстью были машины. В гараже Citadel часто стояло полдюжины Ferrari, за каждой постоянно велось наблюдение на экранах в офисе. Наполеоновские амбиции Гриффина стали очевидны окружающим. Он часто говорил, что хочет превратить Citadel в новый Goldman Sachs. Несбыточная мечта для хедж-фонда.
Еще одна его любимая фраза: Citadel станет «устойчивой финансовой организацией», которая сможет даже пережить своего неугомонного шефа.
Начали ходить слухи, что Citadel готовится к IPO. Это принесло бы Гриффину миллиарды. В доказательство своих запредельных амбиций в конце 2006 года Citadel продал первоклассных облигаций на 2 миллиарда долларов, став первым хедж-фондом, зарабатывающим деньги на этом рынке. Многие увидели в этом подготовку к IPO.
Пара других фондов опередили Гриффина с выходом на IPO в начале 2007 года. Первым был Fortress Investment Group, нью-йоркский частный оператор фондов акций и хедж-фондов с 30 миллиардами долларов под управлением.
Fortress,[100] название которого перекликалось с Citadel, в феврале 2007 года потряс Уолл-стрит, выпустив акции по 18,5 доллара за штуку. В первый день торгов они дошли до отметки 35 долларов, а закончили день на 31 долларе. Пять уолл-стритских ветеранов, создавших Fortress, в тот вечер урвали куш в 10 с лишним миллиардов долларов.
Частные фонды акций похожи на хедж-фонды тем, что они фактически не регулируются государством, обслуживают богатых инвесторов и большие организации. В их распоряжении солидный бюджет, полученный от крупных инвесторов. Они используют его, чтобы захватывать оступившиеся компании, которые затем ставят на ноги, обирают до нитки и снова продают по хорошей цене.
А еще они любят веселиться.[101] В четверг после выхода Fortress на IPO Стивен Шварцман, сооснователь и СЕО частного фонда акций Blackstone Group, закатил в центре Манхэттена грандиозное празднество по случаю своего 60-летия. Blackstone только что заключил сделку на 39 миллиардов долларов по покупке Equity Office Properties — самому крупному поглощению с использованием заемных средств в истории человечества. Шварцману хотелось праздника. Грандиозное действо, на котором присутствовали многие знаменитости и папарацци, напоминало кутежи баронов-разбойников времен американского «Позолоченного века»[102] и ознаменовало собой пик продолжавшегося несколько десятилетий бума невероятных богатств на Уолл-стрит. Но в тот момент мало кто об этом догадывался.
Вечеринка проходила в бывшей оружейной мастерской Седьмого полка на Парк-авеню. На время мероприятия полиция Нью-Йорка перекрыла часть бульвара.
Почти двухметровому Шварцману не пришлось долго добираться до места. Торжества проходили неподалеку от его тридцатипятикомнатных апартаментов на Парк-авеню, когда-то принадлежавших нефтяному магнату Джону Рокфеллеру. По слухам, в мае 2000 года он заплатил 37 миллионов долларов за свое просторное жилище. (Кроме того, Шварцман купил за 34 миллиона дом в Хэмптонсе на Лонг-Айленде, которым раньше владели Вандербильты, и особняк «Четыре ветра» во Флориде площадью около 4000 м2, построенный в 1937 году для финансового консультанта Ф. Хаттона, за 21 миллион. Позже он решил, что домик маловат, велел его снести и отстроить заново.)
Список гостей Шварцмана включал Колина Пауэлла и мэра Нью-Йорка Майкла Блумберга, Барбару Уолтерс[103] и Дональда Трампа. На входе в украшенную гирляндами из орхидей оружейную мастерскую духовой оркестр играл марш, гостей встречали улыбчивые дети в военной форме и ростовой портрет хозяина торжества, написанный английским художником Эндрю Фестингом, президентом Королевского общества портретистов. В меню были лобстеры, филе-миньон и торт-безе с мороженым, а из напитков — Louis Jadot Chassagne-Montrachet урожая 2004 года. Роль ведущего выполнял комик Мартин Шорт. Пел Род Стюарт. Патти ЛаБелль[104] и хор Абиссинской баптистской церкви возносили хвалу Шварцману и исполняли «Happy Birthday». На обложке журнала Fortune Шварцман был объявлен человеком дня на Уолл-стрит.
В высшем свете продолжали говорить о вечеринке и пару месяцев спустя, когда Шварцман сделал себе еще один невероятный подарок. В июне компания Blackstone заработала 4,6 миллиарда на IPO. Акции были оценены в 31 доллар за штуку. Шварцман, тративший по 3000 долларов только на еду по выходным, включая 400 долларов на крабов (40 долларов за клешню), положил в свой карман около миллиарда долларов. На тот момент его доля в компании оценивалась в 7,8 миллиарда долларов.
Гриффину до этого дела не было. Он ждал удачного момента для собственного IPO, чтобы сделать шаг навстречу своей мечте потягаться с Goldman Sachs.
Весна перетекла в лето, начался субстандартный ипотечный кризис.
Гриффин готовился к этому много лет. Он предусмотрел все на черный день, например блокировал средства инвесторов, чтобы не дать им убежать сломя голову в момент паники на рынке.
Гриффин управлял миллиардами легким мановением руки. Он прекрасно чувствовал, когда ему представлялся отличный шанс. Слабаков просто выбрасывало с рынка, а то, что от них оставалось, получали мускулистые крепыши вроде Citadel. По всему миру на Гриффина работало около 13 тысяч сотрудников. В AQR тогда трудилось 200 человек, а в Renaissance — около 90, сплошь доктора наук.
В июле 2007 года Гриффину выпал шанс нанести первый удар. Sowood Capital Management, бостонский хедж-фонд с 3 миллиардами долларов под управлением, которым руководил Джеффри Ларсон, бывшая звезда курса по управлению эндаументами в Гарвардском университете, был в безнадежном положении. Ранее в этом году Ларсон начал волноваться насчет экономической ситуации и понял, что многие рискованные долговые обязательства обесценятся. Чтобы заработать на потерях, он стал играть на понижение более поздних долгов, на которые должен был прийтись первый удар, как только другие инвесторы начнут паниковать. Чтобы хеджировать эти позиции, Ларсон купил пакет более ранних долговых обязательств. Для пущей важности он занял крупные суммы денег, используя леверидж, чтобы максимально увеличить прибыль.
Первый удар пришелся по Sowood в июне, когда его инвестиции потеряли 5 %. Ларсон оставался верен изначальной стратегии и даже вложил в фонд дополнительные 5,7 миллиона долларов собственных сбережений. Он ожидал, что его позиции выправятся, и велел трейдерам увеличить леверидж, доведя соотношение до 12 к 1 (на каждый свой доллар они взяли в долг 12).
Ларсон, сам того не понимая, сунулся в змеиное гнездо в самый неподходящий момент. Рынок субстандартной ипотеки рушился, от него по всей финансовой системе расходилась ударная волна. В июне рейтинговое агентство Moody’s снизило рейтинг субстандартных ипотечных облигаций на 5 миллиардов долларов. 10 июля Standard & Poor’s, еще одно крупное рейтинговое агентство, предупредило, что может снизить рейтинг облигаций, обеспеченных высокорисковой ипотекой, на 12 миллиардов долларов. Это вызвало у многих держателей немедленное желание погасить их. Часть облигаций, рейтинг которых S&P собиралось понизить, была выпущена New Century Financial — ипотечным гигантом, расположенным в Южной Калифорнии и в апреле обратившимся за защитой от банкротства. Субстандартный карточный домик рушился на глазах.
