Елена Дулова - Бородин

— Увы, в моем саду растут лишь эти.

Пока я говорю, мои розы все больше и больше бледнеют. Зрители поражены. Мари от изумления даже рот приоткрыла. Цветы уже совсем белые! Лепет Мари:

— Ах, Александр…

В душе моей прыгают ликующие чертики, но я со всем возможным изяществом проделываю несколько восточных па и с низкими поклонами передаю имениннице белоснежную розу. Это еще не все! Спектакль продолжается. Вторая бледная роза летит в фаянсовый таз с водой. Что там подсыпано в воду, зрителям знать не положено. Бормочу заклинания, машу растопыренной пятерней, а самого так и подмывает расхохотаться. Спокойнее. Гости замерли в ожидании. Еще мгновение… Я извлекаю из воды цветок. Роза снова ярко-алая и будто только что срезана с куста. Под крики «браво» этот прекрасный розан я вручаю «тетушке».

Господи, чего не вытерпишь ради науки. Химия Са-шурина расселилась по всему дому. Началось-то с каморки для опытов, а теперь, куда ни глянь, везде что-нибудь булькает, шипит да пыхтит, а то и полыхнет вдруг. Страсть как боюсь пожара! А уж запахи такие иногда по дому плавают, хоть святых вон выноси. Одно слово — наука есть жертва бесконечная. Да. А жаловаться мне грех. Другой бы настоящим недорослем сделался. Уж очень его балую. Ан нет. Входит в отроческий возраст — совсем серьезный, на двенадцатом году — совсем «как большой». И положиться на него всегда можно. Одна есть слабость, в одном ребенок: никогда перед сладостями не устоит. Сколько лежит в ящике, все понемножку перетаскает. Да и пусть, было бы на здоровье только. Уж больно много умственной работы себе задает. Хорошо хоть музыку да танцы не забывает.

Попробуем, однако, представить себе, хоть в малой степени, какова же музыкальная атмосфера Петербурга во времена детства и отрочества нашего героя. Процветает итальянская оперная труппа. Русская опера существует гораздо скромнее; по сути, ее настоящая жизнь вся еще впереди. Отрада и утеха — волшебный петербургский балет. В доме расточительного богача Василия Васильевича Энгельгардта, на Невском проспекте у Казанского моста, роскошная зала. Здесь, в зале, вмещающей до трех тысяч человек, устраиваются публичные маскарады, балы, музыкальные вечера. Здесь звучит серьезная немецкая музыка, известная всей Европе. «Реквием» Моцарта, оратории Гайдна, симфонии Бетховена. На Михайловской площади построен торжественный белоколонный зал Дворянского собрания. Здесь будут выступать чуть ли не все знаменитости второй половины столетия. Здесь явится публике множество новинок отечественной музыки. Кроме того, в течение Великого Поста всегда происходят духовные концерты в Певческой капелле у Певческого моста, на Мойке. Не забудем и о Павловском вокзале. В Павловске построен нарядный павильон, где играет то «хор духовой музыки», то оркестр под управлением Гунгля. Гуляет, чтобы себя показать и на людей посмотреть, чинная публика, а между тем музыка оказывает свое благородное влияние на сию публику. Некоторые приезжают и вовсе только из-за музыки. Играют и Мендельсона, и модные пьесы Иоганна Штрауса (отца), и особенно любимый публикой «Вальс-фантазию» Глинки, и много, много еще другого, что ласкает слух истинного любителя.

Надлежит сказать и о домашнем музицировании, ведь это непременная принадлежность повседневного бытия. В каждом хоть сколько-нибудь имущем семействе на чем-нибудь играют, а уж поют непременно. Музыка живет повсюду, от самых скромных комнаток до великосветских гостиных и салонов. Здесь собираются по определенным дням. Славятся «понедельники» такого-то, «вторники» такого-то, «среды»… и так до конца недели. По понедельникам у князя Владимира Федоровича Одоевского собирается цвет литературного, художественного, музыкального круга. Это самые замечательные и громкие имена XIX столетия. А каков хозяин? Энциклопедическая ученость сочетается с редкой сердечной добротой, прямота души и примерная честность — с самой огненной фантазией. Прекрасное владение древними и новыми языками, знание родного русского — во всех тонкостях. Его ученый кабинет напоминает пещеру алхимика, головокружительные проекты и мечтания осуществляются им одним и более, кажется, никому не доступны. Превосходный литератор, автор фантастических повестей. Умнейший педагог, предлагающий свою систему нравственного воспитания. Наконец, незаурядный музыкант, страстный поклонник Себастьяна Баха (надо заметить, в то время порядком позабытого). Изобретатель и создатель невиданных музыкальных инструментов, одному из которых дает в честь Баха имя «Себастианон». В молодости — друг Михаила Глинки, а на склоне своих лет — заботливый опекун нового таланта, Петра Чайковского. Много добрых зерен посеял на ниве отечественного музыкального просвещения Владимир Федорович Одоевский, скольким талантам оказал помощь! Талантами Россия никогда не оскудевала. Однако настоящего, хорошо поставленного музыкального образования пока нет. Считается, что серьезно можно выучиться только за границей.

Окинув беглым взором общую картину, обратимся вновь к Александру Бородину. В доме все идет заведенным порядком — науки, музыка, танцы, дружба с кузиной Мари. Авдотья Константиновна чувствует, как порой не хватает Саше товарища в играх, науках и интересах. Однажды близкий к дому человек просит приютить сына его друзей. «Тетушка» несказанно рада такому случаю. Отец Миши Щиглева — так зовут мальчика — преподает математику в Александровском лицее. Семья живет в Царском Селе, а Мишу хотят отдать в петербургскую гимназию. На время подготовительных занятий он должен поселиться в доме Авдотьи Константиновны.

Первая встреча с Александром происходит в Царском Селе. Взрослые пьют чай в гостиной. Отец, зная нашу обоюдную склонность к музыке, предлагает:

— Поиграйте-ка в четыре руки, так лучше познакомитесь.

Нас отправляют в залу, но мы не спешим к фортепьяно. Стоя у окна, с любопытством разглядываем друг друга. Этот тоненький, хрупкий Сашка с его бархатными глазами и девчоночьим румянцем страшно раздражает меня. Я хоть и моложе годом, но в свои двенадцать лет коренаст, крепок, привычен к дракам. Сейчас я этому маменькиному сыночку покажу! Подойдя вплотную, изо всех сил толкаю плечом. Саша не падает. Балансирует, как ловкий танцор, тут же дает мне тумака и в следующее мгновенье мы катаемся по полу, отчаянно вцепившись друг другу в волосы. На этом сугубо «мальчишечий» элемент наших отношений исчерпан. Очень скоро знакомство переходит в дружбу. Я поселяюсь в доме Авдотьи Константиновны, учусь вместе с Сашей по всем предметам. Но главная наша страсть — музыка. Что такое тетрадка с нотами? Для непосвященного — беспорядочная толпа черных точек и закорючек, прыгающая по линейкам. Для посвященного в этом беспорядке кипят живые чувства и царит стройная система. Мы имеем счастье быть «посвященными». Мы имеем счастье проникать в тайны музыки. И в первый же год совместного музицирования что только не играно в четыре руки! Бетховен, Гайдн, Моцарт, Мендельсон — все, что сумели достать.