Владимир Виноградов - Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране

В вестибюле служебного входа, где ранее был главный вход, две большие с золотыми буквами мемориальные мраморные доски, одна на русском и английском, другая на персидском языке – в честь исторического события, свидетелями которого были стены здания.

На высокой 15-метровой мачте на фоне заснеженных гор развевается Государственный флаг Советского Союза.

На севере города, в районе, называемом Зарганде, который ранее был деревушкой, – летняя резиденция в лесистом парке.

Здесь прохладнее, поскольку высота больше (около 1700 м). Старинное – желтое с белым – здание бывшей российской миссии, где еще в начале века находили убежище и члены шахской семьи, когда в стране возникали беспорядки; множество гигантских редкостных по величине платанов, которые наверняка были свидетелями событий «до Грибоедова», журчит вода из ганата и арыков, густая листва почти закрывает все небо, и кажется, что нет дымного, промышленного и суматошного Тегерана. (Кстати говоря, неподалеку располагается и летняя резиденция английского посла.)

Первые шаги

Шах распорядился «поскорее принять советского посла», и вручение ему верительных грамот уже назначено через неделю – на 19 февраля. Это на дипломатическом языке также означает жест: шах, видимо, хочет продемонстрировать расположение. Об этом на следующий день пишут и газеты.

19 февраля, яркий солнечный день, на улице, несмотря на зиму, температура более плюс 20 °C. В саду посольства бьет высокий фонтан, на ступенях парадного подъезда ковровая дорожка. В 9.30 прибыли чины протокола дворца в черных расшитых золотом мундирах, со шляпами-треуголками с плюмажем. Послу предоставляется автомашина шаха. Посол в форменной одежде, военный атташе также в своей парадной форме, остальные советники в непривычных для них фраках. В сопровождении эскорта мотоциклистов кортеж направляется через весь город на север, к Ниаваранскому дворцу.

У ворот дворца двое служителей в голубых средневековых камзолах с серебряными булавами встречают и провожают во двор, где выстроен воинский почетный караул. Оркестр исполняет Государственный гимн Советского Союза. Прохождение вдоль строя, где солдаты держат винтовки «на караул», а офицеры салютуют саблями; поклон – знак уважения к воинскому знамени и благодарность начальнику караула.

Во дворец по ступеням наверх вводят гуськом идущие церемониймейстеры двора также в расшитых золотом мундирах. Во внутренних помещениях встречает главный церемониймейстер двора – Гариб, человек знакомый, поскольку он был иранским послом в Японии. С облегчением снимаются фуражки, белые лайковые перчатки. В небольшом салоне угощают традиционным иранским чаем. На стенде большой ковер – искусно вытканный портрет шаха.

Двое в голубом распахивают обе половинки дверей. Первым в залу входит Гариб и громко объявляет: «Его превосходительство чрезвычайный и полномочный посол Союза Советских Социалистических Республик!»

Впереди большая зала, переливаются огнями украшенные мелкими зеркалами потолок и стены. Громадный персидский ковер, по бокам двумя рядами гражданские адъютанты шаха в парадной форме. В глубине – одиноко стоящая фигура шаха в военной форме, справа от него и чуть поодаль – замминистра двора, слева – министр иностранных дел. Оба в парадной форме с золотом, при шпагах, в полусогнутой руке треугольные шляпы со страусовыми перьями.

На расстоянии нескольких шагов от шаха остановился. Зачитываю приветственную официальную речь, в которой говорится о желании нашей страны жить в мире и дружбе с соседним иранским народом. Советский Союз строит свои отношения с Ираном на принципах мирного сосуществования государств с различными социально-экономическими системами, невмешательства во внутренние дела друг друга, равенства, взаимного уважения и дружбы. Развитие отношений между обеими странами не только отвечает интересам наших народов, но и служит вкладом в дело мира во всем мире. В речи выражается уверенность, что взаимовыгодные отношения между СССР и Ираном получат свое дальнейшее развитие.

Вручил шаху свои верительные грамоты и отзывные грамоты на моего предшественника, он передал их министру иностранных дел, пожал послу руку, а затем произнес речь. Он выступает также за развитие отношений с Советским Союзом, приводит много хороших примеров того, что уже достигнуто в этих отношениях.

Затем шах пригласил для приватной беседы в отдельную комнату вместе с министром иностранных дел.

В беседе шах деловит. Он начинает беседу первым и говорит долго и не столь официально. Дело еще и в том, что с шахом я хорошо знаком лично: встречался в Москве, сопровождал во время его длительной поездки по Советскому Союзу, дважды бывал в Иране.

Иран, подчеркивает шах, – независимое государство и древняя страна. Другие государства, у которых за плечами всего 100–200 лет истории (намек на США, отмечавшие 200-летие своего образования), не могут понимать национальных устремлений Ирана. В Советском Союзе это понимают, мир – стержень его внешней политики, и поэтому если бы Иран мог выбирать соседей, то он выбрал бы Советский Союз. Иран преисполнен решимости идти по пути экономического и социального развития, для этого у него есть все – большое население, природные богатства, деньги. Но для развития страны нужен мир, а для этого сегодня нужно быть сильным (вот оно – оправдание гигантских закупок вооружения). Он спокоен за свои северные границы, но за других соседей, например за Турцию, поручиться не может, она входит в НАТО и поэтому может быть связанной при принятии решений, затрагивающих ее национальные интересы.

Если Советский Союз относится с пониманием к необходимости развития Ирана, говорит он, то другие видят в нем лишь источник получения нефти. Но он проучил западные страны, пытавшиеся бойкотировать иранскую нефть, когда поднял на нее цену, он заставит западные страны искать новые источники энергии. Заключая рассуждения, шах выражает готовность встретиться с советским послом для более подробной беседы.

Шах

О шахе Ирана Мохаммеде Реза Пехлеви написаны книги, он и сам писал о себе, излагал свои взгляды на историю Ирана, интерпретировал в нужном ему духе события, довольно охотно давал интервью журналистам, в основном, кстати говоря, западным. Есть на Западе даже «романы», где выведен шах. Это, как говорят, льстило его самолюбию, хотя шах и был показан не всегда в приглядном свете.

Шах изображался и как всевидящий пророк, и как теряющийся в трудных ситуациях простой смертный; решительный государственный деятель и человек, подверженный страшным колебаниям; деспотичный, жестокий человек и деятель; заботящийся о судьбе страны; глубоко религиозный по натуре и предающийся низменным увлечениям; мистик и разносторонне образованный; человек с чувством реализма и бесплодный мечтатель. Все это, однако, больше относится к категории личных качеств, которые, может быть, и представляют интерес, но не являются первостепенными.