Альф Якобсен - Линкор «Шарнхорст»

Думаю, что, с учетом стоявшей тогда погоды расчетная точка потопления „Шарнхорста“ могла быть определена с ошибкой до 10 миль. Прокладка курса делалась по данным флагмана. У нас не было таких хитроумных навигационных средств, как сейчас. Половину времени мы вообще не знали, где находимся — мы знали только, где должны быть, по мнению флагмана».

Таким образом, получалось, что более или менее точная штурманская работа во время сражения велась только на «Дюк оф Йорк», остальные же корабли соединения просто старались выдерживать позицию относительно флагмана.

Анализ объектов на дне моря, из-за которых произошло более ста случаев зацепов тралов, позволил выявить несколько участков в пределах зоны поисков, где такие зацепы происходили наиболее часто. Как ни странно, координаты точки потопления «Шарнхорста», зафиксированные в корабельном журнале флагмана адмирала Фрейзера «Дюк оф Йорк» и указанные в его официальном отчете, сильно отличались.

При водоизмещении 45 000 тонн «Дюк оф Йорк» достаточно устойчиво держался на воде. Кроме того, у подчиненных Слейтера во время сражения не было никаких других обязанностей, кроме прокладки курса — они занимались только этим. Они должны были знать как собственное расположение, так и расположение врага, чтобы в любой момент можно было сообщить Фрейзеру точные данные.

Штурманы «Дюк оф Йорк» также определяли координаты счислением — был лишь один момент, когда координаты удалось определить точно (визуально) — в полдень 26 декабря 1943 года, почти за восемь часов до того, как линкор перевернулся и затонул. Точные координаты в это время были таковы — 72°07′ N, 20°48′ E. Что произошло тогда? Может быть, удалось использовать разрыв в облаках? Был ли установлен радарный контакт с каким-нибудь берегом? А может быть, измерили глубину?

На эти вопросы никто не мог ответить. Но на всех флотах мира традиционно считают «наблюденную позицию» точной, если имеется два источника данных. Если местоположение, которое было определено менее чем за восемь часов до потопления «Шарнхорста», считать правильным, то не можем ли мы использовать эти данные для проверки достоверности отчета Фрейзера? Нельзя ли, иначе говоря, теоретически вычислить координаты места, где лежит «Шарнхорст»?

Была еще одна причина, по которой запись в бортжурнале интересовала меня все больше. Ведь эта точка находилась на расстоянии всего в 10–12 миль от того места, где «Нордстар» выловил торпеду, и еще ближе к точке, которую называли Арне Иенсен и капитаны траловой флотилии Финдуса. Если штурманы на борту «Дюк оф Йорк» хорошо знали свое дело, то можно сказать, что стало «теплее». У меня вновь появилась некоторая надежда, однако определенные выводы пока что делать было рано.

Со штурманским делом я был знаком слишком поверхностно, и мне был нужен опытный консультант. Но где его взять? К счастью, я недавно познакомился с одним из офицеров штаба норвежских ВМС — коммандером Маркусом Эйнарссоном Осеном; он был трудолюбив и всегда полон энтузиазма, к тому же прекрасно знал историю военно-морского флота. Уж если кто и мог мне помочь, то только он.

Глава 15

ПЛАН АДМИРАЛА ФРЕЙЗЕРА

БАРЕНЦЕВО МОРЕ, 23–24 ДЕКАБРЯ 1943 ГОДА.

Была весьма веская причина того, что конвой JW-55B двигался на север в 380 милях от норвежского побережья, полностью игнорируя возможное присутствие врага. Конвой вовсе не был одинок. Он играл роль ключевого фактора плана, который начал продумывать 55-летний адмирал Брюс Фрейзер, как только был назначен командующим Флотом метрополии весной 1943 года. План был прост и заключался в том, чтобы выманить Боевую группу немцев в открытое море, а затем, введя в действие превосходящие британские силы, окружить и уничтожить ее. Так что конвой JW-55B, подобно двум предыдущим, был именно приманкой. Все три конвоя шли одним и тем же курсом, но первые два не были замечены немцами. Однако «после успешной проводки, JW-55A я был убежден, что „Шарнхорст“ наконец уйдет со стоянки и попытается атаковать JW-55B» — так писал Фрейзер в своем рапорте («Despatch») после сражения.

Фрейзер пошел на флот в 1902 году и в юном, четырнадцатилетием, возрасте стал кадетом — курсантом офицерского морского училища. Теперь же у него за плечами было сорок лет службы, которая проходила в основном на крупных кораблях; и поэтому он уже интуитивно чувствовал все тонкости ведения сложного морского боя. Он командовал артиллерией на борту ряда крейсеров и линкоров, в число которых входили легкий крейсер «Минерва» на Красном море во время Первой мировой войны, а после ее окончания — линкоры «Куин Элизабет» и «Уорспайт» на Средиземном море. В 1920 году был старшим артиллеристом на корабле «Ризолюшен», и ему довелось возглавить десант из тридцати моряков, который был высажен в Баку, чтобы участвовать в борьбе с большевиками. Однако когда местное население перешло на сторону революции, Фрейзер вместе со своими моряками был брошен в тюрьму, где и томился целых шесть месяцев. У него не было оснований симпатизировать Сталину и его подручным, однако по иронии судьбы главной задачей сейчас было помогать тому самому режиму, с которым когда-то боролся. В 30-х годах Фрейзер был капитаном на крейсере «Эффингем» и авианосце «Глориес». Затем были назначения на ряд ответственных должностей в штабе Королевских ВМС, в том числе — начальником отдела морской артиллерии и инспектором флота. Все это было доказательством, которого, впрочем, не требовалось, того, что адмирал Фрейзер — первоклассный моряк.

Несколько флегматичный, уверенный в себе и неизменно вежливый, Фрейзер как бы олицетворял сложившийся тип британского морского офицера. Его воспитали в духе защитника Империи, но он никогда не выпячивал своей значимости. По словам адъютанта, к жизни он относился просто: ему и его соратникам — опытным офицерам и юным матросам — очень повезло, что они служат на лучшем флоте в мире. Фрейзер ко всем относился, как к равным, независимо от званий, и поэтому его уважали все, кто имел с ним дело.

Заядлый курильщик трубки, он был среднего роста и склонен к полноте. Сэр Генри Рич, когда-то служивший под началом Фрейзера младшим офицером на «Дюк оф Йорк», вспоминал:

«Он никогда не повышал голос, однако многим было вполне достаточно услышать его тихое и холодное „Очень плохо“. Если того требовала обстановка, он мог быть и жестоким. Офицеры, которые впадали в немилость, должны были за полчаса собрать вещи и покинуть корабль; нижние чины подлежали немедленному списанию с корабля».

Фрейзер не был женат, во время плавания он много времени проводил в своей каюте, посасывая большую трубку, и «просто думал», но это были не праздные размышления. «Он постоянно обдумывал проблемы стратегии и тактики, анализировал альтернативные варианты, просчитывал свои ответные действия на те или иные вероятные маневры противника». Согласно его флаг-адъютанту Вернону Мери, «он мысленно вступал в бой, прикидывая расположение кораблей, дистанцию, сектора обстрела, освещенность, ветер, а также ресурсы противника и его возможные действия». Задолго до того, как состоялось фактическое сражение с «Шарнхорстом», он его неоднократно прорепетировал в уме.