Дмитрий Гордон - Березовский и Коржаков. Кремлевские тайны

Не дать спиртного вообще было, увы, невозможно — даже на второй день после шунтирования, несмотря на строжайший запрет врачей, Наина Иосифовна была поймана с поличным, когда пыталась тайком пронести под халатом коньячок. Поэтому-то, когда она однажды сказала мне, что “это вы споили моего супруга”, я с чистой совестью и искренней наглостью ответил: “Нет, это вы из Свердловска такого алкаша привезли”».

«…Перед выборами Черномырдин посещал Ельцина регулярно: побеседовав, за обедом обычно они выпивали. К этим встречам на президентской кухне готовились — в шкафу стояли две бутылки проверенной, “мягкой” водки, приготовленные из одной нормальной, но на этот раз Виктор Степанович покинул президента на редкость быстро, без фуршета — минут через пятнадцать. Шеф ринулся на кухню, устроил “инспекцию” и, естественно, обнаружил две непочатые бутылки. В ярости налил себе полный “коржаковский” стакан и выпил, после чего позвонил мне по прямому телефону:

— Я приказываю вам уволить всю кухню до одного.

— За что?

— Я не люблю, когда меня обманывают.

— Хорошо, постараюсь все выяснить, — дипломатично пообещал я.

— Не выяснить, а уволить приказываю, — еще пуще завелся Ельцин. Он сам перезвонил начальнику ФСО Крапивину и приказал набрать новый штат официантов и поваров».

…В наш кремлевский буфет водку вообще завозить перестали, потому что я сказал: “Все — выборы”. В столь ответственный момент злоупотреблять нельзя было ни под каким видом, но специально, чтобы этот запрет обойти, президент звал гостей: Сосковца, Черномырдина… Позовет — и ко мне: “Для них доставай”.

Виктор Степанович когда пил, а когда и нет: мол, нельзя — только шампанское, а вот Сосковец никак не мог отвертеться. Олег жаловался: “Я приезжаю, еще работы черт знает сколько, а тут… Бутылку дернул — вторую с ним пей”. Благодаря моей хитрости Олег брал на грудь всего двести пятьдесят граммов — все-таки не бутылка, а стакан, немного легче».

— …Ваш Кучма тоже, кстати говоря, был не дурак выпить. Как-то приехал он в златоглавую — в президенты проситься.

— Не понял: куда?

— В девяносто четвертом году Леонид Данилович хотел стать президентом Украины, и ему позарез нужна была помощь России. Вместе с Борисом Николаевичем они так хорошо тогда посидели (Кучму вообще кое-как донесли — он Барсукову потом всю машину обгадил)… Как сейчас помню, у них такая была любовь — целования, обещания… В итоге получили стопроцентное исполнение обязательств со стороны России и нулевое — со стороны Украины.

— Неужели Леонид Данилович обвел Россию вокруг пальца — пообещал и не выполнил?

— Однозначно обвел. Надо было с него расписки взять, чтобы потом, когда время придет, выдать — к откровениям Мельниченко добавка была бы хорошая…

— А что, Кучма получил от России под выборы какие-то деньги?

— А как же, причем немалые! Мне Сосковец рассказывал, как ему пришлось нефть продавать — излишки искать, повышать квоты, чтобы за счет перепродажи живую наличку выручить. Я не могу рассказать, как все технически происходило, — лично Кучма доллары брал или кто-то из его команды, но тот факт, что Россия в этом участвовала, не отрицаю. Договоренность же о поддержке была достигнута, как раз когда Леонид Данилович как следует с Борисом Николаевичем поддали.

— По слухам, прилетая в очередной город, Ельцин любил пописать под шасси самолета: это что же — примета?

— Вы, журналисты, любите обобщать… Такое случилось лишь раз, когда он, уже будучи выведенным из Политбюро, но еще не став президентом, прибыл в Америку. Как назло, ни у кого из ваших коллег ни фотоаппарата не оказалось, ни кинокамеры — одни пишущие были. Все это видели, свидетелей куча, а вот запечатлеть не смогли…

— Какие выходки Бориса Николаевича «под мухой» запомнились вам особенно?

— Как-то зимой (опять-таки, до президентства) у меня в Простоквашино устроили мы мальчишник, и утречком, чтобы немножко все протрезвели, повел я своих гостей в лес. «Купил новое ружье, — сказал им, — и бутылок набрал две корзины: пойдем постреляем». — «Ну, пошли». Для начала Борис Николаевич чуть не порешил своего госстроевского помощника Леву Суханова — тот над собой кинул бутылку, а шеф ее на мушку ловил, и, если бы я по ружью не ударил, быть беде. Возвращались уже веселые — поигравшие в мужские игры…

— …пощекотавшие нервы…

— Дошли до кладки через речку, и вдруг Ельцин посреди мостика остановился и Суханова, который сзади шагал, за руку взял: «Ну что, Лев Евгеньевич, прыгнем в воду?». (Притом что везде лежал снег, река была безо льда.)

— Какой красавец!

— «Прыгнем?». Тот: «Вы что, шутите, что ли?», а Ельцин: «Да ладно, не трусь, тут по шею», — и сиганул вниз.

— В пальто?

— В куртке, но если он, получается, ногами нырнул, то Суханов, которого потянул за собой, — носом. Вдобавок, когда мы их вытаскивали, поскользнулись, и Ельцин окунулся вообще с головой. Вылезли оба мокрые, в тине, а на улице холодрыга и до дома метров шестьсот надо идти. Умел Борис Николаевич почудить…

— И что же потом?

— Пришли и до самой ночи сушились. Я растопил печь… Это было в разгар сухого закона, когда Горбачев запретил продавать водку, но у меня, слава Богу, всегда было чем согреться, потому что человек я запасливый. Супруга моя тогда очень хорошо самогоночку гнала — только дрожжи доставать приходилось, а до этого я из Китая запас спирта привез и из Болгарии коньячку «Сленчев бряг»… Что-что, а стратегический запас имелся.

— До сих пор многих волнует: что же на самом деле произошло в аэропорту «Шеннон», когда Ельцин не вышел на встречу с премьер-министром Ирландии? Перебрал?

— Как раз нет, просто накопилась усталость. Накануне вечером выпили очень мало, потому что Борис Николаевич неважно себя чувствовал. Спать лег он пораньше, и мы тоже сразу на боковую. Какое-то время спустя, уже над океаном, Наина меня разбудила: «Борис Николаевич встал — наверное, хотел в туалет, но упал и лежит без движения». Все переполошились: как же, через несколько часов посадка в «Шенноне», встреча с ирландским премьером, а он никакой, без сознания. На инфаркт не похоже, но что-то серьезное.

— Это правда, что он обмочился?

— А что тут такого — в пьяном, бессознательном состоянии это нормально. Об этом супруга мне сообщила, да и я, когда его на кровать затаскивал, не мог не заметить. Правда, Наина иначе выразилась: «Обоссался, пьянь чертова».

— По-доброму!

— По-простому… В книге я потом так все и описал, а Семья сочла это оскорбительным.

Из книги «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие».