Дмитрий Гордон - Березовский и Коржаков. Кремлевские тайны

— Ельцин, по-вашему, был алкоголиком?

— Я бы, скорее, назвал его пьяницей.

— Вам приходилось часто с ним выпивать?

— Да каждый день.

— Легендарный маршал Буденный глушил коньяк стаканами и фужерами (что под рукой было): по четыре, по пять за раз, а какую максимальную дозу мог осилить Борис Николаевич?

— Он тоже и стаканами, и фужерами пил, а поскольку это продолжалось в течение дня, литра два выходило.

— Вы пили с ним наравне?

— А он не позволял по-другому — всегда следил, чтобы никто не сачковал. Попробуй откажись! Если не будешь, лучше не начинай…

— По слухам, когда у Ельцина возникли уже большие проблемы со здоровьем, вы втихаря разбавляли ему водку в пропорции один к двум…

— Ой, целая эпопея была… Он вообще-то пил только коньяк, который специально из Армении привозили, — будь здоров какой! — и когда в девяносто третьем у него началась подагра, для меня это было счастье. Собрался консилиум академиков, и они объявили: «Борис Николаевич, эта болезнь не лечится — бесполезно даже пытаться, но есть наблюдение, что те, кто пьют только водку, подагрой никогда не хворают». Он это мне рассказал, и всем буфетам и барам тут же было приказано сменить ассортимент…

Из книги «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие».

«…Водка возникла в нашей “винной карте”, когда у Бориса Николаевича впервые в жизни разыгралась подагра. Ее симптомы — в докторов летели карандаши, подушки, телефонные трубки, торшеры… Боль он никогда не переносил, а тут суставы… На дачу в Барвиху призвали всех светил медицины, в том числе и народной… Все — не то, и только спустя несколько дней вызывает меня шеф к себе: “Александр Васильевич, сегодня один из специалистов сказал, что подагра неизлечима. Это болезнь дворянская — тех, кто пьет вино, шампанское и коньяк, а по многолетним наблюдениям ученых, она не берет только пьющих водку. Александр Васильевич, меняем нашу ориентацию!”

“Ценную информацию” я передал Барсукову, и по его команде ориентацию стала менять страна — все банкеты, приемы, спецбуфеты, официальные мероприятия в центре и регионах… Я, честно скажу, был рад — от коньяка у меня всегда была страшная изжога. Некоторые почитатели опального звездоносного продукта с радостью пустили бы слух, что это Коржаков специально заразил президента подагрой, вот только происхождением я подкачал — ну никак оно у меня не княжеское…

От общенародного лекарства боль действительно поутихла, но прежняя обувь сорок первого размера уже Борису Николаевичу не подходила. Дело было в момент очередного внеочередного отпуска в Завидове: он там ходил в валенках, и вот утром выхожу я из комнаты и не нахожу своих туфель сорок шестого размера. Иду в столовую, а шеф уже там, в моих ботинках, и говорит: «Не представляете, как мне в них хорошо!». Пришлось подарить: он влез в них и больше не вылезал.

Мою растоптанную обувку адъютанты вылизали до блеска, и президент несколько месяцев в ней работал. Как раз в это время в Москву прибыл с визитом президент США Клинтон — Ельцин принимал его в Большом Кремлевском дворце и, к моему удивлению, приехал в тех самых ботинках. По горизонтальному полу он двигался уверенной походкой старого лыжника, а когда вдоль почетного караула поднимался по лестнице, я силился своими широкими штанинами хоть как-то прикрыть от прессы торчащие и шлепающие пятки главы государства. Может, никто, кроме меня, это чавканье и не слышал, но у меня тот звук бил в ушах барабаном.

…Через некоторое время Бородин приобрел президенту несколько пар новых туфель — сначала сорок пятого размера, а когда опухоль спала, и сорок четвертого. Это я все о пользе водки…»

Со временем врачи запретили ему и водку, но душа все равно требовала… Нашли щадящий вариант. Будучи в Греции, оценили тамошнюю «Метаксу» — хороший напиток, чистый. Короче, если «Метаксу» разбавлять шампанским, балдеешь быстрее, а выпиваешь меньше. Я Ельцину раз на ужин попробовать дал — понравилось. В течение месяца-двух он пил этот коктейль, но потом что-то стукнуло в голову — и опять взялся за водку. Что бы врачи ни говорили, он: «Дай!» — и все тут, даже слушать ничего не хотел.

Из книги «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие».

«…За три месяца до выборов-96 президент выгнал верного шеф-повара Диму Самарина и всю его команду с работы, а началось все с того, что я приказал не хранить на президентской кухне ни одной бутылки спиртного. Ельцин об этом знал, и если уж очень хотел выпить, приглашал кого-нибудь из доверенных людей на прием. Встречи с Черномырдиным, например, всегда заканчивались для президента необходимым расслаблением, но порой шеф вызывал кого-нибудь из дежурных (причем безошибочно выбирал того, кто послабее характером) и приказывал:

— Иди и купи.

Сотрудник тут же ко мне прибегал:

— Александр Васильевич, что делать? Борис Николаевич дал сто долларов и просит принести пол-литру…

Я посылал парня менять деньги, а сам доставал из запасника “проверенную” водку. Дело все в том, что ребята с Петровки, 38 подарили мне аппарат для закручивания на бутылках пробок. У них такого оборудования полно — изымают у жуликов, производящих фальшивое спиртное, и вот, сидя в кремлевском кабинете, я занимался производством предельно разбавленной “беленькой”. Доставал чистенькую бутылочку, до половины заполнял питьевой водой, затем добавлял в нее водки со спецкухни, быстро закатывал (про себя называл эту операцию “Закат”) и вручал дежурному, который к этому времени уже успевал разменять деньги.

— Президенту отдай сдачу и скажи, что только такая и продавалась, — инструктировал я.

Борис Николаевич, к счастью, плохо разбирался в водочном вкусе, и если мне жаловался: “Ой, какая-то слабая попалась”, я быстро его успокаивал: “Да она просто мягкая”.

С июня 1995 года врачи запретили ему после инфаркта пить крепкое — только немного шампанского особого сорта “Мартини Асти”. Он редко кого им угощал — удостоился, пожалуй, только президент Беларуси (Лукашенко потом сетовал, что после седьмой “Мартини” у него уже “днище срывало”). Других Ельцин стремился по-прежнему напоить водкой, и Сосковец, например, всегда говорил мне “спасибо” за то, что я подставлял «проверенную» бутылку. (Перед Ельциным же Олег регулярно нахваливал мягкость напитка, подыгрывая мне, мол, это он вместе со мной попросил, чтобы на “Кристалле” президента уважили).

Не дать спиртного вообще было, увы, невозможно — даже на второй день после шунтирования, несмотря на строжайший запрет врачей, Наина Иосифовна была поймана с поличным, когда пыталась тайком пронести под халатом коньячок. Поэтому-то, когда она однажды сказала мне, что “это вы споили моего супруга”, я с чистой совестью и искренней наглостью ответил: “Нет, это вы из Свердловска такого алкаша привезли”».