Майкл Льюис - Moneyball. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире

Кроме того, существовало еще одно большое затруднение: вычисления системы могли оценить только прошлые события. Неважно, насколько точно были оценены результаты прошлой игры – точно предугадать с помощью системы результаты будущих игр было нельзя. Джонни Деймон (или Терренс Лонг) может споткнуться. Джонни Деймон (или Терренс Лонг) может пристраститься к алкоголю, а может развестись. Джонни Деймон (или Терренс Лонг) может решить, что у него уже достаточно денег, и тогда энтузиазм, с которым он когда-то, когда еще не разбогател, бросался ловить высоко летящие мячи флай[83], может пропасть. В человеческом поведении всегда присутствовали элементы неизвестности и риска, а главный офис «Окленд» стремился свести это к минимуму. Способы, которыми это делалось, были далеко не идеальны, но все же лучше, чем приевшиеся старые интуитивные подходы.

В одном Билли и Пол были уверены: они оказались ближе, чем кто-либо другой, к правильному вычислению вклада игрока в успех команды. Кроме того, «Окленд Эйс» окончательно укрепились в своем мнении, что способность отражать удары влияет на игру намного больше, чем способность вести защиту внешнего поля. Альберт Белль пропустил больше простых высоколетящих мячей, чем кто-либо из защитников левой части внешнего поля, но система Билли и Пола доказывала, что Белль сторицей компенсировал урон от пропущенных мячей своим умением зарабатывать хиты на вторую базу. Как об этом сказал Пол: «Лучший и худший защитники внешнего поля отличаются в своем влиянии на конечные результаты игры намного меньше, чем отличаются в своем влиянии на игру хороший и плохой отбивающий». Целый рынок не смог понять это, и поэтому умение игроков хорошо выступать в защите переоценивалось, а умение играть в нападении, наоборот, недооценивалось. С практической точки зрения игрок, который показывал в защите результаты такие же хорошие, как Джонни Деймон, обошелся бы команде дороже, чем конечная польза, которую он мог принести команде. Любой игрок, который мог бы показывать такие же хорошие результаты на позиции центрального защитника, как Джонни Деймон, либо был бы намного хуже, чем Джонни на позиции отбивающего, либо стоил бы баснословно дорого. Поэтому самым эффективным способом компенсировать потерю Джонни Деймона для команды в защите было усилить позиции в нападении.

В своем отчете Полномочная комиссия считала, что бедной команде не оправиться от потери звездных игроков, которые, став свободными агентами, уйдут в другие команды. Но ситуация была более сложной. Уход Джонни Деймона и Джейсона Изринхаузена, которые были звездами бейсбола, не подкосил силы «Окленд Эйс». Более того, уход Джейсона Изринхаузена был вовсе не потерей, а беззастенчивой спекулятивной сделкой, на которой команда хорошо заработала. Уход же Деймона можно было считать потерей, но эта потеря уж точно не стоила 32 миллионов долларов, которые «Ред Сокс» обещали выплатить Джейсону по четырехлетнему контракту. Если бы «Окленд Эйс» потеряли только этих двух игроков, компьютер Пола, возможно, спрогнозировал бы, что в 2002 году команда имеет все шансы на то, чтобы выиграть такое же количество игр, как и в 2001-м. Но из команды ушел и Джейсон Джамби, а потеря Джамби от потери первых двух игроков отличалась очень сильно. Быть может, из всех существующих защитников первой базы в Главной лиге Джамби был худшим, но что касалось его игры в нападении – здесь он был непревзойденным мастером, неудержимой машиной, которая знала, как проходить базы. Хуже того, теперь Джамби появился в Окленде для того, чтобы сыграть против «Эйс» уже за свою новую команду.

Глава 7

Джамби, или как прикрыть брешь в защите

Мы собираемся выстраивать управление клубом по вертикали. Мы контролируем игровой состав команд. В этом заключается моя работа как генерального менеджера. Я не собираюсь ни перед кем оправдываться за это. Существует мнение, что бейсбольная команда начинается с менеджера. Это не так.

Всем было хорошо известно, что здание клуба «Окленд Эйс» выглядит уныло, дешево и, пожалуй, ни у кого из всех клубов Главной лиги нет помещений таких же неприглядных и неприятных. В особенности таких, как комната с видеотекой. Комната располагалась в зоне, недосягаемой для репортеров, в нескольких метрах по коридору от душевых комнат, и служила пристанищем, где игроки команды прятались от назойливых интервьюеров и куда приходили, чтобы проанализировать свои выходы на поле. По одной стене находились полки, заполненные видеозаписями старых игр «Эйс», у другой громоздилась ветхая видеотехника. По разным углам комнаты стояли, съежившись, покрытые пятнами старые столы из огнеупорной пластмассы, на каждом из них – пара стареньких мониторов. Единственным украшением комнаты была пластмассовая карта Соединенных Штатов: время от времени она была нужна игрокам, чтобы посмотреть, куда они летят в следующий раз. Все это скучное убранство дополняла расколотая пополам бита, которую бывший аутфилдер «Эйс» Мэтт Стерз разбил в порыве гнева об один из пластмассовых столов. В этой комнате одновременно могло поместиться не более шести бейсболистов. И именно в таком количестве игроки и собирались здесь.

Между картой США и расколотой битой Мэтта Стерза обычно сидел молодой парень по имени Дэн Фейнстайн, или Фейни, как его звали в клубе. За двадцать минут до начала игры бейсболистов как ветром сдувало из комнаты, и о том, что кто-то из них здесь побывал, напоминала лишь пустая упаковка от печенья «Ньютон», которую никогда не убирал за собой Мигель Техада. Фейни находил оставленный мусор и качал головой. Шорт-стоп «Эйс» был из тех, кому нужно было постоянно напоминать, чтобы он убирал за собой, а Фейни был из тех, кто напомнить об этом не постесняется.

Подготавливая видеозаписи для «Окленд Эйс», Фейни таким образом применял на практике знания по европейской истории Средневековья, полученные в колледже. Он гордился этим своим ветхим уголком. Фейни считал, что из-за того, что видеотеки богатых команд располагались в более просторных помещениях, отделанных с большим вкусом, они теряли то, что Фейни называл «непозволительной роскошью»: игрокам других клубов никогда не приходилось находиться так близко друг к другу в таком маленьком помещении. Они никогда не сталкивались с необходимостью узнать, как пахнет их товарищ по команде. Фейни знал всех игроков «Окленд», знал, какой запах и замах битой был у каждого из них. И Фейни был убежден в том, что игроки точно так же, как он, должны знать друг друга. Вечером в день моего приезда в «Эйс» команда играла с «Нью-Йорк Янкиз». Питчером «Янкиз» должен был быть Дэвид Веллс. Рядом с Фенни возвышалась высокая стопка записей: «Техада против Веллса»; «Менечино против Веллса»; «Чавес против Веллса». Я взглянул на видеозаписи, потом – на Фейни и услышал:

– У меня плохое предчувствие по поводу сегодняшней игры.

– Почему плохое? – спросил я.

– Они сильнее нас, – ответил Фейни.

Рядом с Фейни, чуть в стороне, сидел Дэвид Фрост – двадцатипятилетний парень, который когда-то когда учился в Гарварде, играл на позиции шорт-стопа. Два года назад, после того как он получил диплом с отличием по социологии, Фроста пригласили в весенний тренировочный лагерь «Ред Сокс». Не попав в список финалистов, отобранных в команду, Фрост разослал резюме в главные офисы бейсбольной лиги, и его увидел Пол Деподеста. Старые знакомства и связи бывших однокашников – то, что, казалось, давно уже кануло в Лету, – сработали. За другим столом в комнате с видеотекой сидел Пол. Я спросил у Фейни и Пола, не появлялось ли у них когда-либо мысли о том, что они посвятили свои жизни и пожертвовали дорогим образованием банальной игре. Парни в ответ посмотрели на меня с недоумением, Пол рассмеялся: «О да, конечно, ведь у нас была возможность посвятить жизнь работе, проникнутой глубоким смыслом, – ну, скажем, в какой-нибудь конторе на Уолл-стрит!»

Было несложно понять, что такого Билли увидел в Поле, когда решил его взять на работу: он увидел в нем полную противоположность себе. Билли был недисциплинированным хищником. Он поглощал все подряд, а о последствиях думал потом. Ежедневно он съедал около десяти тысяч калорий, питаясь на ходу чем придется, а в глубине души рассчитывая на то, что всегда сможет эти калории сжечь в спортивном зале. Что до идей, то их Билли улавливал с такой же скоростью и так же неразборчиво, как уплетал на ходу какие-нибудь сырные подушечки или чипсы – его призванием на земле было заглатывать и то и другое. Пол же, будучи противоположностью Билли, как будто стремился установить рекорд по эффективности использования топлива. Он относился к еде с такой осторожностью, как если бы все повара мира были в заговоре и стремились его отравить. Каким-то образом Пол проучился в частной средней школе и потом в университете, ни разу даже не попробовав ни капли спиртного, – не потому, что выпивка противоречила его моральным принципам, а потому, что исследования доказывали, что алкоголь убивает клетки мозга. Карьеру свою он удивительно тщательно продумал и осмотрительно планировал каждый свой шаг. К тому моменту, когда мы встретились, Пол уже отклонил одно денежное предложение от «Торонто Блю Джейс», где мог стать в свои двадцать восемь лет самым молодым менеджером в истории бейсбола. Причем, отклонив это предложение, Пол был готов отклонить сколько угодно подобных предложений в будущем и делать это до тех пор, пока на горизонте не появится то, что ему точно подходит. Как и к еде, к идеям Пол относился даже чересчур разборчиво, но одну серьезную мысль тем не менее сумел воспринять: новое понимание бейсбола все еще было возможно.