Борис Соколов - Три любви Михаила Булгакова

Однако за границу Михаила Афанасьевича так и не выпустили, и вновь повидаться с Замятиными и познакомить их с Еленой Сергеевной ему было не суждено. В ответном же письме Булгакова Л.Н. Замятиной от 31 декабря 1933 года о Л.Е. Белозерской уже нет ни слова.

Пока Любовь Евгеньевна была женой Булгакова, она могла все-таки не задумываться о хлебе насущном. Белозерская занималась конным спортом, осваивала вождение автомобиля. Правда, отдельные приработки у нее были. Так, в 1928–1930 годах она держала корректуру собрания сочинений В.В. Вересаева, с которым Булгаков находился в дружеских отношениях, и позднее они вместе написали пьесу о Пушкине. Когда в начале 1930 года дела Булгакова стали совсем плохи, Любовь Евгеньевна попыталась устроиться редактором в редакцию «Технической энциклопедии», однако после месячного испытательного срока не была пропущена отделом кадров как бывшая дворянка. После же развода с Булгаковым получение постоянного места работы стало для Любови Евгеньевны жизненной необходимостью. С 1933 года она работала редактором в редакции «ЖЗЛ», потом в редакции «Исторические романы» «Жургаза» (в 1938 году эту редакцию перевели в Гослитиздат). После 1945 года Белозерская была научным редактором по транскрипции в издательстве Большой Советской Энциклопедии, а с конца 40-х годов – редактором в «Литературной газете». Она также сотрудничала с журналом «Огонек». Что еще важнее, с 1936 года Любовь Евгеньевна сделалась литературным секретарем известного историка академика Е. В. Тарле, которому благоволил Сталин. Замуж Белозерская так и не вышла, детей у нее не было. Скончалась Любовь Евгеньевна Белозерская 27 января 1987 года в Москве, так и не оправившись от последствий перелома шейки бедра, и похоронена на Ваганьковском кладбище. В последние годы жизни она сильно нуждалась. Посильную помощь ей оказывал кружок любителей Булгакова, который неформально возглавлял Александр Курушин.

Годы, проведенные Булгаковым с Белозерской, были временем подлинного сотворчества. Если в первом браке он еще только начинал свою литературную деятельность, от которой Татьяна Николаевна Лаппа была довольно далека, то к моменту заключения второго брака Булгаков был уже входивший в моду беллетрист и драматург. Любовь Евгеньевна, в отличие от Татьяны Николаевны, окончила не провинциальную, а столичную гимназию с блестящей репутацией. Вторая жена Булгакова прекрасно ориентировалась в русской и мировой литературе, прекрасно знала иностранные языки, сама была не чужда искусству, окончила балетную школу и выступала на сцене. Да и мемуары Белозерской, написанные на склоне жизни, отличаются хорошим литературным стилем.

Любовь Евгеньевна не только делала Булгакову переводы из иностранных источников, подбирала литературу. Она писала под диктовку его произведения, иной раз предлагая свою редакцию тех или иных предложений.

Можно сказать, что их совместная жизнь началась с совместной работы над пьесой. В мемуарной книге «О, мед воспоминаний» Любовь Евгеньевна так излагает содержание также не дошедшей до нас булгаковской пьесы «Белая глина», которую они вместе писали в 1924 году: «Как-то днем… пришел оживленный М.А. и сказал, что мы будем вместе писать пьесу из французской жизни… и что у него уже есть название: «Белая глина». Я очень удивилась и спросила, что это такое – «белая глина», зачем она нужна и что из нее делают.

– Мопсов из нее делают, – смеясь, ответил он. Эту фразу потом говорило одно из действующих лиц пьесы.

Много позже, перечитывая чеховский «Вишневый сад», я натолкнулась на рассказ Симеонова-Пищика о том, что англичане нашли у него в саду белую глину, заключили с ним арендный договор на разработку ее и дали ему задаток. Вот откуда пошло такое необычайное название! В результате я так и не узнала, что, кроме мопсов, из этой глины делают.

Зато сочиняли мы и очень веселились. Схема пьесы была незамысловата. В большом и богатом имении вдовы Дюваль, которая живет там с 18-летней дочерью, обнаружена белая глина.

Эта новость волнует всех окрестных помещиков: никто толком не знает, что это за штука. Мосье Поль Ив, тоже вдовец, живущий неподалеку, бросается на разведку в поместье Дюваль и сразу же подпадает под чары хозяйки.

И мать, и дочь необыкновенно похожи друг на друга. Почти одинаковым туалетом они усугубляют еще это сходство: их забавляют постоянно возникающие недоразумения на этой почве. В ошибку впадает мосье Ив, затем его сын Жан, студент, приехавший из Сорбонны на каникулы, и, наконец, инженер-геолог, эльзасец фон Трупп, приглашенный для исследования глины и тоже сразу же бешено влюбившийся в мадам Дюваль. Он – классический тип ревнивца. С его приездом в доме начинается кутерьма. Он не расстается с револьвером.

– Проклятое сходство! – кричит он. – Я хочу застрелить мать, а целюсь в дочь…

Тут и объяснения, и погоня, и борьба, и угрозы самоубийства. Когда, наконец, обманом удается отнять у ревнивца револьвер, он оказывается незаряженным… В третьем действии все кончается общим благополучием. Тут мы применили принцип детской скороговорки: «Ях женился на Цип, Яхцидрах на Циппидрип…» Поль Ив женится на Дюваль-матери, его сын Жан – на Дюваль-дочери, а фон Трупп – на экономке мосье Ива мадам Мелани.

Мы мечтали увидеть «Белую глину» у Корша, в роли мосье Ива – Радина, а в роли фон Труппа – Топоркова».

По всей вероятности, Булгаков вместе с Белозерской создал новую редакцию своей владикавказской комедии, о которой он писал сестре Вере 26 апреля 1921 года:

«Лучшей моей пьесой подлинного жанра я считаю 3-актную комедию-буфф салонного типа «Вероломный папаша» («Глиняные женихи»). И как раз она не идет, да и не пойдет, несмотря на то что комиссия, слушавшая ее, хохотала в продолжение всех трех актов… Салонная! салонная! Понимаешь». Можно предположить, что в «Глиняных женихах» действие происходило в России, а «вероломным папашей» был будущий мосье Ив «Белой глины». Не исключено, что фон Трупп в первой редакции был не эльзасцем, а прибалтийским немцем, и мог даже иметь прототипом Л.С. Карума, мужа булгаковской сестры Варвары, отразившегося, как мы помним, в Тальберге «Белой гвардии» и «Дней Турбиных». Характерно, что «Белую глину», одетую во французские одежды, дабы подчеркнуть ее водевильную природу (этот жанр, как известно, родился во Франции), ждала абсолютно та же судьба, что и «Глиняных женихов». По словам Любови Евгеньевны, «два готовых действия мы показали Александру Николаевичу Тихонову (Сереброву) (в последующем отвергнувшего «Мольера». – Б. С.). Он со свойственной ему грубоватой откровенностью сказал:

– Ну подумайте сами, ну кому нужна сейчас светская комедия?