Командир пяти кораблей северного флота - Владимир Николаевич Пыков
А ведь смена боекомплекта это большие мучения для экипажа, так как она проводится по учебно-боевой тревоге, все должны быть на боевых постах и командных пунктах, схода на берег нет, т.к. плавсредство с боезапасом подходит к берегу к 18 часам (весь день боезапас загружался на это плавсредство). Офицеры и мичманы, вообще редко бывающие в семьях, в этот период бывают в два раза реже.
Да, боевая служба в 1981 году оказалась действительно особой как по насыщенности событиями, так и по длительности. Покинули Североморск мы в конце декабря 1980 года, а возвратились в конце сентября 1981 года. К этому сроку корабль выходил два межремонтных срока и его давно надо было ставить в текущий ремонт. На одном из совещаний я лично доложил об этом Главнокомандующему ВМФ С.Г. Горшкову, на что он довольно добродушно сказал, что поздно докладываешь – корабль уже включен в план Генерального штаба, а я вам кое-чем в этом вопросе помогу. И помог. И не кое-чем, а весьма солидно – на 10 миллионов тогдашних рублей. Но об этом ниже.
Второй вопрос – кадровый. Некоторые ведущие офицеры совершенно заслуженно были представлены на более высокие должности (когда корабль готовился в ремонт). Я по- просил командование эскадрой и присутствующего на совещании Командующего флотом оставить этих офицеров на корабле на боевую службу, но с условием – по воз- вращении в Североморск они будут немедленно назначены на планируемые сейчас должности или равноценные. Особое место здесь занимал командир информационной боевой части (БЧ-7) почти гениальный Ю.С. Пронин. Я готов был идти на боевую службу без старпома, но не без Про- нина. Старпома я сам с успехом заменю, а вот Пронина – нет. И командующий флотом, и командование эскадры пообещали выполнить мою просьбу и слово свое полностью сдержали. Переход в Средиземное море и несение там боевой службы до марта были рутинными, как всегда. А вот в марте…
В марте нам приказали следовать в Севастополь. И только в Севастополе мы узнали о своей дальнейшей судьбе на текущий год. Прежде всего необходимо было выгрузить боекомплект и готовиться к переходу в Николаев для постановки на Черноморский завод (где «Киев» был построен) и пройти двухмесячный «поддерживающий» ремонт. На это выделялось главкомовские «кое-что» – 10 миллионов «тех» руб- лей. После этого мы должны были вернуться в Севастополь, пройти докование, загрузить боекомплект и готовиться к переходу на Балтику для участия в масштабных учениях «Запад-81». И все мы проделали это в соответствие план-графику, за одним исключением – ремонт на Черноморском заводе продолжался не два, а всего полтора месяца. За счет высокой и строгой организации обеспечения заводских работ и прямо-таки самоотверженной работы экипажа участвующим непосредственно в ремонте. Наградой нам были лишние две недели пребывания в Севастополе.
Перед походом на Балтику на корабль вновь прибыл начальник политуправления ВМФ адмирал Сорокин. Дело в том, что когда мы в марте прибыли в Севастополь Сорокин тоже побывал на корабле, вызвал меня и довольно долго беседовал. И хотя тон его был доброжелательным, я чув- ствовал, что он сомневается в успехе, а мою уверенность принимает за самоуверенность. Теперь же он был не только доброжелательным, но и чувствовалось, что он твердо верит в нас. И мы ни его, ни сами себя не подвели. Я двадцать третий раз проходил Балтийские проливы,
«Киев» – первый. Когда мы проходили Большой Бельт два огромных датских парома, курсирующих между матери- ком и островом Зеландия, отклонились от маршрута и с обеих наших бортов сопровождали нас минут 15-20. По- дойдя к Балтийску, мы стали на якорь в пяти милях от берега. Наши размеры и осадка не позволяли войти в гавань Балтийска, а осадка – стать на якорь ближе к берегу. Это было конечно неудобно, но, как оказалось, терпимо. Я даже наш УАЗик, и грузовые машины переправил на секциях плавпричала в гараж Балтийской базы, чтобы быть более независимым.
Одним из первых мероприятий в Балтийске было совещание по материально-техническому обеспечению кораблей, участвующих в учениях от Северного, Балтийского и Черноморского флотов. Присутствовало командование Балтийского флота, представители ГШ ВМФ. Совещание вел начальник тыла Балтфлота, начальники отделов и служб флота присутствовали тут же. Командиры кораблей Северного и Черноморского флотов озвучивали перечни поставок, в чем они нуждались. С балтийцами свое командо- ваниевидиморазобралосьранее. Особую прыть по ассортименту и количеству поставок проявили черноморцы, особенно командир противолодочного крейсера «Москва», представивший такой пе- речень, что за него стало неудобно.
Тыловики с ужасом ждали моего выступления – уж если
«Москва» столько запросила, то «Киев»… Мое выступление было самым коротким. Никакого перечня я не оглашал, а лишь заметил, что поставки скоропортящихся продуктов будем запрашивать по обычным заявкам по мере надобности. Тыловики с облегчением вздохнули и сразу полюбили «Киев». Зато потом любая моя просьба о любых поставках решалась неукоснительно. Особенно запомнилось прибытие на борт военторга. В связи со штормовой погодой все товары и персонал были доставлены на вертолетах. Тор- говля прошла весело и бойко. Но когда нужно было сворачивать торговлю и отправлять остатки товаров и персонал начались проблемы. Персонал то состоял исключительно из девушек и молодых женщин и вот их, то собрать и посадить в вертолеты оказалось делом весьма трудным. Последних отправили уже в сумерки. Почти все пилоты-вертолетчики у нас были допущены к полетам в ночное время. Начальнику военторга у нас так понравилось, что он остался на корабле на три дня. Не для работы, конечно.
Решением начальника Главного штаба ВМФ «Киев» отправили в Рижский залив. Дело в том, что это внутренние воды страны и проникнуть туда диверсанту значительно труднее. Стали на якорь в центре залива (глубина и грунт позволяли) и простояли там неделю, а затем вернулись на свое место перед входом в Балтийскую базу. Начались окончательные проверки готовности корабля к учениям высшими начальниками. Особенно нам запомнился генерал армии Вареников, в то время начальник оперативного управления Генерального штаба. Высокий, стройный, умный, компетентный во всех вопросах, которые поднимались во время проверок. Все кто его видел и разговаривал, были им буквально очарованы. На корабле он пробыл около четырех часов и я, естественно, был непрерывно рядом с ним. Это общение в какой-то степени скорректировало мое военное мировоззрение. Во время проверки он нас не ругал, хотя определенные замечания делал. Но и особенно не
