Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий
Чем в солдатах находиться[456].
Поэтому так задела французского императора русская прокламация с призывом к французам переходить на сторону России: «Вы забудете здесь <…> всё то, что составляет военную тиранию». Наполеон сам продиктовал «Ответ французского гренадера» русским солдатам с бранью против крепостного рабства в России. «Вы же идёте на рекрутчину, как лошади и скот!» — восклицал от имени «французского гренадера» император французов[457].
Иногда говорят, что солдаты для Наполеона были всего лишь «пушечным мясом» и что он сам употреблял это выражение. Наверное, так он выражал своё понимание горькой доли солдат, но отнюдь не презрение к ним. Он хорошо знал цену своим солдатам и слишком заботился о них, чтобы воспринимать их только как «пушечное мясо». Конечно, в его заботе о них была и политическая игра на солдатских инстинктах, которая побуждала его не только кормить, одевать и вооружать своих солдат лучше всех в мире, но и разделять с ними обед, прикрывать раненых собственной шинелью, материально обеспечивать семьи погибших, срывать с себя крест, чтобы наградить им храбреца из рядовых. Однако в этом было и вполне искреннее уважение к собратьям по оружию. Ведь тот же Веллингтон не позволял себе ничего подобного!
Боевая подготовка Великой армии и для своего времени, и для последующего считалась образцовой. Наполеон довёл «до высшей степени совершенства» (выражение Фридриха Энгельса) новую, в отличие от старой линейной, тактику колонн и рассыпного строя, элементы которой иногда применялись и в феодальных армиях (например, П.А. Румянцева и А.В. Суворова), но которая возобладала лишь с победой Французской революции. Он, как никто до него, умел организовать боевое взаимодействие всех родов войск. «Чем лучше пехота, — говорил Наполеон, — тем больше нужно беречь её и поддерживать артиллерией»[458]. Будучи сам первоклассным артиллеристом, он изучил и пересмотрел весь мировой артиллерийский опыт, использовал изобретённые ещё генералом Людовика XVI Ж.Б. Грибовалем, но почти не применявшиеся ранее облегчённые лафеты для полевых орудий и придал артиллерии неслыханную доселе манёвренность и силу. Во многих его сражениях (включая Тулон, Фридланд, Ваграм, Бородино), успех решающем образом зависел от его умения идеально располагать и перемещать свои батареи. Что касается конницы, то Наполеон первым стал формировать её в отдельные соединения из нескольких дивизий, т.е. в кавалерийские корпуса, которые отличались небывалым ранее сочетанием мобильности и мощи.
Главной же ударной силой Наполеона во всех его походах была созданная им гвардия — Старая (с 1805 г.) и Молодая (с 1807 г., после Эйлау). Она комплектовалась только из ветеранов, за плечами которых было не менее 10 лет армейской службы и четырёх походов, а главное, которые проявили себя как самые храбрые, стойкие, надёжные воины. «Ахиллы новой Илиады, / Какой Гомеру не создать», — написал о них Теофиль Готье[459].
Численность гвардии в первые же годы империи составляла 50 тыс. человек, а в 1813 г. — 92 тыс.[460] Наполеон знал чуть ли не каждого из них в лицо, многих — по именам, шутливо называл их «ворчунами» (за их привычку открыто высказываться по любому случаю), а они его, со времён Лоди и Арколе, — «маленьким капралом». «Маленький капрал» всегда мог положиться на своих «ворчунов». Г. Гейне свидетельствовал, что они шли за Наполеоном в Россию «с такою жуткой преданностью, с такою горделивой готовностью к смерти», которая заставляла вспомнить античное приветствие гладиаторов: «Ave, Caesar, morituri te salutant!» (Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!)[461]. Именно в гвардии был особенно силён характерный для всей армии и ни с чем не сравнимый культ Наполеона как полководца и государя. По рассказам очевидцев, перед каждой битвой войска приветствовали его в 50–100 и более тысяч глоток кличем «Vive l'empereur!» (Да здравствует император!) такой силы и страсти, что этот клич, «достигая другой стороны, вызывал мороз по коже у людей, даже весьма неробких, а у многих открывалась медвежья болезнь»[462].
Наполеон как-то сказал: «Монархи Европы создали собственные армии по образцу моей, но ведь надобно же ещё уметь командовать ими»[463]. Да, он умел командовать армиями как никто, но не только потому, что его военный гений был уникален и недосягаем. Сочетая в себе полководца и государя, Наполеон оказывался в более выгодном положении, чем его военные противники (эрцгерцог Карл, Ф.Л. Гогенлоэ, М.И. Кутузов, Л.Л. Беннигсен и др.), большей частью зависевшие от своих монархов и правительств. Он был не только гений, но и властелин, в голове которого сходились все нити руководства боевыми (равно как и дипломатическими, внутригосударственными) операциями. К тому же он сумел подобрать себе во всех сферах деятельности талантливых помощников. В военном деле таковыми были его маршалы.
Маршалы Наполеона — это исторический феномен, впервые в истории ставший возможным благодаря Французской революции[464]. Никогда ранее мир не видел столь блестящей плеяды военачальников, поднявшихся из народных низов исключительно благодаря своим дарованиям и независимо от родства, протекции или монаршего каприза. Правда, некоторые историки (среди них А.С. Трачевский и Е.В. Тарле) полагают, что наполеоновские маршалы — «это всё-таки нули, которые составляли крупную сумму лишь при такой единице, как сам Наполеон», и что «без него они теряли половину своей военной ценности»[465]. Но здесь требуется двойная оговорка: маршалы выглядели нулями в сравнении с Наполеоном и, главное, не все. Иные из них и без него блестяще доказывали свою ценность: Массена — в 1799 г. при Цюрихе, Даву — в 1806 г. при Ауэрштедте, Сюше — с 1809 по 1814 г. в Испании, Ланн — всегда и везде, где ему приходилось действовать. Мнение Ж. Тюлара, будто «наполеоновские маршалы и генералы были не столько полководцами, сколько рубаками», безосновательно, ибо в перечне из 30 имён, который Тюлар приводит в доказательство своей версии, фигурируют имена всего лишь двух маршалов — Мюрата и Нея (все остальные — не маршалы, а генералы, выбранные им главным образом из числа «трусов», «прохвостов» и «дезертиров»)[466].
Напомню читателю, что первыми маршалами Первой империи стали 18 генералов, которым Наполеон пожаловал маршальские жезлы декретом от 19 мая 1804 г. — на следующий день после того, как он сам занял императорский трон. Из них четыре старейших (Ф.Э.К. Келлерман, Ж.-М.Ф. Серрюрье, К.-Д. Периньон и Ф.Ж. Лефевр) были объявлены почётными маршалами, а в число 14 строевых вошли Ж. Ланн, А. Массена, Л.Н. Даву, Л.А. Бертье, И. Мюрат, М. Ней, Ж.Б. Бернадот, Ж.Б. Журдан, Ж.Б. Бессьер, Н.Ж. Сульт, Г.М.А. Брюн, А.Ж.
