Вадим Удилов - Теракты и диверсии в СССР. Стопроцентная раскрываемость

2. Белая хозяйственная сумка, бывшая в длительном употреблении.

3. Спортивная куртка синего цвета, примерно 52-го размера.

4. Шапка-ушанка 56-го размера. К шапке прилипло несколько длинных черных, полукурчавых волосков.

Вроде бы и немного, но вывод мы все-таки сделали верный. Куртку и шапку положили в сумку с бомбами потому, что другой тары у преступников не было. Значит, они без вещей!

Шапку оставили, а другую купить в той обстановке было невозможно. Следовательно, один из преступников без головного убора и у него черные полукурчавые волосы.

Когда мы разговаривали с Москвой, поинтересовались, какая погода стояла в столице во время интересующих нас событий. Оказалось, минус два градуса. В этой связи можно было предположить, что на преступнике могли оказаться в качестве кальсон такие же, как куртка, синие спортивные брюки-трико.

Итак, преступник без шапки, без вещей, с черными полукурчавыми волосами, возможно, на нем синие трико вместо кальсон, едет из Москвы в Ереван!

Для того чтобы его обнаружить и задержать, необходимо было срочно перекрыть два аэропорта, прибывающие из Москвы железнодорожные поезда, а также шоссе Тбилиси — Ереван и Баку — Ереван. Граждан с указанными приметами требовалось задерживать до выяснения личности.

Срочно скомплектовали оперативные бригады и разослали их в аэропорты, а также на границу Грузии и Армении, с тем чтобы до прибытия каждого поезда в Ереван можно было прочесать все его вагоны. Группы оперработников совместно с автоинспекторами направили перекрывать шоссе из Тбилиси и Баку.

Следует сказать, что в то время работники КГБ Армении, видимо под влиянием местного партаппарата ЦК, не очень-то верили в возможность существования в Ереване диверсионно-террористической группы, разыскиваемой нами по делу «Взрывники». Ну а если в верхних эшелонах власти считали, что в Армении не может быть диверсантов или террористов, значит, правовой помощи ждать было не от кого. Это сказалось на интенсивности и качестве нашего розыска в Армении в первоначальный период.

Смешанная, из оперработников Москвы и Еревана, группа прибыла на пограничную станцию между Грузией и Арменией, когда московский поезд уже тронулся. Товарищи садились в вагоны на ходу.

При проверке документов в третьем вагоне оперработник обратил внимание на пассажира, который лежал на голой полке, делая вид, что спит. На самом деле он внимательно следил за ходом проверки. Волосы его соответствовали описанным, а из-под верхних брюк выглядывали штрипки синих спортивных. При проверке назвался Степаняном, документов у него не оказалось. Вещей и шапки у него также не было. Решили его задержать. Здесь же с помощью пассажиров выявили и напарника, с которым Степанян ехал от Москвы. Им оказался Багдасарян, тоже без вещей и документов. Пришлось задержать и его.

По прибытии поезда в Ереван Степаняна и Багдасаряна доставили в здание КГБ Армении. Было заметно, что это их сильно взволновало. Поэтому допрос решили провести тотчас с учетом их психологического состояния. Первый вопрос Степаняну был такой:

— Куда же ты свою сумку дел?

Мы даже не ожидали такого результата. Видимо, Степанян заранее подготовился, как будет отвечать в отношении сумки. Поэтому, не спросив нас, о какой сумке идет речь, ответил:

— Это не моя сумка.

— А чья же?

— Не знаю. Подошел какой-то русский мужчина и попросил временно покараулить ее.

Ответ ясно указывал, что Степанян знал, о какой сумке его спрашивают, и поторопился выставить свое алиби. Именно этот ответ придал нам уверенности, что мы на правильном пути.

Из другого кабинета я тут же позвонил в Москву и попросил прислать с первым самолетом одну из бомб, обнаруженных на Курском вокзале (естественно, в обезвреженном виде), сумку, спортивную куртку и шапку. Через два часа мой коллега и старый товарищ вылетел с этими предметами в Ереван.

Теперь надо было еще раз, по возможности документально, убедиться в причастности Степаняна и Багдасаряна к бомбам, найденным на Курском вокзале. Для этого мы в присутствии Багдасаряна разыграли следующую сцену. Вызвали его из камеры в кабинет следователя, и когда он вошел, то оказался свидетелем якобы заканчивавшегося разговора между сотрудниками КГБ, из которого можно было понять, что задержанных решили передать в милицию. После разговора, как бы между прочим, Багдасаряну сказали:

— Твоего друга перевели в милицию. Он там мерзнет в камере. Просит свою куртку, а какая его — мы не знаем. Может, ты поможешь отыскать его куртку и шапку?

На подоконнике лежали специально собранные разные вещи. Багдасарян подошел к окну и уверенно отыскал шапку и куртку Степаняна. И только вспышка при фотографировании напомнила ему, что поступил он опрометчиво.

— Нет! Нет! — закричал Багдасарян. — Я ничего не говорил!

Но было поздно, и нужное подтверждение мы получили.

Окончательную уверенность в причастности к взрывам Степаняна и Багдасаряна мы получили после вызова на беседу матери Степаняна, с которой состоялся следующий диалог:

Вопрос. Можете ли вы сказать, где находится сейчас ваш сын?

Ответ. Право, не знаю. Дней десять назад он сказал, что решил поехать в горы, в Цахкадзор, покататься на лыжах, и до сих пор его нет!

Вопрос. А что он взял с собой?

Ответ. Ничего особенного не взял. Немного продуктов, спортивный костюм. Все сложил в нашу сумку и уехал.

Вопрос. Посмотрите, нет ли вашей сумки среди этих вещей? (В углу стояло несколько сумок и чемодан.)

Ответ. Как же, вижу! Вот она, наша сумка, которую взял с собой мой сын. При этом она указала на сумку, обнаруженную с бомбами на Курском вокзале и присланную в Ереван для опознания.

Соответствующее оформление протокола свидетельницы шло к концу, когда в КГБ Армянской ССР позвонили из ЦК партии. Звонил первый секретарь и в адрес оперативно-следственной группы, прибывшей из Москвы, тоном, не терпящим возражений, высказал:

— На каком основании они, москвичи, проводят в Армении облавы, задержания людей?

Кто им дал право нервировать честных людей и тем самым срывать подготовку к празднику шестидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции? Сейчас делегация Армении вылетает в Москву на торжественное заседание, и там я выскажу свое неудовольствие поведением московских чекистов в Ереване. А пока требую все следственные мероприятия прекратить, задержанных отпустить под подписку. Когда мы вернемся из Москвы, рассмотрим действия москвичей конкретно…