Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем - Алан Маршалл
— Ничего! — с жаром воскликнул я. — Стоит мне только очутиться на земле, и я свалю его с ног, он от меня не уйдет.
— Ну, а как твоя спина?
— Все в порядке. Не болит. Вот если он ударит по спине, тогда будет больно, но я ведь буду на ней лежать.
Отец вынул трубку и задумчиво смотрел, как его пальцы уминают табак в чубуке.
— Жаль, что нельзя драться как-нибудь по-другому… Например, стрелять из рогатки.
— О, он по этой части собаку съел. Ему ничего не стоит за версту попасть в синицу.
— А как насчет палок? — спросил отец с ноткой сомнения в голосе.
— Палки! — воскликнул я.
— Что же, если драться на палках, то у тебя будет преимущество. Ведь у тебя руки сильней, чем у него. Ты мог бы биться с ним, сидя на траве. Как только подадут команду: «Начинай!» — или как там у вас говорят, старайся ударить его посильней. Если он, как тебе кажется, трус, то после первого сильного удара он и подожмет хвост.
— А если он не захочет драться на палках?
— Заставь его пойти на это, — продолжал отец. — Если он упрется, обзови его трусом в присутствии ребят. На это он клюнет. Прояви хитрость. Не выходи из себя. Если тебе удастся, стукни его изо всех сил по костяшкам пальцев. Если он похож на своего старика, то он мыльный пузырь, — я видел на днях в трактире, как его старик куражился. Делал вид, что ему не терпится пустить кулаки в ход, а когда старый Рэйли предложил ему выйти на травку, он быстро скис. И сынок, верно, такой же. Смотри, какое у него будет выражение лица, когда ты предложишь драться не на кулачках, а на палках.
Вечером через открытую дверь я видел, как отец разговаривал с матерью, штопавшей мои чулки. До меня доносились его слова:
— Мы должны закалять его, Мэри. Пусть он учится принимать удары в лицо, как бы это ни было больно. А если ограждать его от них, то кончится тем, что его будут бить по затылку, да еще как! Все это очень невесело. Но что поделаешь! Сейчас мы должны уже думать не о ребенке, а о мужчине и его будущем. Я хочу, чтобы он пошел на эту драку, как бы ни пришлось рисковать. Ведь ограждая его голову от ударов, мы можем разбить ему сердце. Уж лучше пусть рискует. Так я думаю. Быть может, я ошибаюсь, но готов прозакладывать все, что имею, — мне кажется, я прав. Мать что-то возразила ему.
— Да, я знаю, — ответил он, — но мы должны рискнуть. Меня это тоже чертовски пугает, но самое страшное, что ему грозит, — это шишка на голове и одна-две царапины… Не хотел бы я быть на месте этого парнишки Макинтайра, — добавил он после короткой паузы.
Он откинул голову и тихо засмеялся, и свет лампы озарил его лицо; мать смотрела на него долго и внимательно.
Глава 16
Драки происходили после занятий. В тот день, когда должна была состояться драка, все в школе ходили с взволнованным, возбужденным видом. Девочки то и дело грозили: «Вот я скажу!» — а наиболее известным в школе ябедам приходилось выслушивать великое множество возмущенных и оскорбительных тирад, после чего обиженные девочки, задрав нос и упрямо встряхивая косичками, удалялись, провожаемые сердитыми взглядами всех тех, кто презирал доносы.
Однако требовалась большая храбрость, чтобы действительно «донести», когда вся школа с нетерпением ждала драки, и девочки, считавшиеся ябедами, сделав два-три заносчивых шага к двери, останавливались перед ней в нерешительности и принимались обмениваться явно клеветническими замечаниями по адресу «этих свиней-мальчишек», не спускавших с них осуждающего взгляда.
Девочки не ходили смотреть драки (это считалось слишком грубым зрелищем для их утонченных натур), но они следили за ходом событий издали и, как рассказывала мне Мэгги Муллигэн, от волнения ругались не хуже мальчишек.
Мэгги всегда приходила на драку. На этот раз она пошла на выгон Джексона вместе с толпой моих сторонников. Она воспользовалась случаем, чтобы быстрым шепотом засвидетельствовать мне свою преданность.
— Если он побьет тебя, я побью его сестру. Едва ли можно было красноречивей выразить свою приверженность.
Полный веры в себя, я сказал ей:
— Я исколочу его так, что только мокрое место останется…
Исход боя не вызывал у меня сомнении. И был, скорей, заинтересованным наблюдателем, чем главным действующим лицом события, к которому так энергично готовились мои сторонники. Уже с самого начала было ясно, кто за кого «болеет». Каждому из ребят был задан вопрос, на чьей он стороне, и голоса разделились примерно поровну.
Стив Макинтайр сначала отнесся с презрением к моему предложению драться на палках, но оно было встречено мальчиками с таким восторгом, что отказаться он не мог, особенно после того, как я обличил его в трусости и «заклеймил его трусом», то есть три раза ударил по плечу, пропев при этом:
— Раз-два-три, меня боишься ты!
Итак, порешили драться на палках, и Фредди Хоук вырезал мне такую палку, что просто загляденье. Он тоном знатока сообщил мне, что выбрал акацию, которой не касались жуки-короеды. Палка была в три фута длиной и имела утолщенный конец.
— Держи ее за тонкий конец, — распоряжался Фредди. — Размахнись ею так, словно хочешь ударить корову. Стукни его сначала по уху, а затем по носу.
Я слушал Фредди с почтением, твердо уверенный в том, что нет на свете вещи, которой он не знал бы.
— Ухо — хорошее место для удара, — соглашался я.
Шпионы переносили сведения из одного лагеря в другой, и оказалось, что Стив собирается бить сверху вниз, «как рубят дрова».
— Все кончится в два счета, — хвастал он, — я тресну его, а он треснется о землю.
Фредди встретил это сообщение из достоверного источника презрительным возгласом:
— Черта с два! Что, Алан будет, по-вашему, сидеть сложа руки?
Мои секунданты Фредди и Джо Кармайкл измерили длину палок, чтобы ни одна сторона не имела преимущества.
Когда мы все собрались наконец у большого пня на выгоне Джексона, приверженцы Стива окружили его плотным кольцом. Мэгги Муллигэн заявила, что, по ее мнению, Стив не прочь бы покинуть поле боя. Фредди с ней не соглашался.
— Лучше всего он будет драться, когда заревет, а пока он реветь и не думает, — сказал мне Фредди.
Собираясь сесть напротив меня, Стив снял свою куртку, закатал рукава рубашки и поплевал на руки. Это произвело впечатление на всех,
